9

КЬЯРА

У меня дрожат руки, когда я подхожу к главной спальне, мои пальцы сжимаются вокруг ручки. Я колеблюсь, тяжело сглатываю и пытаюсь унять волнение, пульсирующее в моих венах. Я не должна была соглашаться на это. Я должна была запереться в своей спальне и придумать, как, черт возьми, отсюда выбраться.

Но я заинтригована.

Он хочет трахаться, и, черт возьми, за полтора дня я превратилась в нуждающуюся шлюху для этого мужчины. Он едва прикасался ко мне, почти не разговаривал со мной, но непреодолимая потребность доставить ему удовольствие загоняет меня в яростную хватку. Это что, какой-то острый Стокгольмский синдром, или я такая же облажавшаяся, как и он?

В любом случае, я должна довести это до конца. Я должна точно знать, что он собирается со мной сделать. Как он собирается прикасаться ко мне, как он собирается использовать мое тело, и, черт возьми, я должна почувствовать, как он проникает глубоко в меня. Я могу это вынести. Во всяком случае, мой румынский тюремщик наконец-то встретил достойного соперника.

С тех пор, как я раздвинула для него ноги на его гребаной маленькой сцене прошлой ночью и почувствовала тяжесть его взгляда на своей киске, я жаждала его прикосновений. В ту секунду, когда мысль о том, что он трахает меня, пришла мне в голову, для меня все было кончено. Все чувство выживания сгорело дотла у моих ног. Если бы только он знал, какого дьявола выпустил на волю.

Несмотря на это ревущее желание, горящее внутри меня, я все еще невероятно хорошо знаю его правила. Вместо того, чтобы ломиться в дверь и требовать, чтобы он поторопился и трахнул меня, я обнаруживаю, что колеблюсь. Стучать ли мне? Или он ожидает, что я приглашу себя войти и усядусь на пол с раздвинутыми коленями, надеясь немного разыграть извращенный секс с Кристианом Греем? Потому что, если это так, он должен знать, что я не умею заплетать свои собственные волосы, и у меня будет более чем достаточно проблем, если я позволю над собой таким образом доминировать. Когда дело доходит до того, чтобы опуститься и испачкаться, я далека от покорности.

Прерывисто вздохнув, я стучу костяшками пальцев в дверь, прежде чем слышу, как меня окликают с мягким акцентом.

— Войди.

Осторожно нажимая на ручку, я открываю дверь и готовлюсь к встрече с целым миром, полным новых возможностей.

Его комната тускло освещена, и мне как раз хватает света, чтобы разглядеть его на другом конце комнаты. Он без рубашки, и у меня слюнки текут при виде его сильного торса. Эти идеально широкие плечи и четко очерченные грудные мышцы переходят в точеный пресс и глубокую V-образную форму, указывающую прямо на землю обетованную. Его темные брюки низко сидят на бедрах, и я жадно впитываю его, более чем готовая узнать, что он припас для меня.

Мои руки дрожат, и хотя я чувствую себя готовой, страх перед неизвестным все еще охватывает меня.

В его глазах вспыхивает голод, темный и встревоженный, и гордость разрывает мне грудь, зная, что ему нравится то, что он видит. И, черт возьми, мне тоже. Сегодня вечером я выложилась ради него по полной. Черное кружевное белье, подтяжки и чулки до бедер. Я не знаю, что ему нравится в подобных вещах, поэтому я решила все упростить. Безопасность. Я накрасилась натурально, ровно настолько, чтобы подчеркнуть свои черты, и оставила свои длинные волосы распущенными, чтобы он мог намотать на них руку, если возникнет желание.

— Не нервничай, — говорит он, медленно пересекая комнату.

Я слежу за каждым его шагом, как стервятник, но на самом деле сегодня хищником является он. Его глаза подобны маякам, которые захватывают меня, притягивают и требуют повиновения.

— Иди в мою постель.

Тяжело сглатывая, я перевожу взгляд на большую кровать. Огромный матрас королевских размеров лежит на четырех ступеньках в изголовье комнаты, словно главная достопримечательность. Я поспешно направляюсь к ней, прежде чем останавливаюсь на нижней ступеньке, ожидая его следующих инструкций.

Он приближается ко мне, пока не останавливается всего в футе от меня, его пристальный взгляд скользит по мне, отмечая тонкие изгибы моего тела.

— Разденься для меня, Милый Ангел.

О, Боже милостивый.

Его слова подобны порции чистого адреналина, проникающей прямо в мое сердце. Я подчиняюсь ему, нуждаясь в его одобрении больше, чем в следующем вздохе. Желая устроить из этого шоу, я медленно поворачиваюсь и поднимаюсь на две ступеньки, прежде чем поставить ногу на следующую. Оглядываясь через плечо, я медленно наклоняюсь и наблюдаю, как его взгляд опускается на мою задницу.

Проводя пальцами по бедру до верха чулка, я опускаю его вниз, обнажая кожу под ним дюйм за дюймом. Я имею в виду, конечно, я бы хотела увидеть, как он срывает это с моего тела зубами, но то, как его взгляд так сильно сосредоточен на моем теле, возбуждает меня с каждой секундой.

Когда я снимаю чулок, я ставлю ногу обратно на вторую ступеньку и переключаюсь на другую ногу. Как только снимаю оба чулка, я поворачиваюсь к нему лицом и снимаю подтяжки с талии, оставляя на себе только лифчик и стринги.

Его глаза горят, когда я протягиваю руку за спину, не говоря ни слова. На этот раз очарован он. Расстегивая лифчик, я позволяю тонкой ткани медленно упасть по моим рукам, прежде чем слышу, как она мягко падает на пол. Я жду мгновение, позволяя ему обнять меня. Вчера вечером он видел все вкусности, но не совсем такие, как сейчас.

Его пристальный взгляд скользит по моему телу, и я чувствую, что каждый дюйм его кожи оставляет на мне физическое клеймо. Мои большие пальцы скользят по бокам моих стрингов, готовые спустить их, но малейшее покачивание его головы заставляет меня остановиться.

Приподняв подбородок, я встречаюсь с ним взглядом, убирая большие пальцы, и то, как он смотрит на меня в ответ с чистой, животной похотью, — самая захватывающая и ужасающая вещь, которую я когда-либо испытывала. Адреналин пульсирует во мне, как бурлящая вода, когда я устремляю свой разгоряченный взгляд на него.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — мурлыкаю я, немного смелее, чем чувствую, но я такая влажная и готовая к этому.

— Кровать, — говорит он, слегка приподнимая подбородок, показывая мне пройти остаток пути вверх по лестнице. — На колени.

Да, сэр.

Я киваю и медленно поворачиваюсь на каблуках, прежде чем подняться на последние две ступеньки и присесть на край его кровати, стоя на коленях и наблюдая за ним. Я вижу напрягающиеся очертания его члена сквозь штаны, подергивающегося от готовности.

Его тело замирает, когда он смотрит на меня, и потребность прикоснуться к себе становится слишком сильной. Мои пальцы скользят по моим сиськам, чувствуя, как они перекатываются под моими пальцами, и тихий стон срывается с моих губ. Моя голова поворачивается, когда моя рука скользит дальше вниз по телу, мимо талии, к моему холмику.

Обхватив ладонью свою киску, я тру ее о ладонь через тонкий материал своих стрингов, прежде чем отодвинуть кружево в сторону и опуститься на пальцы. Схватившись за грудь другой рукой, я оседлала себя, постанывая от сладчайшего удовольствия, наблюдая за тем, как он наблюдает за мной.

Высвобождая пальцы, я засовываю их в рот и обсасываю досуха, наслаждаясь тем, как его темный взгляд становится более пристальным.

— Еще раз, — приказывает он.

Не желая разочаровывать, я снова опускаю руку, на этот раз просовывая пальцы внутрь так чертовски медленно, что он стонет в агонии. Двигая пальцами внутрь и наружу, я растираю тыльную сторону ладони, мой клитор, наконец, получает некоторое облегчение, прежде чем я снова вытаскиваю пальцы со сладчайшей пыткой.

Его глаза горят, наполняясь голодом, и я задерживаю дыхание, когда он направляется ко мне. Он достигает платформы и спускает штаны на бедра.

— Я надеюсь, тебе нравится грубость, Ангел, — рычит он, высвобождая свою мощную эрекцию. Мой взгляд скользит по его телу, и я судорожно втягиваю воздух, рассматривая его.

Он огромный, толстый и мускулистый, с выступающими венами, ведущими прямо к кончикам пальцев. Я ни за что не смогу сомкнуть вокруг него пальцы. Это работа двумя руками.

Боже милостивый, от одной мысли о том, как он будет растягивать меня, я начинаю дрожать.

Черт.

— Возьми меня в рот, Ангел.

Ни слова больше.

Устраиваясь поудобнее на его кровати, я опускаюсь на колени, держа их широко раздвинутыми. Головокружительный трепет разливается по моим венам, отчаянно желая доставить ему удовольствие, и я облизываю губы, более чем готовая увидеть, какой он на вкус.

Он подходит к краю, прямо передо мной, и это головокружительное возбуждение быстро переходит в нервозность. Что, если я не смогу трахнуть его так, как ему нравится? Что, если меня для него недостаточно?

— Откройся пошире, — приказывает он, обнимая меня и запуская руку в мои волосы, крепко сжимая и полностью контролируя мои движения.

Мое сердце бешено колотится в ушах. Его толстый член прямо здесь, во всей своей красе, чертовски великолепный и ждет, когда я сделаю так, как он просит. Все, что мне нужно сделать, это широко открыться, и он войдет внутрь, трахая мой рот. Но я колеблюсь, не зная, где он проводит черту.

— Можно мне прикоснуться к тебе? — спрашиваю я, не желая все испортить.

Его взгляд сужается, он действительно обдумывает мой вопрос, прежде чем кивнуть.

— Да, ты можешь прикоснуться ко мне, — говорит он. — А теперь не заставляй меня ждать.

Есть, сэр.

Протягивая руку, я обхватываю его толстое основание и, как и ожидалось, не могу сомкнуть пальцы вокруг него. Мой язык высовывается, смачивая губы, в то время как мой кулак медленно двигается вверх-вниз. В то время как все кричит мне открыться пошире и взять его жестко и быстро, я хочу сначала насладиться им, не зная, когда мне выпадет шанс поиграть снова.