Рука Киры опускается на мою, возвращая внимание к ней.

— Мы можем уйти, если это действительно не твое, — предлагает она.

Я сглатываю, преодолевая стеснение в горле.

— Я не хочу уходить.

Ее лицо озаряется.

— Правда?

— Правда, — подтверждаю я.

— Это не отвратительно. Я клянусь. — Она прикусывает губу. — Мы с Максимом бывали здесь раньше. Несколько раз, вообще-то. — Ее глаза блестят, когда она переплетает свою руку с моей. — Одно только зрелище... Ну, думаю, ты сама все увидишь.

По моей коже пробегает дрожь. Это одна ночь. Одна ночь, чтобы быть свободной, забыть о реальном мире и жить моментом.

Я оборачиваюсь и вижу Романа, небрежно прислонившегося к барной стойке с напитком в руке. В эту долю секунды между нами промелькнуло что-то невысказанное - электрическое и заряженное.

Мое сердце учащенно забилось. Я не могу прочесть его мысли, но тлеющий взгляд достаточно напряжен, чтобы прожечь меня насквозь.

К черту все. Если это мой единственный шанс испытать что-то другое, то будь я проклята, если стану сдерживаться.

Я вскидываю бровь, осмеливаясь смотреть на него. Смею надеяться, что он извлечет максимум пользы из этой ночи.

Свет приглушается, музыка сменяется простым электронным ритмом, означающим, что шоу вот-вот начнется. Но ни сцены, ни четкой зоны для выступления все еще нет.

Я бросаю на Киру любопытный взгляд.

Она жестом показывает вокруг нас.

— Просто смотри.

Освещение остается приглушенным, за исключением нескольких мест, куда падает мягкий свет прожекторов, создавая эффект ореола на полу и притягивая все взгляды к отдельным участкам комнаты. Музыка переходит в гипнотический, чувственный ритм, который пульсирует в пространстве, заставляя комнату чувствовать себя живой.

Затем все происходит одновременно.

Топлесс-женщины в черных пачках материализуются из ниоткуда, кружась в пируэтах. Когда они кружатся в пространстве, внезапно появляется белая кровать с балдахином, словно выросшая прямо из пола. На кровати лежат несколько человек - мужчины и женщины в разном состоянии, все в масках и кружатся в такт. Никаких прикосновений... пока. Но от одного только намека на то, что будет дальше, мои щеки разгораются, а дыхание учащается.

Трудно определить мои эмоции: нервозность, волнение, смущение, возбуждение. Все они играют симфонию на моей коже.

Я чувствую на себе взгляд Киры, и когда я смотрю на нее, она наклоняется ко мне и шепчет:

— Сейчас все будет гораздо более дико.

Прилив возбуждения разливается между моих ног, и я остро ощущаю теплый воздух на своей коже - словно мое тело настроилось на новую частоту.

На кровати разворачивается настоящая оргия. Одна женщина лежит посередине, ее ноги широко раздвинуты, женщина и мужчина по очереди ласкают и лижут ее киску, а другой зажимает ее соски, сосет и лижет ее шею. Ее маленькая грудь покраснела и набухла, но нет никаких сомнений в том, что это лучшее мгновение в ее жизни, так как она извивается и стонет от удовольствия. Она сильно кончает, но это только начало. Ее партнеры не останавливаются, доставляя оргазм за оргазмом.

Вот как выглядит настоящее сексуальное удовольствие, и я хочу принять в нем участие.

Я поворачиваюсь и украдкой смотрю на Романа.

Святое дерьмо, он весь покрыт мускулами и напряжен. Несмотря на все, что происходит в комнате, его глаза устремлены на меня. Он наклоняется вперед, опираясь локтями на перекладину, и проводит большим пальцем по расщелине подбородка. У меня внезапно перехватывает дыхание, когда он приподнимает бровь, как бы спрашивая: «Что ты думаешь?» Я едва заметно улыбаюсь.

На другой стороне кровати двое мужчин в одних трусах целуются и впиваются друг в друга. Это зрелище более эротично, чем я могла себе представить. Женщина, одетая лишь в белую венецианскую маску, проскальзывает между ними, и вот уже три тела извиваются и трутся друг о друга, не обращая внимания на всех остальных в комнате.

Позади меня дыхание Киры тоже участилось: даже с ее опытом она не осталась равнодушной.

Я поворачиваюсь на месте и вижу, что женщину привязывают веревкой к стулу, раздвинув ее ноги, узлы запутаны и точны.

Мои глаза, должно быть, чуть не выскочили из головы, потому что Кира наклонилась и объяснила:

— Это называется японским веревочным бондажом.

Связав ее, он дразняще щелкает игрушкой между ее раздвинутых ног, привлекая внимание посетителей вечеринки, которые перешептываются и наблюдают за пиком ее наслаждения. Когда она откидывает голову назад и кричит о своей разрядке, раздаются аплодисменты.

Мое сердце бьется в горле.

Хотела бы я, чтобы ко мне так прикасались? Конечно, не от Анатолия, но... Хотела бы я, чтобы Роман так прикасался ко мне? От этой мысли у меня между ног появляется влага.

— Осмотрись. Исследуй, — тихим голосом подбадривает меня Кира. — Мне нужно в уборную.

Я киваю, но не отрываю взгляда от зрелища. Думаю, она дает мне возможность осмотреть комнату самостоятельно, без неловкого присутствия подруги.

Но я не одна. Ко мне присоединяются около сотни незнакомцев и один мужчина, чье присутствие я отчетливо ощущаю.

Выражение его лица не поддается прочтению. Я не могу понять, возбужден ли он, зол или что-то еще. Единственное, что ясно, - он не смотрит шоу. Он наблюдает за мной.

Когда он ставит свой бокал на барную стойку и направляется ко мне, я отворачиваюсь к представлению, и пульс в моей шее учащенно бьется. Он останавливается в сантиметре от моей спины. От его тела по моей коже разливается тепло, вызывая дрожь по позвоночнику.

Он проводит пальцем по моей спине, и я едва не вскрикиваю. Его прикосновение вызывает нервную дрожь во всем теле.

— Ты собираешься простоять здесь весь день или использовать время с пользой? — Его теплое дыхание касается моей слишком чувствительной кожи.

Дрожа, я закрываю глаза, чтобы насладиться его близостью. Его теплом. Его запахом. Я не поворачиваюсь, потому что один его намек посылает болт удовольствия к моему клитору.

Он хочет, чтобы я исследовала. Он хочет увидеть, что меня заводит.

Безрассудно играть в эту игру с Романом, деловым партнером моего жениха. Мужчиной, которого я хочу, но никогда не смогу иметь.

Я слишком далеко зашла, чтобы отступать.

Я сглатываю и киваю, не в силах смотреть ему в глаза, пока медленно пробираюсь ближе к артистам.

Меня привлекает молодая женщина, которая стоит у стены в одних белых трусиках, освещенная малиновым светом торшера. Потрясающая женщина постарше, одетая в черный корсет и сетки, наносит удары кожаным флоггером по груди другой женщины. Она набирает скорость, сосредоточившись на сосках женщины, пока обе груди не становятся розовыми и чувствительными, к восторгу толпы.

Роман следит за тем, как я направляюсь к миниатюрной блондинке в бондажном белье, которая сидит на чем-то, похожем на карусельную лошадку, но с огромным фаллоимитатором на месте седла. Она опускается на пластиковый член, извивается, раскачивается взад-вперед и кончает, а толпа тихонько подбадривает ее, чтобы она продолжала.

Я замечаю, что зал поредел. Пары, группы или различные комбинации людей скользят в сторону зоны, отгороженной от частных комнат.

В то время как классическая музыка наполняет воздух, две женщины в коротких черных париках и на высоких каблуках ложатся на огромный стол. Избранные зрители выходят вперед и покрывают тела женщин взбитыми сливками, горячей помадкой и мороженым - везде, где только можно, - а затем слизывают и высасывают липкий десерт прямо с их плоти. Женщины кричат от восторга, явно наслаждаясь ощущением множества ртов одновременно.

Из всего, что я видела сегодня вечером, именно это заставило мой клитор сильно запульсировать, а соски напрячься до острых пиков. Меня никогда никто так не вылизывал, и, честно говоря, я не думаю, что когда-нибудь это будет. Впервые за сегодняшний вечер на меня наваливается что-то похожее на грусть.

Я никогда не испытывала ничего подобного. Я никогда не узнаю, каково это - быть с тем, кого я хочу. Кто желает меня по правильным причинам. С тем, кто получает удовольствие от моего наслаждения.

С кем-то вроде Романа.

— Ты можешь не только смотреть. Ты можешь попробовать. — Голос Паулины звучит в моем ухе. Она появляется рядом со мной, ее глаза прикованы к шоу, но все ее внимание приковано ко мне.

Я вздыхаю.

— Не думаю, что это для меня.

— Никогда не узнаешь, пока не попробуешь, — мурлычет она. Ее глаза путешествуют вверх и вниз по моей фигуре, поглощая меня. — Не пойми меня неправильно, но я могу предположить, что ты мало что испытала. Этот мир для тебя новый. Секс для тебя в новинку.

Я прячу гримасу стыда, скользнувшую между лопаток.

— Неужели я настолько очевидна?

Паулина издала небольшой смешок.

— Это не плохо, милая. Вряд ли это очевидно для большинства, но у меня наметанный глаз.

Я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на нее. Что, черт возьми, это значит - наметанный глаз?

Она качает головой в сторону.

— Несмотря на то, что ты потрясающе красива и тебе уже далеко за восемнадцать... я думаю, ты девственница. Я права?

Мои щеки вспыхивают красным. Я не знаю, почему она спрашивает меня об этом, но отрицать бессмысленно.

Я киваю и прикусываю губу.

— Моя жизнь сложна.

— О, я уверена. Это всегда так. — Она вздохнула и провела рукой по моей руке. — Пожалуйста, прости меня за бесцеремонность. Мы редко набираем людей для таких вещей, но ты - изысканная красавица, которую оценят наши элитные члены. Я бы пожалела себя, если бы не сказала что-нибудь.

Я жестом показываю на женщин, разложенных на столе.

— Прости, но я не могу... сделать это.

Ее губы подрагивают в уголках.

— Не совсем так. Мы проводим здесь аукционы, на которых женщины продают свою девственность тому, кто больше заплатит. Это очень, очень выгодно. Не редкость, когда такая милая и невинная женщина, как ты, получает сумму близкую к шестизначной. Американских долларов, то есть.