7

Она бесит.

Даже раздражает.

Почему бы ей просто не подражать своей сестре и не уйти от меня, как только я войду в комнату?

Почему она должна улыбаться мне и заставлять меня настороженно относиться к ее намерениям?

Почему она не может просто держаться подальше и избавить меня от необходимости разбираться в ней?

Почему же я приехал, как только София позвонила мне насчет того, что Аврора собирается на пляж, прекрасно зная, что она любит много болтать?

Я не знаю.

Я не разговариваю с ней, не смотрю на нее ни секунды дольше, чем нужно. Я точно знаю, чья она дочь. Мейс Торре - человек, с которым я не хотел бы связывать себя. Однако моя репутация возросла только благодаря свадьбе, так что я не могу сильно жаловаться. Я сам навлек на себя это. Позитивное подтверждение в СМИ и рост цен на мои акции выгодны для меня и могут означать, что наследство от деда не заставит себя ждать.

Вокруг этой женщины, стоящей передо мной, столько загадок. Я хочу раскрыть их все, но как это сделать, если я избегаю ее?

Она мне не нравится, ни капельки. Ни ее улыбка, ни ее доброта, ни ее желание заставить меня заговорить с ней. Ничего в ней нет. Я выбрал ее из-за ее положения в обществе и в средствах массовой информации.

Когда я увидел ее в день нашей свадьбы, идущую к алтарю с улыбкой на лице, и то, что моя мама не могла оторвать глаз от нее и ее большой, живой улыбки, только укрепило мое решение. Тогда я не хотел отступать. Они не поверили мне, когда я сказал им, что женюсь и что это произойдет через две недели.

Ее улыбка и сияющие глаза, наблюдавшие за мной, когда я поднимал фату... Это было похоже на то, как если бы я проснулся и попал в сказку. Конфетти сыпались с потолка, когда я поцеловал уголок ее губ, ради всего святого; а потом была та небольшая заминка, которую я услышал, когда приблизился к ней.

Это неправильно и в то же время так правильно. Неправильно, что я всех обманываю, но правильно, потому что все идет точно по плану.

Это похоже на ту самую привязанность, которой я хотел избежать, но оказался втянут.

Должно быть, для Авроры это было волшебно, ее мечты сбылись. Я знаю, что она не ненавидит этот брак так сильно, как ненавижу его я. Как она может любить то, что может разрушить ее отца?

Я наблюдаю за ней - моей женой - издалека. Ее мокрые волосы прилипли к спине, а белый купальник, в который она одета, только подчеркивает ее восхитительную фигуру. Она завораживает так, что я не могу этого объяснить.

В день свадьбы мы просто чмокнули друг друга. Просто прикосновение моих губ к уголку ее мягкой подушки. Это зажгло во мне пламя, которое разгоралось с каждым ее прикосновением.

Я держался подальше.

Я шел в другую сторону, и вот, черт возьми, я снова здесь.

В Лондоне моя репутация опережает меня, и мои коллеги-бизнесмены прекрасно знают, во что они ввязываются, когда просят у меня "инвестиции".

Я делаю хреновые вещи.

Я совершаю поганые поступки.

О некоторых из них я сожалею, а о некоторых не задумываюсь.

Тогда почему я здесь, пытаюсь запятнать эту женщину, которая похожа на ангела? Почему я так стараюсь, чтобы она убежала, и преследую ее, как только она это делает?

Я медленно приближаюсь к красивой женщине, к той, к которой я привязан, к той, которая не перестает говорить, к той, которая ни разу не отвернулась от меня.

Ничто в ней меня не успокаивает.

Ее взгляд, ее улыбки, ее ответы, ее разговоры. Все. Абсолютно все вызывает сомнения, и я не знаю, передает ли она какую-то информацию своему отцу. Какой бы милой она ни была, я не могу ей доверять, и это первое, что стоит в списке моих приоритетов.

Я не холодный человек, которому неведомы эмоции; просто я никогда не находил ничего достойного смеха или улыбки.

— Твой отец связывался с тобой? — осторожно спрашиваю я.

Она пожимает плечами, оглядывая пляж. Она увидела меня и подошла ко мне, радуясь встрече, но я здесь только для того, чтобы спросить ее об отце. Сегодня последний день; завтра утром мы уезжаем.

— Отвечай, Аврора.

Она смотрит на меня твердым взглядом. — Нет. Я не поддерживаю связь со своей семьей.

Я недоверчиво хмыкаю. — Хорошо.

Она сужает глаза и поджимает мягкие губы. — Это правда. Я не общаюсь со своей семьей. Не верь мне, если не хочешь.

Я не верю, и я буду придерживаться своего решения, пока мне не докажут обратное.

— Мы вернемся в Лондон завтра утром.

Аврора мотает головой в сторону, ее брови приподнимаются, как будто она собирается разыграть спектакль.

Через мгновение она произнесет нечто такое, что заставит меня вздохнуть и еще больше пожалеть о своем решении.

— Правда? Я была более чем счастлива остаться еще на один день.

Она взмахнула ресницами, опустив руку на бедро, чтобы завязать шнурок прозрачного белого шарфа, обернутого вокруг ее бедер.

Я видел, как мужчины поворачивали головы, когда она проходила мимо них в мою сторону.

Она вздыхает, ее глаза осматривают все вокруг, не задерживаясь на одном месте и не глядя на меня дольше секунды за раз.

Нам нужно было приехать в медовый месяц, чтобы брак выглядел правдоподобно для прессы, но эта часть Капри - частная, и никаких СМИ или папарацци здесь нет, чтобы запечатлеть нас не вместе.

— Да. Будь готова отправиться завтра.

Она смотрит на меня безучастным взглядом. Я оставляю ее и сажусь в машину.

Я знаю, что охрана будет стоять снаружи и наблюдать за ней, пока я буду держаться подальше.

Я нехороший человек.

Мы с ней не навсегда.

Я следил за ней, пока меня не было дома.

Я работал по своему графику, чтобы не сталкиваться с ней, но в те несколько раз, когда я замечал ее, я поворачивался и шел в другую сторону.

Я буду рядом, когда ей понадобится присутствовать на вечеринках.

Я буду присутствовать в ее офисе в Лондоне, чтобы папарацци могли нас заметить.

Я буду выполнять свою роль в этом соглашении, но я хочу соблюдать границы и держать ее на расстоянии.

Я прохожу через подземную винодельню, расположенную прямо напротив моего производственного склада, приказав сотрудникам, не беспокоить меня здесь в течение ближайшего часа.

В подземном хранилище винного погреба, заполненного до отказа разными сортами вин, которые мои сотрудники создают каждый сезон, витает запах сотен различных ароматов.

Я чувствую изменение в воздухе, прежде чем вижу его. Его шаги тихие, но я представляю себе, как он нагло ухмыляется, осматривая винодельню.

— Это единственное место, которое ты нашел?

Точно. Именно так.

Я оборачиваюсь. Его щеки приподнимаются, и он улыбается мне, приподняв брови.

Шрам, идущий вдоль глаза и заканчивающийся на верхней части щеки, растягивается, когда он улыбается мне, в его шаге чувствуется некое головокружение, а его глубокие изумрудные глаза сфокусированы на мне. Его высокая фигура одета в черный костюм, соответствующий деловой встрече, даже если нашим сегодняшним делом было убийство.

— Я даже не буду спрашивать, чем ты занимался до приезда сюда, чтобы на твоем лице была такая улыбка.

Улыбка растягивается еще больше. Я вздыхаю.

— Нет, я думаю, ты должен спросить, — говорит он.

Его взгляд падает на ближайшие бутылки с вином, которые все еще находятся в процессе доведения до совершенства, - вся небольшая полка забита бутылками до отказа.

Он выбирает одну, откупоривает пробку зубами и нюхает бутылку, затем хмыкает и кивает.

— Пахнет хорошо. Можно попробовать?

— Хелия. Не надо портить мои вина своей слюной, — ворчу я, с напряженным выражением лица наблюдая за тем, как он делает глоток.

— Может быть, оно даже станет соленым. — Он подмигивает мне.

— Оставь себе. Я больше не хочу.

Он ставит бутылку на приставной табурет и качает головой.

— На самом деле, оно было не таким уж и вкусным. Но представь, что мы подсыпали яд в стакан, и бац - вся комната мертва, как в старых добрых сказках.

Он делает рукой взрывное движение и улыбается мне.

— Это ты сделал? — спрашиваю я.

— А ты что думаешь? Ты вдруг усомнился в моих способностях, господин винодел?

Один этот вопрос заставляет меня понять, что я не должен сомневаться в Хелии.

Если я даю ему задание, он его выполнит, какие бы границы оно ни переступало. Стоит только взглянуть на его лицо, и никто не сможет забыть больной и извращенный взгляд его глаз и злобу, затаившуюся в его мягкой улыбке.

— Новый помощник должен быть нанят в ближайшее время. О теле позаботился ваш человек. Теперь мы ждем, когда Мейс оступится и все испортит. Она будет обо всем информировать, а я передам подробности тебе. — Его пальцы перебирают деревянные полки, и он с интересом разглядывает бутылки с вином, хотя ему все нипочем.

— Насколько она хороша?

Его глаза переходят на мои, изумруд в них такой глубокий, такой черный, что почти поглощает его взгляд. Это единственный в своем роде цвет.

Там, где я в костюмах, с чистой репутацией и чистыми руками, Хелия - грязный, контролируемый эмоциями ублюдок, который уничтожает все, что попадается ему на пути.

Я скрываю все, что делаю, потому что нахожусь на виду у СМИ. Мне нужно поддерживать этот фронт, но Хелий на данный момент неизвестен. Его никто не знает. Ему не нужно делать эту работу, но он легко заметает следы.

— Убедись, что ты начал следить за Эмброуз Торре. У меня есть ощущение, что у Мейса Торре есть сообщник, который помогает ему в принятии деловых решений. Но он безрассуден. Слишком.

Хелий не отвечает мне, вместо этого он наклоняет голову, и по его лицу пробегает маниакальное выражение, заставляющее меня внезапно насторожиться.

— Как твоя... жена?

Я засовываю руки в карманы, не давая им потянуться и обхватить его шею. Мне вдруг захотелось вырвать из него всю жизнь.

— Прекрасно, — выдавил я из себя, ожесточенно глядя на него.

— Ты делай свою работу. А я буду делать свою, — выдавливаю я из себя, моя челюсть тикает.

Затем я разворачиваюсь и ухожу от него, фактически отстраняясь от него.