Он двигается слишком медленно.

Он ждет, позволяя мне взять контроль, и откидывает голову назад, когда я ввожу кончик. Его глаза прикованы к моей руке, пока я играю с собой его членом, продвигаясь всего на дюйм, и его дыхание становится резким и неровным, но он не вводит себя. Он позволяет мне играть в свою игру, становясь все тверже и тверже под моими пальцами.

Я отпускаю его член, мои руки бегут вверх по его груди и обхватывают его плечи. Затем он хватает меня за задницу, приподнимая, и толкается в меня.

Это самое лучшее ощущение во всем мире.

Может быть, потому что мы делаем это здесь – в запретном месте.

Может быть, потому что я знаю, что у него здесь были другие женщины, и я хочу стереть их из памяти.

Может быть, потому что я сидела в этом баре ночь за ночью, фантазируя об этом, и я никогда не хотела, чтобы он остановился, пока он погружается в меня и выходит из меня.

Пот струится по его лбу, его взгляд прикован к нашему соединению.

— Боже, ты чувствуешься так хорошо, — стону я.

Его внимание переключается на мои глаза.

— Ты идеальна, Сьерра. Такая тесная и такая совершенная.

Проходит совсем немного времени, и его толчки становятся все сильнее и быстрее, мои бедра двигаются с той же скоростью, когда мы врезаемся друг в друга. Мои глаза закрываются, голова откидывается назад, и я выкрикиваю его имя, рухнув на барную стойку.

Он продолжает свои толчки, стонет, пока не освобождается внутри меня. Наше дыхание эхом разносится по бару.

Мне требуется мгновение, чтобы взять себя в руки.

— Это было потрясающе.

Он быстро целует меня.

— Ты потрясающая. Глава 19

Малики

— Я вернулась, — поет Лиз, входя в мой кабинет. — Насколько сильно ты влип в неприятности с проблемной Барби?

— Не называй ее так. — Я сужаю глаза, глядя на нее со своего стола. Прошло две недели с тех пор, как мы с Сьеррой занимались сексом.

Это были чертовски удивительные две недели.

Лиз закрывает дверь.

— Твой ответ говорит мне, что она еще не разбила тебе сердце.

Я откидываюсь в кресле, скрещивая ноги, и играю с ручкой в руке.

— Как папа?

— Нормально папа. Они с женой помирились, и она на удивление не ужасна.

— А что случилось, что он с ней развелся?

— Это была его вина в их проблемах. Он боялся, что она бросит его, как мама, и отстранился. Они поговорили и, кажется, теперь все в порядке.

— Хорошо. — Я возился с ручкой между пальцами. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что случилось?

Я массирую заднюю часть шеи.

— Я ремонтирую бар.

— О, круто. — Она улыбается. — Я бы с удовольствием помогла.

— Вообще-то...

Сьерра вошла в середине предложения, в ее руках блокнот и образцы краски. Улыбка Лиз стирается с ее лица, превращаясь в оскал.

Не поднимая глаз, Сьерра начинает говорить:

— Итак, я ходила туда-сюда с тауповым цветом, который ты выбрал – под выбором я имею в виду, что ты указал на него и сказал: «Вот этот», не потрудившись рассмотреть другие варианты. Я не вижу, чтобы он сочетался с полом, который мы заказали. Я знаю, что он тебе нравится, но, черт возьми. Я обещаю найти что-нибудь получше. Тебе понравится.

С лица Лиз исчезает весь цвет, пока Сьерра продолжает свой бред.

— У меня также есть варианты мебели, останови меня, если я зашла слишком далеко, но может быть, мы можем снести стену?

Лиз переводит взгляд с нее на меня.

— Снести стену? — вскрикивает она.

Блокнот выпадает из рук Сьерры, образцы краски разлетаются по полу, а ее глаза в панике устремляются прямо на меня.

— Когда ты сказал «ремонт», я поняла это как «новая покраска», — выплевывает Лиз.

— Мы делаем новую покраску, — замечает Сьерра.

Лиз бросает на нее тяжелый взгляд.

— Я имела в виду, не меняя все.

— Технически, мы не меняем все, — отвечает Сьерра. — Мы сохраняем костяк бара, просто изменяем некоторые вещи, делая их лучше.

— Бару не нужно становиться лучше. — Лиз снова поворачивается ко мне, ее лицо серьезно. — Почему это не обсуждалось со мной?

— Лиз, не здесь и не сейчас, — предостерегаю я.

— Я пойду... посмотрю на другие идеи, — бормочет Сьерра.

Я наклоняю голову в ее сторону с небольшой улыбкой, и она отступает, поспешно выходя из комнаты.

— Для чего ты наймешь ее дальше? Чтобы спать с тобой? — Зарычала Лиз, как только Сьерра исчезла.

— Не ступай туда. — Мой тон суров. — Оставь Сьерру в покое.

— Ты уже спал с ней, не так ли? Господи, Малики!

— Это не твое гребаное дело.

— Ты совершаешь ошибку.

— Тогда это будет моя ошибка. Я большой мальчик.

— Ты позволишь ей разрушить наследие нашей семьи.

— Наследие нашей семьи? — взорвался я. — Каким наследием можно гордиться, Лиз? Тем, что у нашей матери была клиническая депрессия и ее регулярно помещали в психиатрическую клинику? Или тем, что она бросила свою семью? Тем, что наш отец пренебрегал заботой о своих детях, как должен был, перекладывая эту ответственность на тебя, или тем, что он чуть не обанкротился и потерял это наследие? О каком чертовом наследии ты говоришь?

Ее лицо смягчается от моего сильного удара.

— Ты знаешь, о чем я. Бар принадлежал нашей семье на протяжении нескольких поколений без какого-либо ремонта, и ты никогда не говорил о том, чтобы что-то изменить, пока не появилась она.

— Позволь напомнить тебе, что я спас этот бар от банкротства. — Я хлопнул рукой по столу. — Я не хотел этого. Ты знала это, но ты умоляла меня вернуться домой и спасти его, чтобы сохранить его в семье и сделать своим. Это то, что я делаю. Если у тебя такие проблемы с ним, я с радостью продам его тебе.

— Придурок. — Она ушла, захлопнув за собой дверь.

***

— Меня уволили? — спрашивает Сьерра.

Я передохнул в своем кабинете, прежде чем выйти. Как смеет Лиз выкидывать всякую чушь про семейное наследие.

— Нет, — отвечаю я.

— Малики, я не хочу, чтобы вы с сестрой ссорились из-за меня.

— Мы и не спорим. Мы спорим, потому что она упрямая и была груба с тобой. — Я целую ее макушку, вдыхая запах ее клубничного шампуня. — Не беспокойся о Лиз. Она это переживет.

Она поднимает на меня глаза.

— Или убьет меня во сне. У нее есть ключ от моей спальни?

— Твоя спальня теперь в моей спальне, и нет, у нее нет. — Она хмурится, вздыхая. — Ты знаешь, о чем я.

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее губам.

— Не надо, — еще один поцелуй, — не волнуйся, — еще один поцелуй, — о ней. Глава 20

Сьерра

— Я уже целую вечность здесь не была, — говорю я, входя в квартиру Элли.

— Ты пренебрегала своей подружкой, пока выполняла операцию «Уклонись от мужа», — поддразнивает она.

— Пока что успешная миссия. Он был здесь? — Я заверила Элли, что не жду, что она запретит Девину приходить. Это нечестно по отношению к Корбину.

— Несколько раз. — Ее тон смягчается. — Он скучает по тебе.

— Элли, — предупреждаю я.

Она поднимает руку, ладонь обращена ко мне.

— Я не предлагаю тебе забрать его обратно. Я просто сообщаю о том, что я видела, когда он был здесь с Корбином. Я не хочу, чтобы ты возвращалась к нему, но я не сомневаюсь, что он сожалеет об измене.

Мое горло жжет. Несмотря ни на что, я забочусь о Девине, но я не только не могу простить его, но и не могу уйти от Малики.

Нас прерывает маленькая шатенка в желтом сарафане и с заколкой маргаритки в волосах.

— Подруга тети Элли! — Улыбка сияет на ее лице, когда я замечаю, что она сидит на полу за журнальным столиком в окружении мелков и книжек-раскрасок. Она держит книжку, показывая рисунок принцессы, нарисованный разными цветами, и визжит от восторга. — Смотри, что я раскрасила!

Я наклоняюсь к ней и долго рассматриваю ее.

— Боже мой! Это так красиво!

Она садится прямо и хихикает.

— Видишь, с детьми ты лучше, — комментирует Элли. — Я приготовлю макароны с сыром, пока ты будешь смотреть, как она не раскрашивает по линиям.

Я качаю головой.

— Ты ужасна.

— Я знаю. — Она пожимает плечами и направляется на кухню.

— И сделай мне миску! — кричу я ей вслед. Я сажусь рядом с ребенком, беру книжку-раскраску из стопки и беру несколько мелков. Я открываю книжку и листаю до картинки с Барби и Кеном.

— Я Молли. — Голос у нее звонкий, когда она берет карандаш и показывает его мне. — Фиолетовый – мой любимый цвет!

Я выбираю карандаш и ухмыляюсь.

— Я Сьерра. — Мой голос понижается, когда я наклоняюсь ближе. — И угадай, что?

Она хихикает.

— Что?

— Фиолетовый – мой любимый цвет.

Ее лицо светлеет.

— Правда?

Я киваю.

— Правда.

— Ты будешь моим другом?

Я прижимаюсь плечом к ее плечу.

— Да, конечно.

— Ура! После этого мы сможем поиграть в куклы.

***

— Мне всегда нравилось наблюдать за тобой с детьми.

Я отворачиваюсь от телевизора и вижу, что Девин стоит позади меня.

— Что ты здесь делаешь?

Молли смотрит, между нами, двумя, в ее глазах плещется любопытство. Я не могу грубить ему в ее присутствии.

Он указывает подбородком на внутренний дворик.

— Мы можем поговорить?

Нет, черт возьми.

— Конечно.

Я встаю, и он следует за мной на улицу.

Его плечи напряжены, когда он закрывает за нами дверь, и он хмурится.

— Я звонил тебе без остановки, Сьерра. Я твой муж. Я знаю, что ты злишься на меня, но хотя бы прояви уважение и ответь на мои звонки. Выслушай меня.

Я скрещиваю руки.

— Ты изменил мне. Чего ты ждешь? Я не хочу с тобой разговаривать. Я не хочу тебя видеть.

— Чего я жду? Я жду, что ты хотя бы поговоришь со мной. Ты моя жена! Мы поженились, обменялись клятвами, пообещали любить друг друга до конца жизни – хорошо это или плохо. — Его слова прозвучали сдержанно.

Я насмехаюсь.

— Лучше или хуже – это не оправдывает того, что ты засунул свой пенис в Луизу.

— Это было один раз. Один гребаный раз, и я был пьян. Пожалуйста. Я дал тебе время. Черт, я даже сидел в стороне, пока люди ходили вокруг и говорили, что ты трахаешься с Малики. Он. Из всех людей тебе пришлось бежать к нему.

— Я не буду говорить с тобой о Малики.

— Ты спишь с ним? — процедил он.

— Это тебя не касается.

Он опускается на стул, берет меня за руку, и рыдание вырывается у него, удивляя меня. Печаль сжимает мое сердце. Я никогда не видела Девина таким эмоциональным.

Он проводит рукой по лицу и свободной рукой указывает на Молли через окно.