"Ты упоминала о ней на днях", - лжет он, и я не позволяю себе реагировать на взгляды Тома и Мэддисон, метавшиеся между нами.

"О. Наверное, да. Даже не могу вспомнить, когда в последний раз видела настоящие звезды".

Беспокойство охватывает Мэддисон, как будто я намекаю на травматичное детство, проведенное взаперти в подвале.

"Световое загрязнение в городе", - уточняю я, отчаянно желая двигаться дальше.

Вечер напоминает наши с Оскаром дежурства в мой первый день здесь, но атмосфера сегодня гораздо более расслабленная. Нам не нужно рассаживать людей по местам, и мы можем потратить время на то, чтобы по-настоящему познакомиться друг с другом. На самом деле, это приятно.

Мэддисон требует, чтобы Оскар поменялся с ней вечером. Если бы они попытались, то не смогли бы найти более разных подходов к своей работе. Она намного болтливее Оскара и, конечно, более остра на язык, но все, с кем мы разговариваем, ее обожают.

В перерыве между общением мы с ней проскальзываем в туалет, проходя мимо небольшой толпы, плачущей от смеха. Том в самом центре, в своей стихии. Жаль, что он нескучный. Я бы хотела, чтобы его личность не давала ему покоя, чтобы у меня был хоть один недостаток, на котором я могла бы зациклиться. Но, к сожалению, для меня он идеален.

Хотя, может быть, это качество "полного жизни", которое мне так нравится в нем, на самом деле просто неотъемлемая часть американского бытия. Может быть, мне просто нравятся американцы. Ммм, широкие обобщения; они помогут мне избавиться от этой крошечной влюбленности.

"Том веселый, правда?" говорит Мэддисон между кабинками в туалете для персонала.

"Да", - отвечаю я, стараясь не выдать своего энтузиазма.

"Боже, как же я рада, что сегодня вечером смогу отдохнуть от него. Он заставляет меня смеяться так сильно, что у меня болят щеки".

"То же самое".

Он причиняет мне физическую боль. Я буду помнить об этом в следующий раз, когда меня потянет к его свету, как комара к ловушке. Хотя могу поспорить, что небольшой шок, предельный всплеск тепла, будет ощущаться просто офигенно.

"Похоже, у вас все хорошо".

Не видя ее, трудно сказать, замышляет она что-то или нет. Хотя, зная ее хоть немного, я подозреваю, что так оно и есть.

"Да, нет. Я думаю, что мы просто похожи".

Мы с Мэддисон встречаемся у раковины, и она изучает меня в зеркале, пока мы моем руки.

"Уже успели переспать?"

"Что? Нет! А что? Кто-то об этом сказал?"

Очень тонко, Лиз.

"Так вы не спали?"

"Нет!"

«Просто тогда ты вела себя так, будто вы уже переспали".

"Нет. Тебе кто-то сказал?»

"Нет, а ты бы смогла?"

"Никогда".

"Ладно, теперь я знаю, что ты лжешь. И даже не пытайся сказать мне, что это не так". Она строго показывает на меня пальцем, мгновенно заставляя меня замолчать.

"А ты бы стала?"

Я бросаю вопрос в ответ, надеясь, что она будет чувствовать себя так же загнанной в угол.

"Абсолютно".

Что ж, это не сработало.

"Ты его видела?" - говорит она, подходя к автоматической сушилке. У меня перед глазами встает образ их вместе, и он мне не нравится.

"Ты собираешься?" - спрашиваю я.

"Нет, мне нравятся мужчины немного повыше".

Я не показываю своего облегчения. Том отнюдь не коротышка, но Мэддисон высокая, что делает ее одного роста с ним или даже выше на каблуках.

"Не парься - он весь твой".

Она подмигивает мне.

"Ты знаешь, что у него никогда не было девушки?"

"Прямо, никогда?"

Она кивает с широко раскрытыми глазами, как бы говоря: "Неожиданно, да? Ты можешь стать его первой".

"Он мне не нравится в таком смысле", - кричу я через шум сушилки.

Она только дразнит меня, говоря в ответ: "Я тебя не слышу".

Я сдаюсь и встаю рядом с ней. Как только сушилка выключается, ее голос приходит в норму.

"Здесь не нужно скрывать такие вещи. Все так делают".

Я ни в коем случае не ханжа и не осуждаю случайный секс, но спать с коллегой - это абсолютное "нет-нет-нет". Я не могу рисковать тем, что это станет чем-то большим, чем простой перепихон, а в таком месте, как это, у меня не получится держать себя. Мне будет тяжело строить из себя эмоциально-отстраненную.

Я ворчу на нее, прежде чем перевести разговор в другое русло.

"Расскажи мне лучше о своих «приключениях» ".

Не задумываясь, она делится со мной своей последней гнусной историей тихим шепотом, пока мы возвращаемся в комнату и пробираемся к бару, чтобы взять себе еще выпить. Просекко в руке, Мэддисон наблюдает за комнатой, стоя спиной к бару, пока я жду свой лимонад.

"Интересно", - размышляет она, как детектив на пороге открытия. Когда я смотрю на нее, трудно не заметить озорную ухмылку на ее лице.

"Что?"

"Ничего. Ну, не то чтобы ничего, но ты сказала, чтобы я держала кое-что при себе".

Я осматриваю комнату в поисках того, что она имела в виду.

"Его там больше нет."

"О чем ты?"

Она покачала головой.

"Продолжай. Пожалуйста"

"Хорошо. Кто-то... любовался твоим задом вот и все".

Мэддисон делает самодовольный глоток из своего бокала.

"Не стоило надевать это платье".

"Нет, нет, вовсе нет. Оно чудесное; просто наслаждайся этим, пока ты новый лакомый кусочек".

"Я не хочу быть этим «кусочком»".

Мы продолжаем медленно кружить по комнате. Движущаяся мишень, конечно, менее соблазнительна. Хотя сейчас я думаю о том, что стоять спиной к бару было самым безопасным местом. Черт. Слишком поздно.

"Ты серьезно хочешь сказать, что если одинокий, горячий и определенно увлеченный тобой парень сделает первый шаг, ты откажешь ему?"

"Да", - упрямо заявляю я без малейшего намека на ложь. Я знаю, что отказала бы.

"Кому отказала бы?"

От голоса Тома, приближающегося сзади, у меня сводит живот.

"Никому", - пискнула я".

"Всем", - поправляет Мэддисон, не пропуская ни единого слова.

Я не могу заставить себя посмотреть на Тома, поэтому вместо этого стараюсь вести себя как обычно.

"О нет", - вздыхает Оскар, устремив взгляд на другой конец комнаты.

Мэддисон мотает головой и тут же напрягается, как банковский служащий во время ограбления. Не отводя взгляда, она тянется к руке Тома, хватая его за рукав и оттаскивая.

"Что происходит?"

"Нет времени объяснять".

Оскар направляется к двери, ведущей на улицу, и я инстинктивно следую за ним. Он торопливо шагает по частично освещенной палубе, направляясь к задней - кормовой - части корабля, поднимаясь по ступенькам.

"Куда мы идем?"

"Я хочу тебе кое-что показать".

"А это не может подождать?"

"Нет. Этому парню не хватило тридцати секунд, чтобы симулировать головокружение".

Мы проходим по палубе, а затем поднимаемся по лестнице.

"Разве мы не должны помочь?"

"Поверь мне, ты не захочешь оказаться там, когда это произойдет. Каждый круиз разыгрывает перед сотрудницами весь этот фарс, чтобы они ему потворствовали".

"О. Фу".

Удобные ступеньки постепенно становятся все более узкими и крутыми, чем выше мы поднимаемся на корабль. Мои каблуки не были предназначены для этого. Как и это облегающее платье, которое стремительно поднимается вверх по бедру.

"Видишь ли, для некоторых мужчин любое внимание - это победа. Им неважно, как они его получают".

Мы продолжаем идти.

"И это особенно распространено среди мужчин, которые проводят много времени в море. Как среди гостей, так и среди членов экипажа".

"Ну, теперь я чувствую себя довольно наивной, следуя за тобой бог знает куда в темноте ночи, и все потому, что ты хочешь мне что-то показать".

Он хихикает.

"Не волнуйся, я привел тебя сюда не для того, чтобы ты обратила на меня внимание".

Мы доходим до последнего, как я надеюсь, уровня, и он протягивает руку, чтобы помочь мне спуститься по двум маленьким ступенькам на небольшой утопленный участок настила, настолько удаленный от дороги, что я не представляю, чтобы кто-то беспокоился о том, чтобы прийти сюда. Справа от меня стоит большой металлический контейнер для хранения вещей высотой со скамейку, а слева - изогнутые перила, на которые можно опереться и посмотреть через корму корабля на закрытый бассейн. Днем это шумный и суетливый аквапарк, но ночью - мирное смешение красок.

"Не думала, что ты любишь прогуливать, Харви".

Он так же, как и я, обеспокоен тем, что мне приходится произносить только его фамилию, вместо имени. Мой рот физически отторгает ее.

Он ухмыляется.

"Мы не прогуливаем. У нас есть дела".

Судя по тому, что я слышала это единственный раз в жизни, меня сейчас либо отчитают, либо ударят, либо отшлепают. И несмотря на мою ужасную самооценку и низкий болевой порог, я бы позволила ему сделать со мной все эти три вещи.

Возьми себя в руки, Элиза. Пожалуйста.

"Посмотри наверх".

Я скептически соглашаюсь, и мое лицо мгновенно смягчается при виде звездного неба. Ему удалось сделать самый добрый жест из мимолетного замечания. Слабый оттенок заката еще долго лежит на горизонте, и все, что я слышу - это шум воды, бьющейся о борт лодки, и слабые отголоски разговоров людей у бассейна далеко внизу. Это что-то вроде видеороликов для медитации.

"Спасибо", - говорю я, не зная, как долго длился мой транс.

И тут я вижу, что он не смотрел на небо, как я. А может, и смотрел, но не так долго. Его великолепные голубые глаза исследуют мое лицо. И снова. Я не могу позволить ему завести привычку красть взгляды, когда я отвлекаюсь, но собираюсь ли я сделать что-нибудь, чтобы остановить его? Абсолютно нет. Фиолетовые и синие огоньки нежно пляшут по его лицу, а глаза сияют еще ярче, чем обычно.

"Это лучшее место на корабле".

"Напоминает скрытую жемчужину. Хотя, конечно, если бы оно было лучшим, все бы давно уже были здесь".

"Ну, это вопрос мнения".

"Так почему же для тебя оно лучшее?"

"Это единственное место, где можно побыть одному, не считая своей каюты".

"Звучит, как хорошая локация для размышлений".

"Именно".

Мне до смерти хочется знать, о чем он думает. Он все время такой тихий и сдержанный.