3

Роман

Ивановы прекрасно делают вид, что они по-прежнему богаты.

Я только приехал в их шикарный особняк на Рублевке, отделанный по высшему разряду. На подъездной дорожке красуется новенький трехъярусный фонтан, в фойе сверкают полы из итальянского мрамора, а стены увешаны предметами редкого искусства.

Борис Иванов встречает меня теплым рукопожатием и похлопыванием по спине.

— Васильев, сколько лет, сколько зим. Сколько прошло, год? Два года? Рад снова тебя видеть.

— Я видел тебя в прошлом месяце на аукционе редких спортивных автомобилей, который проводил Морозов.

Борис делает паузу, перебирая в памяти тот вечер. Насколько я помню, к тому моменту, когда я с ним столкнулся, он уже был болен.

— Ну да, ну да. Что ж, рад видеть тебя снова.

Меня всегда поражало, как далеко может упасть тот, кто родился со всем необходимым. Борис - самый яркий пример того, как человек просаживает деньги, которые не заработал.

Его жена, Анастасия, бросается вперед и приветствует меня как светская львица. Если бы не моя связь с Максимом, вряд ли она уделила бы мне время. Конечно, теперь я богат и важен, но я создал все из ничего. Мне кажется, она из тех, кто использует это против меня. С накрашенной улыбкой она провожает меня в гостиную, где уже вовсю идет вечеринка.

Я быстро осматриваю комнату. Максим увлечен разговором с Анатолием Петровичем и его отцом Степаном. Я передергиваю плечами и ищу бар, требуя выпить рюмку-другую, прежде чем вступать в разговор с Анатолием Петровичем. У него эго размером с Россию и социальная грация быка в посудной лавке.

Если бы это зависело от меня, я бы держался от него подальше, но судьба, будучи жестокой хозяйкой, не оставила мне такой возможности. Я возглавляю эту сделку по доставке для Синдиката Белова, пока Максим отходит в сторону, чтобы сосредоточиться на своей новой семье с Кирой. Поскольку Степан болен раком, Анатолий взял на себя повседневное управление судоходной компанией, а это значит, что мы с ним будем работать в тесном контакте. От этого никуда не деться.

По правде говоря, я работаю со многими мудаками, но этот оказался помолвлен с женщиной, на которой я не перестаю зацикливаться с того самого дня, как познакомился с ней.

Лиза Иванова - воплощение всех моих фантазий: рот, о котором поэты могли бы писать сонеты, с изгибами на несколько томов и широкие зеленые глаза, которые легко могли бы стать моей погибелью, если бы я позволил себе это. Но я этого не сделаю.

В баре я заказываю водку, хорошо охлажденную и чистую. Бармен, кажется, разочарован моим выбором, учитывая экстравагантные коктейли, предлагаемые на выбор. Как будто меня когда-нибудь застанут врасплох, когда я буду пить что-то, состоящее более чем из двух ингредиентов.

Опираясь на барную стойку, я осматриваю комнату в поисках занавеса из темно-русых волос - волос, которые не раз вызывали фантазии о том, как я наматываю их на кулак и веду в свою постель.

Бинго. Тепло разливается по моей груди, когда я замечаю ее, болтающую в углу с Кирой.

Бармен ставит передо мной напиток, и я беру его, не отрывая взгляда от Лизы.

— Ты знаешь, что пялиться считается невежливым?

Я смеюсь в свой бокал и пожимаю плечами, когда Павел, вторая правая рука Максима и один из моих самых близких друзей, устраивается рядом со мной.

— Я просто осматриваю зал, наслаждаюсь видами этого прекрасного вечера.

Он ухмыляется и заказывает напиток.

— Очень тонко, bratan.

Я резко выдыхаю и допиваю водку одним большим глотком.

Я действительно думал, что веду себя спокойно, когда речь идет о Лизе, но, к сожалению, одна из крайне раздражающих суперспособностей Павла - сверхъестественное восприятие. Тем не менее, я ничего не мог поделать с этим... неудобным влечением. Она может заставить мой член быть твердым, но эта женщина строго запрещена как невеста Анатолия.

Не то чтобы мне было на него наплевать, но я предан Максиму и синдикату. Теперь, когда у нас бизнес с Петровичами и на кону миллионы долларов, я не сделаю ничего, чтобы испортить эту сделку. Особенно ради женщины.

Лиза поворачивается, чтобы поприветствовать другого гостя, и напряжение сжимает мои плечи. Черт, это платье должно быть запрещено. Белое, облегающее, с разрезом сзади, который заставляет меня придумывать способы заставить ее наклониться вперед, чтобы я мог получше рассмотреть эту прекрасную задницу.

— Все еще пялишься, — напоминает мне Павел, проводя рукой по своей светлой стрижке.

— Ну, она дает мне повод поглазеть. — Я жестом велю бармену принести мне еще выпить.

— Может быть, тебе стоит обратить внимание на Катерину: она смотрит на тебя влюбленными глазами с тех пор, как ты вошел. — Губы Павла кривятся от удовольствия, когда он делает неторопливый глоток своего напитка. — Свежая кровь может быть именно тем, что тебе нужно, чтобы выкинуть Лизу из головы.

Я кривлю лицо.

— Большой пас.

Катерина нравится мне примерно так же, как и ее брат, то есть совсем не нравится. Они оба самодовольные снобы. Думаю, это нормальное явление, когда вырастаешь вонючим, чертовски богатым.

Максим наконец освобождается от разговора с Петровичами и направляется в нашу сторону. По тому, как он ослабляет галстук, я понимаю, что на сегодня с него хватит, и он нуждается в крепком напитке. Я прошу у бармена Macallan и протягиваю его Максиму как раз в тот момент, когда он подходит к нам.

Друг поднимает бокал в знак благодарности и делает внушительный глоток, облокотившись на обшитую деревянными панелями барную стойку.

— Господи, Анатолию нравится звук собственного голоса.

— Как ты думаешь, сколько нам еще придется здесь пробыть? — У меня уже зудит под воротником. Я не могу выносить все эти дурацкие светские разговоры, хотя я бы провел всю ночь, наблюдая за Лизой, если бы мог. Не то чтобы это было разумно.

Максим и Павел смеются, потому что разделяют мои чувства. Мы родом из одного мира, гораздо более сурового, чем этот. Мы поднялись по карьерной лестнице в обществе, но в основе своей мы все еще дети из неполных семей, выросшие не на той стороне города.

Моя связь с обоими мужчинами началась еще в подростковом возрасте. Мне было всего пятнадцать, когда я заставил отца заплатить за то, что он лишил меня единственного человека в этом мире, который любил меня больше всего на свете. Кого я любил больше всего. После этого я стал промышлять на улицах, чтобы выжить.

Максим был на несколько лет старше меня, уже имел имя на подпольной бойцовской сцене и начинал создавать свою собственную банду. Когда я по глупости попытался подкараулить одного из его людей, Максим вмешался и не дал им свернуть мне шею. После этого он поставил меня перед выбором: продолжать промышлять или вступить в его ряды. Выбор был прост.

Максим рискнул, когда никто другой этого не сделал. Я был поглощен гневом, и мне было все равно, жить или умереть. Вместе с Павлом, у которого было свое трагическое прошлое, Максим сделал из нас свои надежные правые руки. Мы избранные братья и готовы на все ради него, в том числе возглавить синдикат, пока он наслаждается своей семьей.

Павел поднимает бровь.

— Это званый ужин - обычно считается вежливым оставаться до тех пор, пока не подадут само блюдо.

— Хорошо, — ворчу я, — но я не даю никаких гарантий, что останусь на десерт.

Максим потягивает виски, его взгляд скользит по толпе.

— Я предлагаю тебе сделку: оставайся здесь на первые несколько блюд, а потом можешь уходить.

Я наклоняю голову, чувствуя, что в этом предложении есть что-то еще.

— В чем подвох?

Он вздыхает.

— Помнишь ту поездку в Лондон, которую Кира планирует с Лизой? Так вот, она хочет поехать в эти выходные на четыре дня.

Я хмурюсь. Четыре дня с Лизой. Просто охуенно.

— Точно... Да.

Павел выглядит так, будто вот-вот сломает ребро, сдерживая смех, а я бросаю на него смертельный взгляд.

Максим кладет руку мне на плечо.

— Слушай, я бы не спрашивал, если бы это не было важно. Ребенок появится раньше, чем мы успеем оглянуться, а Кира очень хочет побыть с подругой. Я бы поехал, но нам с Павлом нужно завершить сделку по оружию в Крыму. Ты знаешь, что я никому не доверю жизнь Киры. Я прошу тебя как брат, а не как начальник.

Что я должен на это ответить? Если это важно для Максима, я ему не откажу.

— Я буду охранять ее всю жизнь, — заверяю я его. И постараюсь не слишком увлекаться ее подругой.

— Я ценю это. Позаботься и о Лизе.

Максим ставит свою выпивку на барную стойку и отходит поприветствовать новых лиц, оставляя Павла смотреть на меня с ехидной ухмылкой.

— В прямом эфире напиши мне все подробности твоего девичьего путешествия. Ничего не упускай.

Удивительно, что мой обычно серьезный друг практически в восторге. То, что он меня достает, - одна из немногих вещей, которые приносят ему истинное удовольствие.

— Отвали. — Я сжимаю свой бокал так сильно, что он может разбиться в моих руках.

— Мне нужны фотографии.

— Тебе нравятся мои страдания?

Павел делает паузу.

— Да. Похоже, что да.

Я качаю головой.

— Все нормально. Четыре дня. Что может произойти за четыре дня?

Павел даже не пытается скрыть свой восторг.

— Не могу дождаться, когда узнаю. А теперь я прощаюсь с тобой... и желаю удачи.

Удачи?

Он отдает мне честь и небрежно подходит к симпатичной официантке.

И тут я замечаю причину его поспешного отступления. Катерина направляется прямо ко мне, незаметно, как кошка, выслеживающая свою жертву. К сожалению, я опоздал уклониться от ее приближения - все, что я могу сделать, это приготовиться к удару.

— Роман Васильев, — мурлычет она, в ее голосе звучит не слишком заметное приглашение. — Я и не подозревала, что ты будешь здесь, но какой приятный сюрприз.

Она наклоняется ближе, чтобы поцеловать меня в щеку, ее губы практически касаются уголка моего рта. Мне приходится бороться с желанием вытереть это место тыльной стороной ладони. Как и большинство представителей ее круга, Катерина Петрович дерзка, нахальна и бесконечно стремится быть в центре внимания.