5

КЬЯРА

По моему телу пробегают мурашки, когда мой похититель ведет меня через свой дом. Я чувствую, как у меня дрожат руки, но я слишком сосредоточена на его словах, которые все еще звучат у меня в ушах.

Ты собираешься показать мне, как ты кончаешь.

Он настоящий? Черт. Что за глупый вопрос. Конечно, он настоящий.

Он отказывается назвать мне свое имя, и все же каким-то образом я уже знаю, что он один из самых могущественных людей на планете. Если он попросит женщину раздвинуть ноги и трахнуть себя у него на глазах, то это именно то, что она сделает. Этот мужчина не из тех, кому нравится, когда ему говорят "нет". Черт, когда ему говорят "нет", он исправляет ситуацию, отнимая жизни. По крайней мере, я предполагаю, что он так и делает. Он почти подтвердил это, когда предположил, что заплатил за меня, позволив моему первоначальному похитителю остаться в живых.

Так почему, черт возьми, у меня так кружится голова от возбуждения?

Это неправильно. Чертовски неправильно.

Этот человек внушает ужас, и если я откажу ему, я не сомневаюсь, что он заставит меня довести дело до конца. И все же я все еще хочу доставить ему удовольствие. Конечно, это должно означать, что со мной что-то не так. Он ни разу не назвал себя героем. Он нехороший парень и не отрицает этого. Так почему же я не испытываю отвращения?

Он направляется в направлении, которого мы не выбирали во время его первоначальной экскурсии, что разжигает мое любопытство. Когда он заходит в маленькую, затемненную комнату, мои глаза расширяются, то же самое беспокойство возвращается, чтобы преследовать меня. Я следую за ним прямо в центр комнаты и неловко останавливаюсь, оглядываясь по сторонам. Стены либо покрашены, либо обиты материалом. Слишком темно, чтобы разобрать, чем именно.

Позади меня небольшая сцена, а прямо перед ней кресло, в которое он опускается. Он откидывается назад, кладя ногу на колено, точно так же, как делал это в машине. Он опускает локоть на подлокотник, его виски снова наполнено и бокал лежит на пальцах.

Здесь уединенно, и когда он устремляет на меня свой манящий взгляд, в комнате нарастает напряжение. Я не из тех, кто нервничает, когда дело доходит до выступления перед мужчиной. Меня устраивает моя сексуальность. Черт возьми, мне больше, чем просто комфортно, я твердо верю в непристойности. И все же прямо сейчас я напугана до смерти.

Что произойдет, если ему не понравится то, что я могу предложить? Буду ли я привлечена к ответственности по высшей мере? Отправят ли меня в грязный подвал жить в качестве его пленницы?

Темнота в комнате помогает, и я с тревогой пробираюсь к маленькой сцене.

— Где ты хочешь меня видеть? — спрашиваю я, мой тон звучит чертовски увереннее, чем то, что я чувствую.

— На сцену, — инструктирует он, кивая на место прямо перед креслом.

Он наблюдает, как я пересекаю зал и сажусь на сцену, мой желудок сжимается от нервной энергии. Мой язык облизывает губы, адреналин этого момента подстегивает меня. Его темный взгляд едва заметен в этой тускло освещенной комнате, но само осознание того, что он вот так смотрит на меня, мучительно.

— И что теперь?

— Отодвинься, — грохочет он, наблюдая, как я продвигаюсь дальше на сцену — так далеко, что мне приходится задирать ноги. — Откинься назад и раздвинь ноги. Медленно. Я хочу почувствовать твой запах.

О Боже.

Электричество пронзает меня до глубины души от того, как он меня инструктирует. Он собирается довести это до конца? Или он собирается позволить мне в какой-то момент взять бразды правления в свои руки? В любом случае, я смотрю на него и наблюдаю, как медленно раздвигаю бедра, благодаря каблукам мои ноги кажутся длиной в миллион миль.

Потребность захлестывает меня, и я обнаруживаю, что уже влажная и отчаянно нуждаюсь в его прикосновениях, но сегодня это все я. Я не сомневаюсь, что достаточно скоро почувствую его руки на себе, я просто надеюсь, что это на моих условиях.

Он отхлебывает виски, прежде чем слегка кивнуть, показывая мне начинать, и, Боже милостивый, я без колебаний отправляю шоу в путь. Мои ноги настолько широко расставлены, насколько это возможно, и колени подняты, что ему открывается идеальный вид на мою киску. Я поднимаю руку, провожу пальцами по своему телу и спускаю ремень сбруи с плеча. Жесткая кожа ремня безопасности соскальзывает достаточно, чтобы мой сосок выглянул наружу и присоединился к вечеринке.

Я продолжаю двигаться, проводя кончиками пальцев по своей чувствительной коже, в то время как моя киска просит внимания. Я провожу пальцем по своему соску, оттягивая кожу еще ниже и наблюдая, как собранная кожа приподнимает мою грудь еще выше. Но, хотя это, несомненно, потрясающее зрелище, мы оба знаем, что он привел меня сюда не для того, чтобы посмотреть на это.

Скользя пальцами ниже, я задерживаю дыхание, когда мои пальцы касаются талии, моя чувствительная кожа не застрахована от сладкой щекотки мягкого, как перышко, прикосновения. Хриплый стон срывается с моих губ, и я опускаю руку ниже, наблюдая за своей аудиторией, моя рука опускается ниже по бедрам, пока, наконец, не достигает сладкого местечка.

Я обхватываю ладонью свою киску, слегка сжимая ее, чтобы попытаться облегчить нарастающую боль между ног, но этого и близко недостаточно. Медленно двигаясь, я оттягиваю тонкий материал своих кружевных стрингов и отодвигаю их в сторону, прежде чем провести пальцами по своим складкам.

Моя голова откидывается назад, ровно настолько, чтобы я не теряла из виду своего румынского тюремщика, и я провожу большим пальцем по своему клитору, мой нуждающийся стон нарушает тишину.

Напряжение нарастает, когда он приводит себя в порядок и делает еще один глоток виски.

— Сними их, — говорит он с соблазнительным акцентом, его тон полон голода и сводит меня с ума от желания. — Покажи мне свою тугую пизду.

О Боже. Он грязный болтун.

Не желая разочаровывать, я демонстративно стягиваю кружевные стринги с ног и сбрасываю их в конце сцены. Я снова раздвигаю ноги, на этот раз полностью открытые, уязвимые и доступные для него.

Не в силах сдержаться, я опускаю руку обратно между ног и показываю ему, как именно мне это нравится. Я потираю большим пальцем клитор, пока мои пальцы опускаются ниже, к входу. Я без паузы толкаю их в себя, наблюдая, как его глаза темнеют от желания.

Я насквозь промокла, и напряжение в комнате такое чертовски сильное, что почти невозможно дышать. Я нахожусь прямо на краю, мои пальцы массируют стенки влагалища изнутри, в то время как большой палец продолжает водить тугими кругами по моему клитору. Мои бедра начинают раскачиваться, мои бедра пытаются раздвинуться шире, раскрыться еще больше. Моих пальцев недостаточно. Мне нужно, чтобы он взял меня глубоко. Мне нужно, чтобы он трахал меня до тех пор, пока я не закричу.

— Почему бы тебе не присоединиться ко мне? — говорю я с хриплым стоном, наши глаза встретились в яростной войне, борьбе за господство, когда мы оба знаем, что у меня нет ни единого шанса в аду.

Он не двигается, и я почти тону в опустошении.

— Убери пальцы, — инструктирует он.

Разочарование вспыхивает во мне, когда я высвобождаю пальцы изнутри, задаваясь вопросом, не является ли все это частью его игры — возбуждать меня, ждать, пока я вот-вот кончу, и лишать меня разрядки. Я выжидающе смотрю на него, ожидая услышать, чего он хочет от меня дальше.

— А теперь скажи мне, какая ты на вкус.

Ну и черт. Этого я не ожидала, но если он настаивает...

На моем лице появляется хитрая улыбка. Если это всего лишь первый день, а он уже задевает меня этим, то он, должно быть, чертовски извращенный ублюдок. Именно такой, как мне нравятся.

Мои глаза искрятся извращенным удовлетворением, и я вижу любопытство в глубине его взгляда, когда он наблюдает, как я прижимаю пальцы ко рту. Я провожу влажным следом по нижней губе, прежде чем высовываю язык, проводя по губе и пробуя, насколько я сладкая. Его глаза темнеют, когда я широко раскрываюсь, начисто облизываю оба пальца, прежде чем вернуть их в свою киску. Я провожу ими по своей влажности и издаю низкий стон.

— У меня такой вкус, словно я нуждаюсь в том, чтобы меня трахнули жестко, глубоко и быстро.

— Хорошая девочка, — говорит он мне. — А теперь покажи, как ты кончаешь.

Черт возьми.

Я погружаю пальцы глубоко, все мое тело сотрясается от электричества, когда я представляю, как его член врезается в меня, как его пальцы скользят по моему клитору вместо моих собственных. Я довожу свое тело до предела, интенсивность его взгляда, устремленного на меня, заставляет меня оживать, как никогда раньше.

Я выкладываюсь полностью, вскрикивая, когда наконец сильно кончаю на сцене.

Мой оргазм разрывает меня на части, моя киска судорожно сжимается вокруг моих пальцев, когда я достигаю невероятного кайфа. Я запрокидываю голову, жалея, что не знаю его имени, просто чтобы прокричать его, когда кончу.

Мой кайф проносится по моему телу, как сладчайшая победа, пальцы ног поджимаются, и я начинаю дрожать от интенсивности своего оргазма. Я продолжаю двигать пальцами, продолжаю ласкать свой клитор, в то время как моя киска продолжает биться в конвульсиях, не желая возвращаться к реальности.

Делаю вдох, мое тело начинает расслабляться, и я прижимаюсь к сцене, совершенно измученная. Но я не спускаю глаз с моего румынского похитителя, предполагая, что эта ночь у него только начинается. Я пытаюсь успокоиться, готовясь к тому, что он может припас для меня, когда он ставит свой пустой стакан к своим ногам.

Тревожная энергия трепещет во мне, когда он встает, и мой взгляд затуманивается, когда я наблюдаю, как его высокая фигура поднимается передо мной. Чего бы он ни захотел, о чем бы ни попросил, я дам ему это. Именно так, как он этого хочет.