30

КЬЯРА

Тяжело вздыхая, я оглядываю свою скромную квартиру, готовясь к очередной ночи на работе. Раньше я так гордилась своим домом, была так довольна всем, чего мне удалось достичь самостоятельно, но присутствие Киллиана в моей квартире, даже на мгновение, заставило все казаться таким маленьким и незначительным.

Он больше, чем жизнь, и, увидев его в моем доме, я почувствовала, что все, чего я достигла в этой жизни, абсолютно ничего не значит по сравнению с его империей. Я больше не радуюсь своей жизни. Вся она кажется такой скучной по сравнению с жизнью, которую я могла бы иметь с Киллианом, и я не имею в виду меркантильные вещи.

Находиться рядом с ним было захватывающе. Оказаться в его объятиях было кайфом. Быть женщиной, занявшей его постель, было взрывоопасно, но вонзать ногти в его сердце и объявлять его своим — это был целый гребаный мир.

Боже, я скучаю по нему.

Без него все болит, и я знаю, что концепция принадлежать ему в мире, которым он правит, означала постоянную жизнь с мишенью за спиной, но, несмотря на все это, я думаю, что он был неправ, отталкивая меня, потому что у людей чувства не появляются просто так. У меня были парни, и в моей жизни были моменты, когда я думала, что влюблена, но никогда так, как сейчас.

Это поглощает меня, и каждое мгновение, когда я пытаюсь не думать о нем, становится невыносимым. Мне просто нужен еще один шанс побыть в его объятиях, еще одну ночь побаловать себя на его безумной орбите.

Мне нужно принадлежать ему. Я уже принадлежу ему. Каждая частичка моей разбитой души принадлежит ему, и без него я никогда не чувствовала себя такой опустошенной. Но более того, я не просто хочу принадлежать ему, я хочу, чтобы он тоже принадлежал мне. Я хочу, чтобы каждая частичка того, кто он есть, была моей. Я хочу любить его и быть любимой им. Я хочу все это. Черт возьми, даже если для этого придется обзавестись несколькими детьми и проводить каждый день оставшейся жизни, называя себя его женой.

Я никогда ничего так сильно не хотела, и меня даже не волнует, если это звучит как влюбленный подросток, сходящий с ума по какому-то глупому мальчишке. Я буду тем глупым подростком, если это значит заполучить его. Хотя я понимаю, почему он оттолкнул меня. Он абсолютно прав, его мир уничтожил бы меня. Я бы этого не пережила, но я верила, что он сможет защитить меня. Я все еще верю, и его сомнения в своей способности сделать это уничтожают меня.

Глупый вздох вырывается из глубины моей груди, и я резко разворачиваюсь и пересекаю квартиру к одинокому телефону, который стоит на кухонном столе. Я беру его, открываю текстовую цепочку с Киллианом и просто смотрю.

Это моя самая близкая связь с ним прямо сейчас. Слова, которые он написал мне, это все, что у меня осталось, но мне нужно больше.

Без должной осознанной мысли мои пальцы скользят по экрану.

Кьяра: Забери меня домой, к себе.

Удалить.

Кьяра: Я скучаю по тебе.

Удалить.

Кьяра: Перестань быть такой высокомерной задницей и посмотри, что у тебя прямо перед носом. Мое место там, с тобой. Я люблю тебя, и я знаю, что ты тоже любишь меня. Все остальное не должно иметь значения.

Тяжело вздохнув, я собираюсь удалить и это, когда в коридоре раздается громкий шум, и, когда мои брови хмурятся, я бросаю телефон на стол и спешу к своей двери, чтобы заглянуть в маленький глазок. Откуда бы ни доносился шум, он находится слишком далеко по коридору, и все, что я могу видеть, — это грязный дверной проем моего соседа. Я раздраженно выдыхаю, желая хоть немного острых ощущений в свой день.

Я собираюсь отвернуться, когда из коридора доносится громкий, пронзительный крик, на этот раз гораздо ближе, но в одно мгновение крик обрывается, как будто кто-то физически заставил его замолчать.

Мое сердце бешено колотится, когда я снова прижимаюсь лицом к двери, отчаянно пытаясь понять, что происходит, когда перед моей дверью появляется тень. Я судорожно втягиваю воздух, отстраняясь и надеясь, что, черт возьми, кто бы это ни был, он продолжает идти, только тень колеблется, вскоре превращаясь в две, а затем и в три.

Я качаю головой, отступая на несколько шагов, мой желудок скручивается узлом от глубокого страха, зная, что каким-то образом это возмездие со стороны Моники. Я спровоцировала ее прошлой ночью. Я глупо верила, что я неприкасаемая, что она не сможет причинить мне боль, пока я была вне ее мира . . . но сейчас? Черт.

Насколько глупой я могла быть?

Я отступаю еще на шаг, когда страх сжимает меня обеими руками, отказываясь отпускать, и как раз в тот момент, когда я думаю, что могу ошибаться, что все это у меня в голове, по ту сторону моей двери раздается громкий ХЛОПОК, сотрясающий всю гребаную стену.

— О черт, нет, — паникую я, застыв на месте.

Из-за двери доносится еще один ХЛОПОК, и когда хрупкое дерево начинает трескаться, я начинаю действовать. Я бросаюсь к телефону на кухонном столе, мои руки трясутся, чтобы схватить его, когда дверь наконец поддается.

Куски входной двери разлетаются по моей квартире, когда врываются трое мужчин в масках. Пронзительный крик вырывается из моего горла, когда я вырываюсь, хватая телефон и мчась по своей слишком маленькой квартире.

Они бросаются за мной, от их криков "схватите ее" у меня леденеет кровь, а пальцы отчаянно пытаются пробежаться по экрану, зная, что есть только один человек, который, возможно, мог бы мне сейчас помочь.

Мне каким-то образом удается подключить звонок, и как только он звонит один раз, телефон яростно выхватывают у меня из рук, когда тиски сжимают мою руку, дергая меня так сильно, что я чуть не вывихиваю плечевой сустав.

Блядь. Блядь. Блядь. Блядь.

— Только через мой труп, сука, — раздается отвратительный тон, когда звонок прерывается, и они швыряют мой телефон через всю комнату, разбивая экран о деревянный пол.

В его голосе есть что-то знакомое, но когда двое других мужчин приближаются ко мне, срабатывают мои инстинкты "бей или беги". Я поднимаю колено со всей силы, какая у меня есть, и бью им прямо по яйцам.

Он рычит в агонии, немедленно падая на землю и разжимая мертвую хватку на моей руке, давая мне считанные секунды, чтобы вернуться к действию.

Поскольку двое других блокируют мои единственные пути к двери, все, что я могу сделать, это направиться к своей спальне, и я несусь к ней так быстро, как только возможно, мои босые ноги стучат по старым расшатанным половицам.

Промчавшись через свою спальню, я подбегаю к окну в последней попытке спастись, надеясь, черт возьми, что моя новая команда безопасности внизу и каким-то образом сможет спасти меня, но, черт возьми, если мне придется выброситься из окна третьего этажа просто для того, чтобы сбежать, я это сделаю, потому что я была здесь раньше.

Раньше я видела в людях только лучшее, но не сейчас. Я знаю, чего хотят мужчины, которые вламываются в женские квартиры, и у меня есть чертовски хорошая идея, куда они планируют меня отвезти, и я отказываюсь возвращаться туда или позволять обращаться с собой как с какой-то шлюхой, которую можно продать тому, кто больше заплатит.

Я скорее умру, чем снова столкнусь с этим дерьмом.

— СХВАТИТЕ ЕЕ, БЛЯДЬ, — рычит придурок, лелея свои яйца, как только я подхожу к окну. Мои руки дрожат на запорном механизме, и когда я открываю его, я выглядываю на улицу, готовясь позвать на помощь, когда вижу Трэвиса, безжизненно лежащего на тротуаре, а под ним лужу темно-красной крови.

Его напарник неподвижно сидит на водительском сиденье внедорожника, но если судить по разбитому лобовому стеклу, то можно с уверенностью сказать, что он ушел, а я здесь одна.

Этот ужас не похож ни на что, что я когда-либо испытывала, и когда мое сердце выпрыгивает из груди, я понимаю, что у меня остался только один выход — я должна прыгнуть.

Слезы наполняют мои глаза, когда я отчаянно втаскиваю себя в окно, но сильная хватка сжимает мою руку и тянет меня обратно.

— Слишком, блядь, медленно, сука, — раздается хриплый голос мне в ухо, когда я прижата к большому телу. — Ты, блядь, пожалеешь, что не прыгнула сейчас.

— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Я отчаянно пытаюсь бороться за свою свободу. Пинаюсь. Царапаюсь. Бью кулаками. Кричу. Я пробую все это, но, несмотря на все мои усилия, у меня недостаточно сил. Третий парень подбегает ко мне, и они вдвоем укладывают меня лицом вниз на кровать и больно связывают запястья за спиной.

Тугая веревка впивается мне в кожу, и когда они хватаются за нее, чтобы поднять меня с кровати, оба моих запястья и плечи кричат об облегчении. Я вскрикиваю от боли, когда меня разворачивают и прижимают к тому же большому телу. Он хватает меня за плечи, и как раз в тот момент, когда он собирается подтолкнуть меня, чтобы я двигалась, дверь моей спальни заполняется знакомыми лицами.

Серджиу.

Моника.

И гребаный Дерек.

— Что? — я задыхаюсь, моя грудь тяжело вздымается, когда я пытаюсь понять кривую ухмылку на лице Дерека. Почему он здесь... с ними?

В этом нет никакого смысла.

Серджиу делает шаг вперед, пока Моника смотрит шоу с искаженным выражением одержимости, но, зная о самой большой угрозе в комнате, я продолжаю смотреть на Серджиу.

— Он убьет тебя, блядь, — выплевываю я сквозь сжатую челюсть, гнев и страх вызывают во мне наихудшую эмоциональную бурю. — И когда он это сделает, это будет жестоко. Ты, блядь, будешь умолять его прикончить тебя, но он этого не сделает. Ты будешь страдать от агонии миллиона смертей, прежде чем он хотя бы подумает о том, чтобы наконец положить конец твоей жалкой жизни.

Серджиу смеется, и от этого сильного румынского акцента меня тошнит.

— Конечно, если он когда-нибудь узнает, чего он не сделает. Я его заместитель, его плоть и кровь, которая была рядом с ним с детства. Ты какая-то шлюха, которую он выбрал на аукционе. Он скоро забудет о тебе, — говорит он, доставая иглу, которая вызывает во мне сильнейший ужас. — Тебе пора уходить, Кьяра. Для тебя здесь нет места.