42

Лиза

Я не могу в это поверить. На моем торговом счете миллион долларов. Я заработала достаточно денег, чтобы расплатиться с Анатолием.

Я пристально смотрю на цифры на экране. Я проверяю раз, два, обновляю приложение, чтобы убедиться, что это не просто глюк или мои глаза обманывают меня, но это реальность. На моем счету стоит единица с шестью нулями. Деньги, которые я заработала сама.

День назад я вложила деньги в высокодоходные и рискованные технологические акции, которые, как я чувствовала, должны были взлететь, и они окупились с лихвой. Меня охватило волнение. Если бы я захотела, я могла бы выписать Анатолию чек сегодня и уйти от него навсегда.

Свобода в пределах досягаемости.

Моя грудь взрывается чем-то ярким и счастливым, и первый инстинкт - побежать и рассказать Роману. Упасть в его объятия и праздновать вместе с ним.

Но я не могу этого сделать. По крайней мере, не из-за этого.

Я уже собираюсь убрать телефон, когда на экране высвечивается номер Софии. На моем лице появляется широкая улыбка - наверное, она звонит, чтобы рассказать о спектакле.

— Привет! Как все прошло? — Я прижимаю телефон к уху. — Ты поразила зрителей своим исполнением "До-ре-ми"?

— О чем ты вообще говоришь?

Моя кровь застывает, как только я слышу в трубке голос матери.

— Мама? — Я задыхаюсь. — Что случилось с Софией?

— Ты эгоистичное отродье. Я забрала телефон Софии, потому что знала, что ты ответишь только на звонок сестры. Что за неблагодарность прятаться за несколько дней до своей громкой свадьбы и отказывается отвечать на звонки матери и жениха?

Холодный пот покрывает мою кожу, а в груди завязывается тугой узел дискомфорта.

— Ты знаешь, почему я должна была...

— Ты думаешь, я поверю, что ты скрываешься из-за нападения, целью которого ты явно не была? Ты используешь это как предлог, чтобы избежать свадебных обязанностей. Где вы с Кирой? На курорте в Будапеште или на лыжах в Гштааде?

— Ничего подобного. — Я ожесточаю свой голос. Я не позволю ей говорить со мной в таком тоне, не после всего, чем я пожертвовала ради нее и отца. — Я вернусь домой как раз к репетиционному ужину. Вы с Талей все сделали, вы никогда не просили моего участия, так что я не понимаю, в чем дело.

— Анатолий сходит с ума, — ругает она. — Честно говоря, я не понимаю, что на тебя нашло в последнее время. Ты ведешь себя так, будто выйти замуж за одного из самых богатых людей России - это труд.

Горечь обжигает горло, и я не могу сдержать вырвавшихся слов.

— Это рутина! Хуже, чем рутина. Он ужасен. Я все перепробовала, чтобы у нас все получилось. Я делала все, чтобы он был счастлив, но этого никогда не было достаточно. А тебе все равно, лишь бы деньги продолжали поступать на твой банковский счет.

Моя мама раздраженно цокает.

— Ты говоришь как плаксивый ребенок. Что ж, считай, что тебя предупредили. Если ты сейчас же не вернешься домой, Анатолий женится на твоей сестре.

Воздух покидает мои легкие с сильным толчком.

— Нет... ты не можешь. Ей семнадцать лет! Как ты могла согласиться на это?

Голос моей матери понижается до отвратительного шипения.

— Ей скоро будет восемнадцать.

— А она знает? Ты ей уже сказала? — спрашиваю я, задыхаясь.

— Нет. Мы не собираемся давать Софии время на побег, как ее сестре. Пока она в школе, но если у тебя есть хоть какая-то надежда исправить нанесенный тобой ущерб, я советую тебе собрать вещи и вернуться домой прямо сейчас. — Честно говоря, Анатолий не в себе; тебе придется сделать все, что в твоих силах, чтобы добиться его прощения.

В груди все сжалось. Каждый инстинкт в моем теле кричит, чтобы я прекратила это безумие прямо сейчас. Чтобы я вывела маму на чистую воду.

— Послушай меня, мама. Это не обязательно должно быть так. У меня есть деньги, чтобы вернуть Петровичам то, что мы им должны. Мы наконец-то сможем стать свободными. Не поддавайся больше на его ложь. Это наш шанс разорвать связи и больше не зависеть от них.

В ответ раздается холодный, жестокий смех моей матери.

— Ты себя слышишь? Ты действительно веришь в то, что говоришь? Думаешь, Кира просто одолжит тебе денег, чтобы вернуть Анатолию то, что мы задолжали его семье? Если это так, то ты действительно бредишь.

— Неважно, откуда деньги, главное, что они у меня есть. Миллион долларов. Нам больше не нужно жить под его гнетом.

— Дело не только в деньгах! Ты должна это знать. Его семья очень уважаема, фамилия Петрович что-то значит. Мне надоело быть изгоем в обществе. Принятие фамилии Петрович все для нас изменит. Если ты не объединишь наши семьи, твоя сестра будет вынуждена это сделать.

Я падаю на колени, с губ срывается крик, но я быстро заглушаю его рукой.

Как я раньше этого не замечала? Я убеждала себя, что у меня есть реальный шанс на свободу. Но теперь все стало ясно. От него не убежать. Не тогда, когда моя семья больше всего на свете хочет этого союза.

Анатолий всегда намеревался использовать Софию, чтобы держать меня под своим началом, а мои родители, как подхалимы, просто играли в его извращенные игры.

Я должна была лучше защищать сестру, но не сделала этого. Я подвела ее.

— Пожалуйста. Не впутывай ее в это...

— Это не обсуждается. Будь дома до завтра, если хочешь исправить беспорядок, который ты устроила. — Это ее последние слова, обращенные ко мне, прежде чем она повесила трубку.

Горячие слезы застилают мне глаза, когда я сворачиваюсь калачиком на полу. Я так старалась, так многим жертвовала, а в итоге этого оказалось недостаточно.

Они победили. Они всегда побеждают. Потому что они знают, что я сделаю все, чтобы защитить свою сестру, даже если это будет означать женитьбу на Анатолии.

Заставив себя сделать несколько глубоких вдохов, я встаю и брызгаю на лицо водой в ванной. Я все еще в пятнах и потрясена, но изо всех сил стараюсь взять себя в руки.

Роман не должен узнать правду, потому что я нутром чую, что он будет бороться за меня. За нас. Неважно, что его связывает с Анатолием, я знаю, что он сделает все, что в его силах, чтобы обеспечить мою безопасность.

Именно поэтому мне нужно, чтобы он поверил, что наше время вышло. Даже если это разорвет мне сердце, другого выхода нет.