12

РЕН

Я ждал этого момента.

Воображал это.

Страстно желал этого.

В моем одиночестве были моменты, когда обещание снова быть с ней было единственным, что поддерживало меня. Если быть честным, Скарлет - последний след человечности, оставшийся во мне. Единственное хорошее, верное, что осталось в моем безрадостном, темном, пустом существовании.

Опустошенный из-за ее отсутствия, теплого сияния ее любви и обожания. От отсутствия ее прикосновений и даже звука ее голоса.

А ее запах, боже милостивый, поражает меня внезапно, как гром над головой, такой громкий и сильный, что земля дрожит под ботинками.

Или дело во мне.

Возможно, это из-за того, что я наконец-то прижимаюсь к ней всем телом, мне кажется, что сотрясается сама земля.

После стольких ожиданий и желаний, порой едва существуя от секунды до другой, она здесь. Это должно было случиться сегодня вечером. Я не мог ждать еще один день. Не тогда, когда она скоро уедет, подальше от меня, в единственное место, куда я больше не могу рисковать попасть. Единственное место, куда я никогда не смогу последовать за ней, как это было все это время. Но сейчас мы здесь. Как я и представлял.

За исключением одного маленького, неудобного момента - она не подыгрывает мне. Возможно, она хочет растаять рядом со мной - она была близка к этому, - но она борется с инстинктивным желанием снова отдаться мне.

Она борется со мной. Так не должно было быть.

— Прекрати, мать твою, — ворчу я ей на ухо, хотя сомневаюсь, что она меня слышит.

Не тогда, когда она дергает плечами взад-вперед, изо всех сил пытаясь размахивать кулаками, хотя я прижал ее руки к телу, удерживая на месте. С таким же успехом она может попытаться ударить по одному из окружающих нас деревьев, несмотря на всю пользу, которую это принесет.

Она делает настолько глубокий вдох, насколько может, стальные оковы моих рук ограничивают ее, и я слишком поздно понимаю, что она собирается сделать. Мои рефлексы такие же острые, как и прежде. Тем не менее, у меня едва хватает времени зажать ей рот рукой, прежде чем она издает душераздирающий крик.

Я благодарен проливному дождю, который хлещет, как пули, большой, крупный и тяжелый, а вместе с ним и раскаты грома, который в любом случае заглушил бы ее. Внутри ее никто не услышит - я мог бы провести оркестр по этому саду, и есть шанс, что никто этого не заметит.

Сама мать-природа на моей стороне. Дождь смоет мои следы и следы от шин. Я не мог бы выбрать лучшей ночи, хотя выбора в данном случае не было. Сейчас или никогда.

Все на нашей стороне, вплоть до заброшенных ворот, встроенных в стену сада. Они покрыты виноградными лозами, которые годами росли густыми и здоровыми, маскируя ворота до тех пор, пока они не слились с увитым виноградом камнем по обе стороны. Возможно, когда-то кто-то знал, что они там были, но о них забыли на долгие годы, и вскрыть ржавый замок было достаточно легко.

Иногда я задаюсь вопросом, действительно ли Ксандер в курсе событий, как он хочет, чтобы все верили. Конечно, он может расставить охрану по всему комплексу, и они могут наблюдать за всем, чем захотят. Но когда уже поздняя ночь, и их рефлексы немного замедлены - особенно когда я не показал даже волоска на своей заднице, так что они неизбежно начнут сомневаться, есть ли шанс, что я вообще появлюсь, — ничего не стоит подкрасться сзади к мужчине и оглушить его до потери сознания.

Все идет по плану.

Это подтверждает то, что я всегда знал: этому суждено было случиться. Ей суждено быть со мной и только со мной. Все сложилось вместе, чтобы сделать эту ночь возможной.

Она - единственная ложка дегтя в бочке меда.

Очевидно, она не понимает, что к чему, так как продолжает бороться; ее босые ноги скользят по мокрой траве, когда она пытается вернуться во внутренний дворик, выбивая меня из равновесия. Мои ботинки оставляют глубокие борозды в становящейся опасно скользкой грязи, и это все, что я могу сделать, чтобы удержаться от крика, чтобы она остановилась, пока мы оба не оказались лицом в грязи.

Но именно на этом мы заканчиваем, когда мое равновесие теряет силу из-за ее отчаянной борьбы. Даже сейчас мой инстинкт подсказывает мне защитить ее, и я ухитряюсь вывернуться вправо и не придавить ее своим телом, мы вдвоем приземляемся по бокам друг от друга. Она скользит по мне и почти высвобождается на самое короткое мгновение, но я усиливаю хватку и перекатываюсь, прижимая ее к себе.

Паника угрожает подорвать мою уверенность. Почему она так себя ведет? Меня не было слишком долго? Хотя кажется, что прошла вечность, и она не могла так сильно измениться. Глубина ее любви ко мне не могла быть ничтожной. Только не моя Скарлет.

Если она злится на меня за то, что я якобы бросил ее на все это время, мы сможем разобраться с этим. Она все поймет, как только у меня появится шанс объясниться.

Мне просто нужен этот шанс, а она мне его не дает.

Я никогда не был из тех, кто хорошо реагирует на то, что меня неправильно понимают.

Возможно, именно поэтому я краснею, когда она каким-то образом умудряется ткнуть меня локтем в ребра. У меня никогда не было подобной реакции на нее, но и она никогда не доводила меня до такого состояния. Отказывается сдаваться, хотя поначалу было ясно, что она хотела этого.

Она такая чертовски упрямая — почти ничего не изменилось.

И хотя в прошлом ее упрямство грозило свести меня с ума, это ничто по сравнению с этим. Не тогда, когда на кону вся моя гребаная жизнь. Я прилагал все усилия, чтобы оставаться незамеченным в течение двух лет не для того, чтобы меня сейчас обнаружили в саду, покрытым грязью.

Возможность разоблачения и осознание того, что она может стать причиной этого, — вот что заставляет меня отстраниться. Ветер дует так сильно, что деревья, кажется, гнутся, по цветочным клумбам хлещут потоки дождя, обрушивающиеся с такой силой, что срывают лепестки с цветов.

Самый красивый цветок из всех сейчас покрыт грязью, волосы прилипли к лицу. Я разглядываю ее личико в форме сердечка. Она бледна, как призрак, краска сошла с лица от страха. Я и раньше видел это выражение на ее лице, просто никогда не думал, что именно я могу стать причиной.

Как она может так бояться меня? Разве она не понимает, что со мной ей будет лучше?

— Я не причиню тебе боль, — пытаюсь я сказать ей, но с таким же успехом мы можем снова оказаться в том темном углу. Я сомневаюсь, что она слышит меня из-за яростной бури и собственного страха, звенящего у нее в голове.

Только на этот раз ее не успокоить, не показать, что нужно сделать глубокий вдох. Она решительно настроена бороться со мной. Молния пронзает небо, на одну жуткую секунду превращая ночь в день, и почти дикий взгляд ее глаз заставляет меня одновременно жалеть ее и ненавидеть себя..

Время идет. Я должен вытащить ее отсюда. Пока что мне везло, но стоит ли еще испытывать удачу?

Внутри меня нарастает напряжение. Я надеялся, что мне не придется поступать таким образом. На мгновение я подумал о том, чтобы не брать с собой шприц. Назовите меня романтиком, но по какой-то причине я представил, как она с радостью согласится сбежать со мной. Одного воспоминания о том, какой невозможной она иногда бывает, хватило, чтобы захватить с собой успокоительное.

Я ненавижу им пользоваться, но это не моя вина.

Ничто из этого не является правдой. Я всегда делал только то, что был вынужден делать.

Мои пальцы дрожат, когда я достаю шприц из внутреннего кармана и большим пальцем снимаю колпачок с иглы.

Снова вспыхивает молния, и в самый последний момент она видит его. Понимает, что это такое и что должно произойти. Хотя я не слышу, как она ахает, я вижу это по тому, как открывается ее рот, и чувствую это по резкому вдоху, от которого приподнимается ее грудь.

Одним плавным движением я вкалываю его ей в шею и надавливаю на поршень. Она сопротивляется, а я удерживаю ее на месте, ожидая, пока подействует наркотик. Так не должно было быть. Я только надеюсь, что она не возненавидит меня за это. Когда она успокоится, когда мы будем далеко отсюда, и шок от встречи со мной пройдет, я смогу поговорить с ней. Мы вернемся туда, где были раньше.

Мы должны. А что еще остается?

— Послушай меня. — Я опускаю голову, пока наши носы не соприкасаются, пытаясь достучаться до нее, прежде чем она потеряет сознание. — Все будет хорошо. Я собираюсь позаботиться о тебе. Я не причиню тебе вреда, никогда, клянусь. Ты для меня все. Ты это знаешь.

Ее веки трепещут, тело делает несколько слабых, безрезультатных подергиваний, как будто она все еще хочет сражаться, даже если это проигранная битва.

Я слишком долго отсутствовал, не так ли? Неужели я потерял ее?

Проходит целая вечность, прежде чем она обмякает, ее голова склоняется набок, а мышцы расслабляются. Она даже не дергается от дождя, бьющего по ее лицу. По ее прекрасному, мать его, лицу. Я позволяю своим пальцам провести по линии ее подбородка и по нижней губе, прежде чем прихожу в себя. Я не могу терять ни минуты.

Быстро осматриваю местность, убеждаясь, что мы одни. Я нахожу опору и встаю, наклоняясь, чтобы поднять ее с земли. Она такая же легкая, как всегда, почти невесомая в моих руках, ее голова покоится у меня на плече. Ее светлые волосы прилипают к лицу. Прижимая ее стройное тело к своей груди, я опускаю голову и ступаю так осторожно, как только могу, по грязной земле, двигаясь быстро. Моя цель — ворота, которые я оставил слегка приоткрытыми, чтобы обеспечить быстрый выход.

Впереди я вижу охранника, который все еще без сознания и прислонен к стене с другой стороны, его подбородок касается груди. Неужели я ударил его так сильно?

Я мог убить его, но такая вероятность только разжигает праведную гордость, а не чувство вины или печали.

Он встал у меня на пути. Вот что случается с людьми, которые так делают.