ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Рекс

Пастор Адамс замолвил за меня словечко перед Богом.

Он очень старается скрыть свое недовольство, прогуливаясь в нашу сторону.

Мой поцелуй с Каролиной едва ли можно назвать поцелуем, но по его хмурому лицу можно подумать, что Каролина сидит на мне, обнаженном, словно на качеле-балансире.

Сделав невинное лицо, я протянул руку, когда он подошел к нам.

— Пастор Адамс. Приятно видеть вас снова.

Он пожимает мою руку, его крепкая рука напряжена, а губы складываются в раздраженную гримасу.

— Рекс, я ценю, что ты пришел.

— Это меньшее, чем я могу помочь, — отвечаю я с широкой дружеской улыбкой.

Взгляд Рика переходит на Каролину, и он дергает подбородком в сторону другой стороны парковки.

— Твоей маме нужна помощь с корзинами для пожертвований.

Щеки Каролины красные, как розы, которые я купил на ее день рождения в этом году.

— Конечно. — Она показывает в сторону столов. — Дай мне упаковать это, и я сразу же приду.

— Нет, я сам, — говорю я, махнув рукой в сторону стола, заставленного корзинами. — Иди помоги маме.

— Спасибо, — говорит Каролина, бросая на меня тревожный взгляд и затем возвращая взгляд на своего отца.

Сбор средств напоминает мне мини-карнавал. Большой шатер установлен над столами и стульями. У детей есть где развлечься – игровая площадка, домик для прыжков, клоун и диджей, крутящий детскую музыку. Каролина устроила негласный аукцион, а те, кто участвует в конкурсе по приготовлению спагетти, расставляют свои блюда. Я поднимаю бровь, когда замечаю резервуар для обливания. Мистер Роджерс, старый школьный тренер по футболу, был чуваком с резервуаром, но он недавно переехал.

Кто займет его место?

Я расставляю столы и стулья точно так, как Каролина делает каждый раз, и она возвращается через несколько минут после того, как я закончил.

— Идеальное время. Появляешься как раз тогда, когда вся тяжелая работа закончена, — шучу я.

— Ты такой уморительный. — Она закатывает глаза, уходя, и машет мне рукой, чтобы я следовал за ней. — Пойдем, мой любимый помощник. У меня есть для тебя идеальная работа.

Я следую за ней, не испытывая стыда за то, что разглядываю ее задницу.

— Что это за работа?

— Увидишь, — поет она.

— Это пугает. В прошлый раз, когда ты так сказала, ты выставила меня на аукцион для свидания, заставив вытерпеть ужин с городской кошатницей.

— Мисс Горгман милая. — Ее голос полон сарказма.

— Она попросила принести ей торт с намерением, чтобы я потом слизал его с нее – дословно. — Я вздрагиваю, заново переживая этот момент в своей голове.

— О, пожалуйста. Я сомневаюсь, что это был первый раз, когда ты слизывал еду с женщины.

— Не торт, и уж точно не с шестидесятипятилетней женщины, от которой воняет кошачьей мочой.

— К счастью для тебя, это не аукцион свиданий.

— Лучше бы так и было, или будь готова бросить все свои сбережения, чтобы купить свидание с твоим мальчиком. — Я сигнализирую вниз по своему телу. — Ты же знаешь, что это продается за большие деньги.

Она смеется.

— Успокойся, Казанова. Твоя работа намного лучше, чем платные свидания.

Когда она останавливается, из меня вырывается стон.

— Резервуар для купания? Ни хрена подобного. — Я делаю круг вокруг своей головы. — Ты знаешь, сколько времени нужно, чтобы довести этот образ до совершенства?

— Пять минут, — отвечает она.

Следующий аргумент на подходе.

— У меня нет сухой одежды, чтобы переодеться.

— Есть. Я принесла кое-что из твоего с лофта.

— Мне нравится, как хорошо ты все спланировала, не сказав мне. — Мой палец перемещается к подбородку, постукивая по нему, когда ее лицо заливает восторг. — Если я правильно помню, всякий раз, когда я прошу вернуть мою одежду, ты говоришь, что как только она попадает к тебе домой, она больше не моя. Прости, детка, но я не могу переодеться в твою одежду. Похоже, ты будешь сидеть своей красивой попкой прямо в этом резервуаре.

Эта штука выглядит как смертельная ловушка с проволочной сеткой вокруг бака и красной мишенью на ярко-желтом отбойнике.

Настала ее очередь подать сигнал своим волосам.

— У меня уходит добрый час, чтобы сделать это произведение искусства. — Она ухмыляется, хлопая меня по плечу. — Я выиграла. Иди за мной, и я покажу тебе, где переодеться и принять душ, когда закончишь.

— Ладно, — ворчу я. — Я делаю это только потому, что мне нравится твоя задница.

Она дико ухмыляется.

— Я знаю.

Как ей всегда удается уговорить меня на такое дерьмо?

***

Я прохлаждаюсь в резервуаре для ныряния уже добрых тридцать минут, но до сих пор не погрузился под воду.

Одной из причин может быть то, что играли только дети.

Я на девяносто процентов уверен, что все изменится, когда Молли передает Малики мяч.

Черт.

— Чувак, — пробурчал я, ерзая на неудобном деревянном сиденье, ледяная вода ддоходит мне до колен. — Отдай мяч обратно ребенку, и я куплю тебе кружку пива. — Я делаю паузу, чтобы поднять четыре пальца. — Пусть будет четыре кружки.

Сегодняшняя цель – не промокнуть.

Малики разворачивает свою кепку задом наперед, подбрасывает мяч в воздух и ловит его.

— Ты забыл, что я владею баром и покупаю пиво по дешевке?

— Тогда пятьдесят баксов!

Он продолжает подбрасывать мяч в воздух.

— Я дам тебе разрешение жениться на моей сестре.

— Ему не нужно твое разрешение, — вклинилась Сьерра, прежде чем переключить свое внимание на Малики. — Утопи его.

— Почему бы тебе не оказать мне эту честь?

Толпа, состаящая из взрослых и детей, расступается, когда появляется Рик, весь такой драматичный и дерьмовый. Он останавливается перед Малики и протягивает руку. Малики бросает на меня извиняющийся взгляд, прежде чем передать мяч Рику. Мои глаза расширяются, когда Рик поворачивается ко мне лицом, и серьезное выражение его лица подтверждает, что он твердо намерен сделать этот бросок.

Я не понимаю, почему пастор Адамс имеет на меня зуб, но я думал, что после нашего завтрака мы были в хороших отношениях.

— Папа, — предупреждает Каролина, уловив напряжение.

— Что? — спрашивает Рик, делая вид, что ничего не понимает. — Это игра. — Его глаза сверкают в мою сторону, встречаясь с моими. — Правда, Рекс?

— Просто игра, — повторяю я, надеясь, что он никогда не был заядлым бейсболистом. — Пусть кидает.

Все внимание приковано к нам, когда люди наблюдают, как отец моей девушки вытягивает руку назад, как будто он бросает победную подачу на Мировой серии^[14], а затем бросает мяч в цель. Толпа, прыгающая вверх и вниз, сообщает мне, что он собирается попасть в цель, и несколько секунд спустя мое сиденье проваливается, сбрасывая меня в яму с ледяной водой.

— Вот дерьмо, — не могу удержаться от крика, когда поднимаюсь на ноги, чтобы отдышаться.

Рик не обращает на меня внимания, передавая мяч Малики.

— Твоя очередь. — Не дожидаясь его ответа, он разворачивается и уходит.

Разве пасторы не должны быть понимающими, добрыми людьми?

Лучше бы это было перемирие.

Малики поднимает бровь в мою сторону, когда я дрожу, как мокрая собака.

— Похоже, ты хорошо сблизился со своим будущим свекром.

— Никогда не было лучших отношений, — отвечаю я, стиснув зубы и обхватив себя руками.

***

— Спасибо, что промок для меня.

Каролина прислоняется к стене в коридоре, когда я выхожу из церковной уборной в свежей, сухой одежде.

К счастью для меня, после того, как ее отец окунул меня в воду, моя работа закончилась. Когда я выпрыгнул из резервуара, Каролина уже ждала меня с полотенцем, и я обернул его вокруг своего тела и босиком бросился в церковь. Она стояла позади меня и просила добровольцев стать следующей жертвой, но никто не решался. Неудивительно. Сомневаюсь, что мое падение выглядело приятно.

Я бросил пакет с одеждой на пол и провел руками по влажным волосам.

— В следующий раз поставь меня в кабинку для поцелуев.

Она качает головой, отталкиваясь от стены.

— Этого никогда не случится, так что не надейся.

— Почему бы и нет? — Я поднимаю сумку и перекидываю ее через плечо, идя в ногу с ней. — Ты бы ревновала?

Мы сворачиваем в коридор, проходя мимо волонтеров, и моя рука находит ее, переплетая наши пальцы.

Мы делаем это так привычно, как я никогда не думал.

Может быть, это всего лишь держание за руки, что мы делали бесчисленное количество раз, но сейчас это больше, чем платонические отношения.

Она смотрит на меня с лучезарной улыбкой.

— Конечно, и ты бы чувствовал то же, если бы все было наоборот.

— Не, я бы встал в очередь и купил все твои поцелуи.

Я охаю, когда меня тянут по пустому коридору и заталкивают в темную комнату. Пока я соображаю, что происходит, дверь захлопывается за нами, и губы Каролины касаются моих.

Это сладкий поцелуй.

Минимум языка.

Длится всего несколько секунд.

Ее глаза ищут мои, когда она отстраняет свой рот, но не двигается.

— Я хотела сделать это с тех пор, как ты согласился на окунание в воду.

Я облизываю губы, чтобы почувствовать ее вкус.

— Был рад помочь.

Она фыркает.

— Определенно нет.

— Ты права. — Я целую кончик ее носа и смотрю в ее прекрасные глаза. — Ты можешь загладить свою вину позже.

***

— Вопрос.

Я смотрю на Каролину и вижу ее... вопрос. Она сидит рядом со мной на одном из двух оставшихся стульев, которые мы оставили после уборки. Я сижу на другом.

Уже темно, почти десять часов, и сбор средств закончился. Группа людей осталась и помогала убирать, но сейчас здесь только мы. Рик избегает меня с тех пор, как окунул меня в воду, но я напоминаю себе, что должен связаться с ним и выяснить, что у него на уме. Думаю, он недоволен тем, что у нас с Каролиной все так серьезно, но мы еще не женаты. Сколько я знаю Каролину, она говорила, что ее родители подчеркивают важность брака и воздержания.

Я устал, каждый мускул в моем теле болит, и я не могу дождаться, когда вернусь домой и рухну на диван.

— Ответ, — отвечаю я, вытягивая ноги перед собой.

— Ты можешь прояснить это? — Она подает сигнал между нами.