25

КЬЯРА

Тишина окружает меня, когда я смотрю в потолок своей спальни, не в силах уснуть. Сегодняшний день был ужасным, и в результате в моих венах до сих пор пульсирует огонь.

Чтобы убрать меня, был нанят киллер.

Например, какого хрена на самом деле? Я — это просто я. Никто. Я не должна быть настолько важна для кого-либо, чтобы оправдывать необходимость в наемном убийце. Все, чего я хочу от жизни прямо сейчас, — это жить в особняке моего нового мужа и позволить ему трахать меня всеми способами, какие только может придумать его невероятный ум. И все же на меня нападают в ванных комнатах и стреляют в окно кухни. Не говоря уже о вере Серджиу в то, что ему рады в моей комнате в любое чертово время, когда он захочет.

Как это стало моей жизнью?

Я ворочаюсь, не в силах заглушить хаос в своем сознании, но вместе с хаосом приходят воспоминания о решимости Киллиана защитить меня, и, честно говоря, я никогда в жизни не была так возбуждена. Я не должна хотеть его так, как хочу сейчас. Я не должна жаждать его прикосновений, но саму мысль о том, что он выбежал в те кусты и рисковал своей жизнью только для того, чтобы спасти мою, я не могу игнорировать.

В двадцатый раз за сегодняшний вечер я подумываю о том, чтобы вскочить с кровати и отправиться на поиски мужчины, о котором идет речь, и потребовать, чтобы он трахал меня до тех пор, пока я не перестану кричать. И все же, несмотря на то, что я знаю, что он даст мне именно то, что мне нужно, что-то удерживает меня от того, чтобы встать с постели.

Физически мы с Киллианом подходим друг другу лучше, чем когда-либо видела эта планета. Наши тела работают вместе так чертовски хорошо, что это опьяняет и быстро стало моей самой яростной зависимостью. Но эмоционально нам еще предстоит пройти долгий путь. Сегодняшний день доказал, что я могу доверить ему свою жизнь, что, если бы я была в опасности, он единственный человек, на которого я могу положиться, но как насчет всего остального? Могу ли я доверять ему, что он не уничтожит меня? Не разобьет мне сердце? Не солжет мне? Этого я не знаю.

Мной овладевает разочарование, и я издаю протяжный стон, стискивая бедра, отчаянно пытаясь облегчить боль, но это невозможно. Есть только один человек, который, возможно, мог бы дать мне то, что мне нужно. Если подумать, то прямо здесь, у моей кровати, есть полностью укомплектованный ящик с игрушками, и это не значит, что он положил их туда, чтобы заполнить пространство. Они были предназначены для того, чтобы ими пользовались, и, честно говоря, я бы не хотела обидеть его, просто проигнорировав чудесный подарок, который он предложил.

Лукавая усмешка растягивает мои губы, возбуждение уже пульсирует в моих венах от того, что я наконец получила разрядку, в которой так нуждалась, и хотя я знаю, что это не может сравниться с тем, как это делает Киллиан, это, по крайней мере, сделает свою работу. Я надеюсь.

Перекатываясь на другой бок, я ныряю в ящик прикроватной тумбочки и вслепую нащупываю один из своих вибраторов. Как бы мне ни хотелось воспользоваться одним из этих силиконовых членов, это требует много энергии... и, возможно, немного акробатики, но сегодня вечером все, чего я хочу, — это расслабиться.

Перебирая весь силикон, я, наконец, нахожу на дне один из вибраторов поменьше. Вытаскивая его, я перекатываюсь на спину и устраиваюсь поудобнее на своей кровати, прежде чем залезаю под одеяло и снимаю нижнее белье.

Во мне пульсирует голод, но, зная, насколько я близка к окончательному облегчению боли, мое тело начинает успокаиваться. Мои ноги упираются в матрас, когда я поднимаю колени немного выше, прежде чем, наконец, раздвинуть бедра.

Моя киска пульсирует в предвкушении, и когда я закрываю глаза и откидываю голову назад, я сжимаю маленький вибратор и нащупываю кнопку. Прикладывая его к своему клитору, я хмурю брови. Это не совсем похоже на вибраторы, к которым я привыкла. Он не очень мягкий для моей кожи и не облегает женскую фигуру, но в этом ящике было много вещей, которых я никогда раньше не видела, и кто я такая, чтобы решать, что оно недостойно, даже не попробовав?

С образами Киллиана, танцующими в моем сознании, мой палец нажимает на кнопку, и громкий хлопающий звук наполняет воздух в то же мгновение, когда леденящий кровь крик вырывается из моего горла. Боль пронзает мою киску, когда разряды электричества проникают в мою кожу.

Агония не похожа ни на что, что я когда-либо испытывала, и я отдергиваю руку так быстро, как только это в человеческих силах.

— ЧЕРТ. ЧЕРТ. ЧЕРТ. ЧЕРТ. ЧЕРТ, — кричу я.

Дверь распахивается, и в комнату вбегает Киллиан, комната быстро наполняется светом.

— Что? — он выбегает, его глаза дико бегают по комнате в поисках угрозы, но единственная угроза — это гребаный электрошокер, лежащий у моего бедра. — Что случилось? Что случилось?

Я вскрикиваю, когда внезапный разряд электричества заставляет меня хватать ртом воздух.

— Я ... БЛЯДЬ, — кричу я. — Я УДАРИЛА СВОЮ ГРЕБАНУЮ КИСКУ ЭЛЕКТРОШОКОМ!

Его брови хмурятся, когда он смотрит на меня, выглядя так, словно не понимает ни единого слова из того, что я сказал.

— Что ты сделала со своей киской?

— Я применила электрошокер, Киллиан! Моя киска. Я думала, это вибратор. Я засунула руку в ящик стола и вытащила его, потому что пыталась не скакать на тебе всю ночь, и ТЕПЕРЬ МОЯ ГРЕБАНАЯ КИСКА ГОРИТ!

Я плачу, подскакивая к краю кровати, но каждое движение причиняет мне боль.

— Срань господня. Прекрати это.

Киллиан шагает ко мне, ухмылка играет на его глупо великолепном лице.

— Твоя гордость настолько важна для тебя, что ты предпочла бы трахнуть себя электрошокером, чем пройти десять футов до моей двери и взять то, что тебе действительно нужно?

— Правда? — спрашиваю я.

Мои глаза наполняются слезами боли, когда я пытаюсь пристально посмотреть на него, хотя, честно говоря, я не думаю, что смысл доходит.

— Ты хочешь прочитать мне лекцию прямо сейчас?

Киллиан смеется, и если бы я не была в такой агонии, я могла бы даже на мгновение задуматься о том, как гладко это звучит и как это каким-то образом исцеляет что-то внутри меня. Это подходит ему наилучшим образом, и хотя мне хочется придушить его за то, что он смеется надо мной прямо сейчас, я не могу отрицать, что его смех делает его таким беззаботным. Держу пари, он из тех мужчин, которые нечасто смеются, и мысль о том, что я стану кем-то, кто сможет дать ему это... Ну и черт с ним. Было много вещей, которые я не ожидала получить от этих отношений, и это, конечно, не было одной из них, но теперь, когда я знаю, каково это, я никогда не хочу отпускать.

Он подходит к краю моей кровати и опускается на колени, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Ты в порядке, Ангел?

Слезы текут, и я вижу, как в его темные глаза проникает нежность.

— Возможно ли опалить твой клитор? Потому что, клянусь, его больше нет.

Киллиан тянется за одеялом и откидывает его, прежде чем бросить быстрый взгляд между моих ног.

— Я могу подтвердить, что твой клитор все еще цел, — говорит он мне, осторожно убирая электрошокер, прежде чем эти пленительные глаза встречаются с моими, и, даже не предупредив шепотом, он мягко выдыхает прохладный воздух на мой клитор, и нуждающийся стон вырывается из глубины моей груди. — Это помогает?

— О Боже, — стону я. — Так хорошо.

Киллиан ухмыляется, и это самая дьявольская вещь, которую я когда-либо видела, но прежде чем я успеваю понять, что происходит в его пленительной голове, он просовывает свою сильную руку мне под колени и притягивает в свои объятия.

Движение сковывает, но когда он прижимает меня к своей груди, мне вдруг становится все равно. Киллиан выходит из моей комнаты и несет меня вниз по лестнице, не говоря ни слова.

— Ты понимаешь, что несешь меня через весь свой дом без трусиков?

— Я болезненно осознаю этот факт.

Я улыбаюсь ему в грудь, когда он достигает нижней ступеньки и заворачивает за угол в огромную кухню. Уже поздно, Криста ушла на ночь, и мы здесь вдвоем. Свет погашен, и только тонкий лунный свет проникает в окно, и в этом есть что-то такое величественное. Может быть, дело в этом доме, или в ситуации, или, может быть, дело только в нем. Я не знаю, но что бы это ни было, я зависима.

Киллиан усаживает меня на стол, и я смотрю, как он поворачивается и берет стакан из буфета. Он подходит к морозилке и наполняет стакан льдом, пока я хмурю брови, гадая, какого черта он делает. Я думала, он возьмет какой-нибудь пакет со льдом, чтобы успокоить мою горящую киску, но стакан льда? Я не знаю. Он планирует приложить его прямо к моей коже? Это будет трудный пас для меня.

Он возвращается ко мне, ставя стакан со льдом рядом с моим бедром.

— Все еще болит?

Я киваю.

— Тебе когда-нибудь раньше прикладывали электрошокер к кончику члена?

— Нет, я не могу сказать, что такое было. В меня стреляли, кололи ножом и пытали до полусмерти, но электрошокер на кончике моего члена? Нет.

— Аааа, так ясно, что ты, должно быть, не понимаешь моего нынешнего уровня боли.

— Явно нет, — бормочет он, опуская пальцы в стакан и зачерпывая кусочек. Он прижимает его к моему бедру и медленно продвигает вверх к моему бедру. — Может, я и не понимаю твоей боли, Кьяра, но я точно знаю, как ее унять.

Моя бровь выгибается дугой, и я теряю дар речи, когда он подносит наполовину растаявший кусочек льда ко рту. Его губы приоткрываются, и лед исчезает внутри, прежде чем он хватает меня за колени и подтягивает прямо к краю.

Я судорожно вздыхаю, и не успеваю я опомниться, как Киллиан ДеЛоренцо, самый могущественный человек в мире, опускается передо мной на колени.

Он наклоняется и выдыхает мягкое, ледяное дыхание прямо у меня внутри.

— Здесь, Ангел? Это то место, где болит?

Его рот накрывает мой клитор, и я делаю глубокий вдох, когда его ледяные губы мгновенно успокаивают жжение.