Изменить стиль страницы

Во второй роте первого батальона Одиннадцатого танкового полка было когда-то четырнадцать танков. Пять из первоначального количества были подбиты русскими и всего два прибыли для пополнения. Из оставшихся ни один не избежал какого-нибудь повреждения. Командир его взвода погиб уже на второй день войны, оставив Маколла во главе взвода из трех танков, защищающих участок фронта длиной почти в километр. Между тяжелыми танками в землю закопались солдаты немецкой пехотной роты — «ландвера», местного эквивалента американской национальной гвардии, состоящего главным образом из фермеров и лавочников, призванных из запаса и защищающих не только свою страну, но и свои дома. Они тоже понесли тяжелые потери. В «роте» осталось сейчас не больше двух полноценных взводов. Не может быть, чтобы русские не подозревали, как растянута наша линия обороны, подумал Маколл. Все закопались поглубже в землю. Мощь русской артиллерии потрясла всех, несмотря на предвоенные предупреждения, поступавшие в войска.

***

— Американцам наверняка нравится такая погода. — Полковник показал на нависшие облака. — Их проклятые самолеты летят слишком низко, и наши радары не способны обнаружить их, пока штурмовики не окажутся практически над нашими головами.

— Они действительно наносят такие мощные удары?

— Посмотрите сами. — Полковник сделал жест в сторону поля боя. Там виднелись остовы пятнадцати сгоревших танков. — Все это работа одного американского штурмовика, летящего на малой высоте, — «тандерболта». Наши солдаты называют его «чертов крест».

— Но ведь вчера вы сбили два вражеских самолета, — возразил Алексеев.

— Это верно, но какой ценой? Мы потеряли три зенитных орудия из четырех. Оба самолета сбило одно орудие — командир расчета старший сержант Лупенко. Я представил его к ордену боевого Красного знамени. Посмертно. Второй самолет врезался прямо в него. Мой лучший артиллерист, — с горечью заметил полковник. В двух километрах от них остов германского штурмовика «альфа-джет» лежал на том, что осталось от зенитного орудия. Несомненно, летчик сделал это намеренно, подумал полковник, этот немец захотел умирая прихватить с собой еще нескольких русских. Подошел сержант и передал командиру дивизии наушники и микрофон. Полковник выслушал говорящего по радио и произнес несколько коротких слов, после чего кивнул.

— До начала наступления осталось пять минут, товарищ генерал. Мои подразделения заняли исходные рубежи. Прошу вас пройти со мной.

Дивизионный командный пункт представлял собой наспех сооруженную землянку с метровым накатом крыши. Сюда набились двадцать человек — связисты двух полков, переходящих сейчас в наступление. Третий полк дивизии находился в резерве, и полковник намеревался бросить его в атаку, чтобы расширить прорыв и открыть путь для бронетанковой дивизии, стоящей сзади. Если, напомнил себе Алексеев, все будет развиваться в соответствии с планом.

Вражеских войск или машин, разумеется, не было видно. Они расположились на вершине гряды холмов, глубоко закопавшись в землю. Генерал наблюдал за командиром дивизии, который подал знак начальнику артиллерии. Тот поднял трубку полевого телефона и произнес два слова:

— Открыть огонь.

Прошло несколько секунд, прежде чем они услышали грохот орудий. Все артиллерийские установки, усиленные батареей танковой дивизии, заговорили одним грозным голосом. По округе разнеслось громовое эхо. Снаряды пронеслись дугой над головами офицеров, сначала упали с недолетами, а затем накрыли цель. То, что еще недавно было невысоким холмом, поросшим густой травой, превратилось в отвратительную мешанину глины и дыма.

***

— Думаю, на этот раз они настроены весьма серьезно, сардж, — заметил заряжающий, закрывая люк.

Маколл поправил шлем и микрофон, затем посмотрел в смотровую щель командирской башни. Толстая танковая броня поглощала почти все звуки, но когда под ними сотрясалась земля, ударная волна передавалась через гусеницы и подвеску, раскачивая огромный танк. Каждый танкист подумал о том, какая сила требуется для того, чтобы колыхать шестидесятитонную махину. Маколл вспомнил, как погиб лейтенант, — снаряд, выпущенный из тяжелого орудия, ударил прямо в крышу башни, где броня наименее мощная, пробил ее и взорвался внутри танка.

Слева и справа от Маколла солдаты ландвера, состоящего из военнослужащих запаса главным образом пожилого возраста, съеживались в своих глубоких узких окопах, испытывая попеременно то страх, то гнев за то, что происходило с ними, их страной — и с их домами, в которых они родились, выросли и жили теперь!

***

— Отличная огневая подготовка, товарищ генерал, — негромко произнес Алексеев, обращаясь к полковнику, командующему дивизией. Над головой с ревом пронеслись самолеты. — А вот и поддержка с воздуха.

Четыре русских штурмовика повернули и промчались вдоль линии холмов, сбрасывая канистры с напалмом. Едва они успели развернуться в обратную сторону, как один из них взорвался в воздухе.

— Что с ним?

— Наверно, попала зенитная управляемая ракета «роланд», — ответил полковник. — Похожа на нашу СА-8. Сейчас начнется. Осталась одна минута.

В пяти километрах позади командного блиндажа открыли огонь две батареи системы залпового огня, выбрасывая непрерывные струи пламени. Одна половина реактивных снарядов несла разрывные боеголовки, другая — ставила дымовую завесу.

***

Тридцать снарядов взорвалось в секторе Маколла и тридцать в долине перед ним. Взрывная волна ударила по танку, и сержант слышал, как забарабанили по броне осколки. Самым страшным, однако, показался ему густой дым. Это означало, что Иван начал атаку. Из тридцати различных точек в долине взвились вверх клубы бело-серого дыма, образуя непроницаемую дымовую завесу, затягивающую все находящееся на земле. Маколл и его наводчик включили тепловизионные прицелы, способные улавливать инфракрасное излучение.

— «Буффало», говорит Шестой, — донесся из наушников голос командира роты. — Сообщите о готовности.

Маколл внимательно прислушивался к доносящимся ответам. Все одиннадцать танков остались невредимы, укрытые в своих глубоких ямах. В который раз он помянул добрым словом саперов — и немецких фермеров, — которые помогли подготовить столь надежные укрытия. Больше приказов не поступало. В них не было необходимости.

— Вижу противника, — доложил наводчик.

Тепловизионные прицелы измеряли разницу в температуре и проникали сквозь милю дымовой завесы. К тому же на стороне обороняющихся был ветер — бриз дул со скоростью десять миль в час, отгоняя дымовое облако назад на восток. Старший сержант Терри Маколл сделал глубокий вдох и взялся за дело.

— Цель — танк на десять часов. Подкалиберным! Огонь! Наводчик повернул башню чуть влево и навел перекрестье прицела на ближайший советский тяжелый танк. Большим пальцем он нажал на кнопку лазерного дальномера, и тонкий луч света отразился от цели. На дисплее сверкнули цифры расстояния — 1310 метров. Компьютер, управляющий огнем, рассчитал расстояние до цели, скорость ее движения, повернул ствол орудия в требуемом направлении, учел температуру воздуха, его влажность и плотность, так что наводчику оставалось одно — поместить цель в перекрестье прицела. На все это потребовалось меньше двух секунд, и пальцы наводчика нажали на спусковые крючки.

Сорокафутовая струя раскаленных газов вырвалась из дула орудия и уничтожила кусты, посаженные здесь немецкими бойскаутами пару лет назад. Стопятимиллиметровое танковое орудие откатилось, назад, выбросив стреляную алюминиевую гильзу. Снаряд распался в воздухе, оболочка отделилась от сердечника и сорокамиллиметровое жало, изготовленное из вольфрама и отработанного урана, помчалось в воздухе со скоростью почти миля в секунду.

Меньше чем через секунду сердечник ударил в основание башни вражеского танка. Внутри его русский заряжающий как раз брал снаряд для своей пушки, когда тяжелый сердечник прожег мощную защитную броню. Танк взорвался, и его башня взлетела на тридцать футов вверх.