12

Рин

Она убегает от меня.

Черт возьми. Она убегает, и я ничего не могу сделать, чтобы помешать моей истинной природе взять верх.

Я пытался предупредить ее. Я пытался урезонить ее, но она не слушала. Теперь мои когти жаждут вонзиться в ее плоть. Мое тело летит через комнату. Я уже за дверью и преследую ее, прежде чем успеваю остановиться. Как только я начинаю двигаться, остановиться уже невозможно. Пока она снова не окажется подо мной.

Я молюсь только о том, чтобы не нанести серьезного ущерба. Хотя она такая мягкая. Ее изгибы и гладкая плоть не защитят от моих когтей и клыков. Ее сила ничто по сравнению с моей. Даже без контроля над ее разумом я мог бы сокрушить ее слабое человеческое тело. Я мог бы обхватить рукой ее шею и выдавить из нее жизнь.

Эта мысль приводит меня в ужас. Даже когда я пытаюсь изгнать образ из головы, от погони за ней у меня текут слюнки, а кровь поет в венах.

Она пытается сбежать от меня — направляется к входной двери. На всякий случай я обхожу ее и хлопаю по двери ладонью, добавляя небольшой толчок магией, чтобы задвинуть засов и убедиться, что она не сможет сбежать этим путем.

Калли, спотыкаясь, останавливается. Хныканье срывается с ее губ, прежде чем она снова поворачивается, чтобы убежать от меня. Я не могу ее предупредить. В данный момент у меня нет слов. Мне следовало прислушаться к старшим, к тем, кто говорил мне, что жизнь в мире людей так или иначе приведет меня к гибели. Вот она передо мной. Самая горько-сладкая развязка, о которой я только мог мечтать. Как только я поймаю ее, мне страшно подумать, что я с ней сделаю, и тогда мне придется жить с этим до конца моего жалкого существования.

Я знаю только, что нельзя позволить ей сбежать.

Она убегает в спальню. Я перехватываю ее.

Она убегает быстрее, чем я мог подумать, избегая кресла и устремляясь на кухню. Я перепрыгиваю через кресло и снова обгоняю ее. У меня руки чешутся схватить ее, но я сопротивляюсь. Если я не буду осторожен, я разорву ее прелестную кожу своими острыми когтями. Где-то по пути она потеряла простыню, и ее полные груди вздымаются и опадают от неровного дыхания. Ее великолепный аромат с оттенком чего-то горького.

Страх.

Черт! Что я наделал?

Из моего горла вырывается рычание. Калли взвизгивает и оглядывается. Она спотыкается, неверно оценивая следующие шаги. Ее бедро задевает приставной столик, на котором стоит большая антикварная ваза. Она опрокидывается, падает на пол к ее ногам и разбивается на сотни острых осколков. Не раздумывая, я бросаюсь вперед, заставляя магию проходить через мои конечности, чтобы нести меня достаточно быстро.

Я хватаю Калли за талию, поднимаю и отрываю от пола, чтобы ее босые ноги не порезались об осколки. Конечно, движение выбивает меня из равновесия. Итак, я перекатываюсь, позволяя моему большому телу смягчить ее падение. Я продолжаю перекатываться, пока ее мягкие изгибы не оказываются подо мной там, где пол уже чистый. Я прижимаю ее к себе.

Она лежит на животе, уткнувшись лицом в черно-белый ковер. Мой твердый член уютно устроился между двумя пухлыми шариками ее ягодиц, и я не могу удержаться от покачивания бедрами. Мгновенно меня захлестывает удовольствие, пронзающее меня. Я делаю это снова и снова, утыкаясь лицом в ее шею, вдыхая ее аромат.

Тот резкий, едкий запах все еще присутствует, портя ее совершенство. Я снова рычу.

— Что ты со мной сделала?

Калли всхлипывает. Я чувствую, как сладкие лепестки ее влагалища становятся все более влажными, когда она реагирует на прикосновение моего тела, даже если запах страха тоже усиливается.

Черт!

— Прости меня, — одна рука скользит вниз по ее боку, чтобы схватить за бедра, когда я трусь об нее. Сладкая пытка, но такая приятная. Я на мгновение теряюсь в ней, и мои когти сжимаются на ее плоти.

— Рин! — ее крик возвращает меня к реальности.

— Прости меня, — я пытаюсь сдержать движение бедер, но я как будто одержим. У моего члена есть собственный разум. Нельзя отрицать приближения к вершине, которое я чувствую на горизонте. — Пожалуйста, прости меня. Я не хотел причинить тебе боль.

Калли снова хнычет.

— Ты не делаешь мне больно. Я просто… это действительно ты?

— Нет! — я рычу, когда удовольствие сжимает мои яйца и напрягает живот. — Да. Это моя истинная форма. Я никогда не хотел, чтобы ты это видела. Но мне нужно — боги, мне нужно — что-то. Я не знаю что. Я в мучениях.

— Тебе нужно кончить, — она мягко произносит это, извиваясь подо мной, и сначала я думаю, что она снова сопротивляется. Я крепче прижимаю ее к полу, беря то, что мне нужно от ее округлого тела.

— Тебе нужно кончить, Рин. Позволь мне помочь тебе.

Я замедляюсь, когда до меня доходят ее слова. Возможно ли это? Я никогда раньше не нуждался в разрядке. Но мой член пульсирует, и я думаю, что она поняла ситуацию лучше меня. Она действительно предлагает мне помощь? На нетвердых руках я немного снимаю с нее свой вес, позволяя ей двигаться. Я удерживаю ее в клетке своим большим телом, молясь, чтобы она снова не попыталась сбежать от меня. Я не знаю, смог бы я сдержаться, если бы она снова убежала от меня.

Но она этого не делает. Вместо этого она протягивает маленькую руку назад, обхватывая мой ноющий член.

Я стону. Ощущения восхитительны.

Когда она начинает ласкать меня, я чуть не выплескиваюсь. Она крепко обнимает меня, медленно водя кулаком вверх-вниз по моему напряженному члену. Удовольствие разливается по телу, и я склоняю голову и мягко прикусываю ее нежное плечо. Она вздрагивает, страх исчезает из ее запаха. Остается только сладкое возбуждение, и оно становится все более пьянящим по мере того, как я приближаюсь к освобождению. Я рычу. Я толкаюсь в ее руку, пока она работает с ним. Ее аромат сочетается с другим, более мускусным ароматом, который, как я понимаю, является моим собственным. Вместе они наполняют мои чувства, пока я не теряю рассудок. Я толкаюсь в ее кулак снова и снова.

— Черт! Черт, мне нужно это. Что со мной случилось?

— Все в порядке, — ее голос мягкий и хриплый, как будто она так же, как и я, потрясена этим столкновением. — Отпусти себя. Кончи для меня.

С ревом, я вздрагиваю, и мои бедра дергаются. Извержение настолько велико, что если бы у меня была душа, я бы испугался, что ее вытаскивают из моего тела. Я едва сдерживаюсь, чтобы не впиться зубами в ее сочную плоть. и вместо этого прижимаю к ней только кончики клыков.

Когда все сделано, и я чувствую себя опустошенным и делаю долгий, прерывистый вдох. Стон вырывается из меня, когда ее рука покидает мой член. Я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Но она маленькая, и я могу раздавить ее своим весом.

Я неохотно переворачиваюсь на бок и притягиваю ее к себе, не желая отпускать. Удивительно, но Калли не сопротивляется. Вместо этого она поворачивается и прижимается ко мне, кладя голову мне на плечо.

— Тебе было хорошо?

У меня вырывается смех от ее вопроса, и я пытаюсь выразить словами свои чувства.

— Это было ужасно. Пока внезапно не показалось, что это лучшее, что я когда-либо испытывал. Это то, что происходит, когда я заставляю тебя кончить?

Она поднимает голову и смотрит на меня широко раскрытыми голубыми глазами.

— Ты хочешь сказать, что никогда раньше не кончал?

Я смотрю на ее открытое, серьезное выражение лица. В нем нет и намека на страх, хотя я знаю, что она видит меня таким, какой я есть на самом деле.

— Калли, я не человек. До сегодняшнего вечера мне это никогда не было нужно.

Ее глаза расширяются, и я улавливаю намек на улыбку, играющую в уголках ее рта.

— Кто ты, Рин? Я испугалась раньше, потому что не ожидала этого. Это глупо, но я думала, что знаю, как ты выглядишь. Потом ты изменился. И… — она делает паузу, слегка краснея. — Вся эти история с демонами. Я имею в виду, ты настоящий демон, не так ли?

Я киваю.

— Я демон. По крайней мере, так это переводится на ваш язык. Японцы назвали бы меня о́ни. Поскольку это первое место, где мы вошли в ваше царство, это название закрепилось за нами, когда мы изучали человеческие языки. Но у моего народа есть гораздо более древний язык, в котором есть слова для обозначения того, кто мы есть.

На молчит несколько мгновений. Я вижу, как она это осознает. Рука, которую она кладет мне на грудь, начинает медленно двигаться, проводя вверх и вниз по моей коже.

— И что это значит? Раньше ты выглядел такой человечным, но теперь… Прости. Это грубо?

Вопреки себе я снова смеюсь. Не думаю, что когда-либо смеялся так много, как после встречи с этим великолепным человеком.

— Это грубо, только если ты считаешь это грубым. Я такой, какой есть. Охотился ли мой народ на людей раньше? Пожирал их? Мы это делали. Прошло много веков с тех пор, как я забирал человеческие жизни, но я это делал. Я забрал многих.

Она прикусывает нижнюю губу так, что мне хочется попробовать ее на вкус.

— Но ты больше так не делаешь?

Я заставляю себя ослабить хватку на ее талии. Вместо того, чтобы крепко прижать ее к себе, я провожу тыльной стороной когтей по ее позвоночнику.

— Я не хочу. Я беру от тебя только то, что мне нужно, так, как делал это с тобой.

— Ты умеешь колдовать? У тебя есть силы?

Я обдумываю, как много рассказать. Я не хочу пугать ее, но чувствую, что если я не буду честен сейчас, моя ложь будет разоблачена, и это будет еще хуже.

— Да. Как ты знаешь, я могу контролировать свою форму. Я также могу контролировать умы других.

Ее глаза расширяются.

— Означает ли это, что ты можешь контролировать меня? Ты контролируешь меня прямо сейчас?

Я торжественно качаю головой.

— Я не могу. Есть определенные люди, чьи умы закрыты для моего вида. Ты одна из них. Это часть того, что привлекает меня к тебе.

Она склоняет голову набок, ожидая, что я продолжу.

— Я устал питаться людьми, чьи умы приходилось подавлять в моем присутствии. Вот почему я разыскал Чудовищные Сделки. Я хотел человека, который мог бы в полной мере ощутить, что я хочу с ней делать.