По кабинету слонялась дюжина или около того разных людей. В пять часов пополудни Брайс сделал заявление по радио, прося всех, чья память о последних событиях осталась неповрежденной, собраться во Флетчеровском Мемориале.
- Если за последние двадцать четыре часа вы не пили водопроводной воды, с вами все в порядке. Приходите сюда. Вы нам нужны.
Собралась прелюбопытная компания. Там был прямой, словно шомпол, старый генерал космоса Тейлор Браскет, помешанный на пище без примесей и пивший исключительно талую горную воду. Там была семья французских рестораторов: мать, отец и трое взрослых детей, предпочитающих минералку родной страны. Был там торговец компьютерами по имени Макберни, уезжавший по делам в Лос-Анджелес и поэтому не пивший местной воды. Был там местный полицейский по имени Олдер, проживающий в Окленде, где не было случаев потери памяти, он бросился прямиком по берегу, лишь только услышал, что в Сан-Франциско беда. Это было еще до того, как по распоряжению Брайса все дороги в город были перекрыты. Были там и другие, чьи цели были сомнительны, а память в порядке.
Три экрана, поставленных представителем коммуникационной службы, показывали происходящее в ключевых точках города. Сейчас на одном из них был район Фишермановой Пристани, снимаемый с площади Жирарделли, на другом - вид на финансовый район с вертолета, кружащегося над старым Ферри Билдинг Музеум, на третьем - Голден Гейт Парк, обозреваемый камерой, установленной на грузовичке. Везде было одно и то же: суетящиеся люди, задающие вопросы и не находящие ответов. Пока еще не было заметно открытого грабежа. Не было пожаров. Полицейские те, кто был способен действовать - держались наготове. Роботы для подавления волнений патрулировали центральные улицы, готовые, если будет нужно, накрывать паникующие толпы вязким одеялом из пены.
Брайс обратился к мэру:
- Я хотел бы, чтобы в шесть часов тридцать минут вы обратились к народу с призывом сохранять спокойствие. Мы дадим вам все, что нужно будет сказать.
Мэр промычал что-то нечленораздельное.
- Не беспокойтесь, - сказал Брайс. - Вот вам слуховой аппарат, я скажу вам все, что надо. Сосредоточьтесь на том, чтобы говорить внятно и смотреть в камеру. Если вы будете дергаться, словно испуганный кролик, нам всем конец. Если вы будете выглядеть спокойным, мы, может быть, и выпутаемся.
Мэр закрыл лицо руками.
Тед Камакура шепнул:
- Нельзя выпускать его в эфир, Тим! Он сломался, и это будет заметно!
- Мэр города обязательно должен показаться, - возразил Брайс. Дай ему двойную дозу возбуждающего. Пускай произнесет одну единственную речь и отправляется домой.
- А кто тогда будет говорить потом? - спросил Камакура. - Ты? Я? Шеф полиции Деннисон?
- Не знаю, - протянул Брайс. - Нам нужен авторитетный человек, чтобы выступать примерно каждые полчаса, и будь я проклят, если у меня есть для этого время. Или у тебя. А Деннисон...
- Могу я предложить кое-что, джентльмены? - это был старый космический волк Браскет. - Я хочу предложить себя в качестве информатора. Вы согласитесь, что у меня довольно большой авторитет. И я привык разговаривать с людьми.
Брайс с ходу отмел эту идею. Этого чокнутого правого, этого сочинителя страстных бредовых посланий в каждую газету штата, этого современного Пола Ревира? Его - в информаторы? Однако, подумав, он согласился. Никто по-настоящему не обращает внимания на такие крайние политические взгляды. Пожалуй, девять из десяти жителей Сан-Франциско, если не все десять, видят в Браскете всего-навсего героя Первой Экспедиции на Марс. Командор был старым конем чистых кровей, элегантный, подтянутый, свежий. Глубокий голос, немигающие глаза. Воплощение силы и уверенности.
Брайс сказал:
- Командор Браскет, если мы сделаем вас Председателем Комитета Общественного Спасения...
У Камакуры перехватило дыхание.
- ...могу ли я быть уверен, что заявления, которые вы будете делать с экрана, будут строго ограничены рамками решений, вырабатываемых Комитетом в целом?
Командор Браскет холодно усмехнулся:
- Вы хотите, чтобы я был вашим ставленником, так?
- Нашим информатором с официальном титулом Председателя.
- Как я сказал: ставленником. Хорошо, я согласен. Я буду послушно открывать и закрывать рот, словно марионетка, и не позволю себе своих радикальных экстремистских высказываний. Вы ведь этого хотите?
- Я полагаю, мы верно поняли друг друга, - сказал Брайс и улыбнулся, получив в ответ на удивление теплую улыбку.
Он нажал клавишу на панели информационного устройства. Кто-то, находящийся восемью этажами ниже, откликнулся, и Брайс спросил:
- Что нового говорят анализы?
- Я переключу вас на доктора Мэдисона.
На экране возник доктор Мэдисон: пухлый краснолицый мужчина, похожий на торговца пивом. Он возглавлял отделение радиоизотопов и знал свое дело.
- Это действительно водопровод, Тим, - сказал он сразу же. - Мы говорили это еще полтора часа назад, а теперь мы знаем это наверняка. Я выделил следы двух супрессантов мозга, и похоже, там есть еще третий. Одно хорошо: все это не смертельно.
- Расскажи мне про них, - попросил Брайс.
- Прежде всего, мы имеем целую кучу производных ацетилхолина, начал Мэдисон, - которые рассоединяют синапсы и нарушают кратковременную память. Затем имеется еще что-то вроде производного пуромицина, расщепляющего белок, влияющее на РНК памяти и затрагивающее более глубокую память. Подозреваю, что мы можем столкнуться с каким-нибудь новым экспериментальным амнезификатором, с чем-то, чего я пока еще не выделил, способным вызвать повреждения основной моторной памяти. Так что мозг поражается и сверху, и в середине, и в глубине.
- Это многое объясняет. Люди, не помнящие, что они делали вчера, люди, не помнящие взрослую жизнь и те, кто не может вспомнить даже собственного имени... эта штука задевает все уровни.
- В зависимости от метаболизма, возраста, структуры мозга и количества выпитой вчера воды.
- Вода все еще отравленная? - спросил Брайс.
- Я осмелюсь сказать, что нет, Я исследовал пробы воды из районов, близких к месту забора. Там все в порядке. Служба водоснабжения провела проверку по всей линии; они говорят то же самое. Видимо, эта дрянь попала водопровод вчера утром, дошла до города и теперь вся уже сошла. В трубах может что-нибудь остаться, поэтому с водой пока надо быть поосторожней.
- Что говорит фармакопея о действии этой штуки?
Мэдисон пожал плечами.
- Одни предположения. Тебе известно, об этом больше, чем мне. Это пройдет?
- Только не в обычных условиях, - ответил Брайс. - Происходящее можно рассматривать как процессы обрыва соединительных цепей и копирования поврежденной памяти случайным образом. Так сказать, перевод, на другой путь - а именно: создания дубликата поврежденного места при том, однако, условии, что эта копия не будет, в свою очередь, стерта. К одним людям память вернется, хотя и по кусочкам, через несколько дней или недель. К другим - нет.
- Прекрасно, - сказал Мэдисон. - Ладно, не буду тебя отвлекать, Тим.
Брайс щелкнул выключателем и обратился к представителю коммуникационных сетей:
- У вас есть слуховой аппарат? Приладьте его за ухо достопочтенному мэру.
Мэр затрепетал. Аппарат был установлен на место.
Брайс сказал:
- Мистер мэр, я собираюсь произнести речь, а вы будете повторять ее вслед за мной. Вот о чем я хочу вас попросить прежде, чем дать вам время собраться: внимательно вслушивайтесь в то, что я буду вам говорить. Говорите не спеша и представьте, что завтра выборы и ваше избрание зависит от того, как вы сегодня будете держаться. Не стоит зажимать себя. Передача пойдет с пятнадцатисекундной задержкой, у нас есть стирающее устройство, так что мы сможем исправить любую вашу оговорку. Нет абсолютно никаких причин держаться напряженно. Ну как? Способны вы выложиться?
- У меня голова идет кругом.