4

КЬЯРА

Наслаждаясь едва уловимым ощущением движения, я разлепляю отяжелевшие веки и возвращаюсь к реальности. Я все еще на заднем сиденье машины, а мой новый похититель-румын там, где я его оставила. У меня такое чувство, будто меня либо ударили кирпичом, либо вырубили на всю жизнь. Мое тело отяжелело, и мои конечности едва могут двигаться.

Он вырубил меня.

Я не знаю, что было в той таблетке, которую он мне дал, но она сделала гораздо больше, чем просто помогла мне расслабиться. С положительной стороны, мое грязное нижнее белье все еще нетронуто, кроме его пиджака, который согревает меня. Хотя, я не знаю, как к этому относиться. Это милый жест, но что-то подсказывает мне, что этот мужчина совсем не милый.

Когда мы впервые сели в машину, то направились прямо из города вглубь гор. Несмотря на поздний час, я видела проезжающие машины каждые несколько секунд, особенно когда мы все еще были в черте города, но сейчас, выглянув в затемненное окно, я увидела, что поблизости нет ни одной машины.

— Как раз вовремя. Мы почти дома, — произносит кто-то с сильным румынским акцентом рядом со мной.

Дома. Правильно, потому что именно таким его место скоро станет для меня. Хотя присяжные еще не определились с тем, какие условия мне будут предоставлены. Я предполагаю, что наручники и мрачная темница, вероятно, в его стиле.

Я сажусь, понимая, что мое сиденье откинуто, хотя как это произошло, выше моего понимания. Установив сиденье в правильное вертикальное положение, я снимаю с себя его пиджак и нерешительно кладу его между нами.

— Как долго я была без сознания?

— Несколько часов.

Черт.

Дороги ветреные и неровные, и в животе у меня становится не по себе, когда водитель подъезжает к огромному участку, скрытому глубоко в горах. Каждый дюйм земли идеально ухожен и хорошо представлен, специально застроен для изоляции и уединения — идеальное место, чтобы спрятать то, что вы не хотели бы, чтобы нашли.

Мы въезжаем на широкую подъездную дорожку и останавливаемся у черных железных ворот, пока водитель вводит код. Я совершенно ошеломлена видом вооруженных охранников, стоящих по обе стороны ворот. Мои руки дрожат, и я пытаюсь убедить себя, что этого следовало ожидать, но, честно говоря, я ни черта об этом не думала.

Какому могущественному человеку нужна вооруженная охрана? Во что, черт возьми, меня только что втянули?

Пытаясь дышать сквозь неприятное чувство, растущее у меня под ложечкой, я делаю все возможное, чтобы заглянуть мимо охранников и посмотреть через лобовое стекло на то, что меня ждет. Большие ворота начинают открываться, и я теряю дар речи.

Широкая подъездная дорожка освещена с обеих сторон, а потрясающие заросли кустарника, ведущие вглубь территории, создают над головой жуткий навес из верхушек деревьев. Я без сомнения знаю, что дневной свет не имеет ничего общего с этим местом. Если мой румынский покупатель построил эту недвижимость, он делал это с учетом своей ночной жизни. Подъездная дорожка архитектурно оформлена с использованием потрясающих натуральных камней, от которых у меня захватывает дух. Мягкое освещение по обе стороны от подъездной дорожки только улучшает видимость.

Мы проезжаем через извилистый подъезд, и я поражена видом потрясающего каменного особняка, выполненного в современном сочетании с традиционным георгианским стилем. В нем сочетаются мягкие серые тона и натуральный песчаник, и это идеальное поместье, соответствующее этой румынской загадке рядом со мной. Здесь есть парадный вход с высокими колоннами, а наверху находится потрясающий балкон, на который, вероятно, можно попасть из главной спальни. Это место должно быть как минимум в три-четыре этажа высотой и шире футбольного поля.

Внутри горит свет, и от того, как мягкое свечение пробивается сквозь темноту, захватывает дух, заставляя меня отчаянно хотеть осмотреть остальную часть дома. Я могу только представить, какие секреты предстоит раскрыть этому дому. Одна мысль о том, какой бассейн мог бы быть в этом доме, приводит меня в тупое возбуждение — водопады из натурального камня, скрытая пещера и, конечно же, искусственный пляж и спа-центр. Хотя, я здесь не на каникулах. Сомневаюсь, что мне здесь хоть немного понравится. Этот человек посадил меня на поезд с билетом в один конец, в ад, без возврата или обмена. Я сомневаюсь, что когда-нибудь выйду за пределы подземелья, которое он, вероятно, приготовил для меня.

По мере приближения к дому густой лес начинает редеть, пока не остается ничего, кроме подстриженной травы с аккуратными кустиками вдоль подъездной дорожки. Она открывается шире, образуя большой круглый проход, и когда водитель начинает объезжать его, волна беспокойства пульсирует у меня в жилах.

Я опускаюсь ниже на свое сиденье и бросаю взгляд на незнакомца рядом со мной.

Он сидит небрежно, закинув ногу на колено и упершись локтем в паз в двери, как будто ему на все наплевать. Он смотрит в окно, из которого открывается вид на его обширную собственность, но знает, что я наблюдаю за ним. У меня такое чувство, что этот человек ничего не упускает. Однако, если его не волнует, что он привлекает мое внимание, тогда я буду замечать каждую мельчайшую деталь, пока он не потребует, чтобы я остановилась.

Он такой высокий, что даже в этом огромном внедорожнике его голова почти касается крыши, а колени почти касаются водительского сиденья перед ним. С другой стороны, мои колени и близко не касаются сиденья передо мной. Во мне едва ли пять футов три дюйма.

Внедорожник останавливается, и мои руки на коленях сильно трясутся. Двигатель работает на холостых оборотах, когда водитель ставит машину на стоянку и широко распахивает дверцу, обходя ее. Мой похититель-румын выходит из машины первым, и как раз в тот момент, когда я остаюсь гадать, что, черт возьми, мне теперь делать, водитель появляется у моей двери, распахивает ее, прежде чем махнуть мне рукой, чтобы я выходила.

— Мисс, — говорит он с коротким кивком, едва удостоив меня взглядом.

Я тяжело сглатываю, мой желудок переворачивается от беспокойства, когда я выхожу из внедорожника и обхожу его, чтобы посмотреть на впечатляющий дом. Мистер Доасисайор "Последствия" уже на полпути вверх по лестнице, и я спешу за ним, не уверенная, что заставила бы его ждать, хотя сомневаюсь, что хочу это выяснять.

Здесь кажется намного холоднее, чем на заброшенной промышленной территории, и я пытаюсь не обращать внимания на то, как дрожит мое тело. Это могло быть из-за температуры, а могло быть и из-за чистого страха перед неизвестным. Совершенно очевидно, что моя жизнь изменилась в ту секунду, когда я увидела этого человека в самом темном углу подземного склада, но, войдя в его дом, это становиться реальностью. Я не знаю, чего ожидать или что он хочет для меня. Все, что я знаю, это то, что один шаг за черту приведет к тому, что я окажусь в неглубокой могиле.

К тому времени, как он достигает верхней ступеньки, дверь изнутри открывается, и он проходит прямо через нее, не удосужившись оглянуться на меня. Я спешу за ним и нахожу его дом полным персонала, несмотря на поздний час.

Швейцар стоит прямо в фойе, молча приветствуя меня и не обращая внимания на то, в каком состоянии я раздета, как будто это обычное явление. Он просто закрывает за мной дверь и отходит в сторону, бесшумно сливаясь с фоном, но оставаясь поблизости, чтобы быть доступным своему боссу.

Мой шаг замедляется, когда я обвожу взглядом большое фойе, пытаясь охватить как можно больше, прежде чем он заметит, что я отстаю. Но когда он переходит в соседнюю гостиную и передает свой пиджак пожилой даме, которая, как я могу только предположить, является его экономкой, я стараюсь быть рядом по первому его зову.

Он поворачивается ко мне в черной рубашке, две верхние пуговицы расстегнуты, обнажая лишь полоску загорелой кожи и верхнюю часть того, что я могу назвать очень рельефными грудными мышцами. Он медленно закатывает рукава до локтей, наблюдая за мной, и хотя он выглядит небрежно и расслабленно, я сомневаюсь, что это что-то иное.

— Это мой дом. Твой дом, — говорит он мне с сильным акцентом. Я держусь в нескольких футах от него и нервно наблюдаю, как его экономка выбегает из комнаты. — Ты останешься здесь. Ты будешь жить здесь свободно. Ты можешь бродить по залам и исследовать все, что тебе заблагорассудится, до тех пор, пока продолжаешь вести себя так, как требуется.

Мои брови хмурятся, когда я смотрю на него снизу вверх, ненавидя то, как неловко я себя чувствую перед этим мужчиной. Не думаю, что меня когда-либо в жизни пугал мужчина, и все же я здесь, едва способная встретиться с ним взглядом из страха, что он притянет меня к себе с такой порочной силой.

— Я могу свободно бродить? — спрашиваю я, смущение сотрясает мои кости. — У меня сложилось впечатление, что я здесь пленница.

— Мне не нравится термин «пленница», — говорит он мне. — Он предназначен для тех, кто причинил мне зло и требует наказания. Ты ничего подобного не делала. Ты не моя пленница. Однако ты моя собственность. Ты принадлежишь мне, твое тело, твой разум, все, чем ты являешься, принадлежит мне. Ты будешь в моей компании, и я хочу, чтобы наше совместное времяпрепровождение было приятным. Так что да, я позволю тебе свободно жить в моем доме. Щедрость дается мне нелегко. Я не добрый человек по натуре, и если я почувствую, что мою щедрость каким-либо образом не уважали, то она будет беспрекословно отнята. И поверь мне, когда я говорю тебе, что тебе не понравятся условия, в которых ты окажешься.

Я с трудом сглатываю и киваю, во мне снова нарастают нервы. Я не сомневаюсь в нем ни на секунду.

Не в силах больше выдерживать его взгляд ни секунды, я опускаю взгляд на открытое жилое пространство, удивленно оглядываясь вокруг. Хотя это не так приятно, как могло бы быть в моей нынешней компании.