Рука Киры опускается на мою, возвращая внимание к ней.
— Мы можем уйти, если это действительно не твое, — предлагает она.
Я сглатываю, преодолевая стеснение в горле.
— Я не хочу уходить.
Ее лицо озаряется.
— Правда?
— Правда, — подтверждаю я.
— Это не отвратительно. Я клянусь. — Она прикусывает губу. — Мы с Максимом бывали здесь раньше. Несколько раз, вообще-то. — Ее глаза блестят, когда она переплетает свою руку с моей. — Одно только зрелище... Ну, думаю, ты сама все увидишь.
По моей коже пробегает дрожь. Это одна ночь. Одна ночь, чтобы быть свободной, забыть о реальном мире и жить моментом.
Я оборачиваюсь и вижу Романа, небрежно прислонившегося к барной стойке с напитком в руке. В эту долю секунды между нами промелькнуло что-то невысказанное - электрическое и заряженное.
Мое сердце учащенно забилось. Я не могу прочесть его мысли, но тлеющий взгляд достаточно напряжен, чтобы прожечь меня насквозь.
К черту все. Если это мой единственный шанс испытать что-то другое, то будь я проклята, если стану сдерживаться.
Я вскидываю бровь, осмеливаясь смотреть на него. Смею надеяться, что он извлечет максимум пользы из этой ночи.
Свет приглушается, музыка сменяется простым электронным ритмом, означающим, что шоу вот-вот начнется. Но ни сцены, ни четкой зоны для выступления все еще нет.
Я бросаю на Киру любопытный взгляд.
Она жестом показывает вокруг нас.
— Просто смотри.
Освещение остается приглушенным, за исключением нескольких мест, куда падает мягкий свет прожекторов, создавая эффект ореола на полу и притягивая все взгляды к отдельным участкам комнаты. Музыка переходит в гипнотический, чувственный ритм, который пульсирует в пространстве, заставляя комнату чувствовать себя живой.
Затем все происходит одновременно.
Топлесс-женщины в черных пачках материализуются из ниоткуда, кружась в пируэтах. Когда они кружатся в пространстве, внезапно появляется белая кровать с балдахином, словно выросшая прямо из пола. На кровати лежат несколько человек - мужчины и женщины в разном состоянии, все в масках и кружатся в такт. Никаких прикосновений... пока. Но от одного только намека на то, что будет дальше, мои щеки разгораются, а дыхание учащается.
Трудно определить мои эмоции: нервозность, волнение, смущение, возбуждение. Все они играют симфонию на моей коже.
Я чувствую на себе взгляд Киры, и когда я смотрю на нее, она наклоняется ко мне и шепчет:
— Сейчас все будет гораздо более дико.
Прилив возбуждения разливается между моих ног, и я остро ощущаю теплый воздух на своей коже - словно мое тело настроилось на новую частоту.
На кровати разворачивается настоящая оргия. Одна женщина лежит посередине, ее ноги широко раздвинуты, женщина и мужчина по очереди ласкают и лижут ее киску, а другой зажимает ее соски, сосет и лижет ее шею. Ее маленькая грудь покраснела и набухла, но нет никаких сомнений в том, что это лучшее мгновение в ее жизни, так как она извивается и стонет от удовольствия. Она сильно кончает, но это только начало. Ее партнеры не останавливаются, доставляя оргазм за оргазмом.
Вот как выглядит настоящее сексуальное удовольствие, и я хочу принять в нем участие.
Я поворачиваюсь и украдкой смотрю на Романа.
Святое дерьмо, он весь покрыт мускулами и напряжен. Несмотря на все, что происходит в комнате, его глаза устремлены на меня. Он наклоняется вперед, опираясь локтями на перекладину, и проводит большим пальцем по расщелине подбородка. У меня внезапно перехватывает дыхание, когда он приподнимает бровь, как бы спрашивая: «Что ты думаешь?» Я едва заметно улыбаюсь.
На другой стороне кровати двое мужчин в одних трусах целуются и впиваются друг в друга. Это зрелище более эротично, чем я могла себе представить. Женщина, одетая лишь в белую венецианскую маску, проскальзывает между ними, и вот уже три тела извиваются и трутся друг о друга, не обращая внимания на всех остальных в комнате.
Позади меня дыхание Киры тоже участилось: даже с ее опытом она не осталась равнодушной.
Я поворачиваюсь на месте и вижу, что женщину привязывают веревкой к стулу, раздвинув ее ноги, узлы запутаны и точны.
Мои глаза, должно быть, чуть не выскочили из головы, потому что Кира наклонилась и объяснила:
— Это называется японским веревочным бондажом.
Связав ее, он дразняще щелкает игрушкой между ее раздвинутых ног, привлекая внимание посетителей вечеринки, которые перешептываются и наблюдают за пиком ее наслаждения. Когда она откидывает голову назад и кричит о своей разрядке, раздаются аплодисменты.
Мое сердце бьется в горле.
Хотела бы я, чтобы ко мне так прикасались? Конечно, не от Анатолия, но... Хотела бы я, чтобы Роман так прикасался ко мне? От этой мысли у меня между ног появляется влага.
— Осмотрись. Исследуй, — тихим голосом подбадривает меня Кира. — Мне нужно в уборную.
Я киваю, но не отрываю взгляда от зрелища. Думаю, она дает мне возможность осмотреть комнату самостоятельно, без неловкого присутствия подруги.
Но я не одна. Ко мне присоединяются около сотни незнакомцев и один мужчина, чье присутствие я отчетливо ощущаю.
Выражение его лица не поддается прочтению. Я не могу понять, возбужден ли он, зол или что-то еще. Единственное, что ясно, - он не смотрит шоу. Он наблюдает за мной.
Когда он ставит свой бокал на барную стойку и направляется ко мне, я отворачиваюсь к представлению, и пульс в моей шее учащенно бьется. Он останавливается в сантиметре от моей спины. От его тела по моей коже разливается тепло, вызывая дрожь по позвоночнику.
Он проводит пальцем по моей спине, и я едва не вскрикиваю. Его прикосновение вызывает нервную дрожь во всем теле.
— Ты собираешься простоять здесь весь день или использовать время с пользой? — Его теплое дыхание касается моей слишком чувствительной кожи.
Дрожа, я закрываю глаза, чтобы насладиться его близостью. Его теплом. Его запахом. Я не поворачиваюсь, потому что один его намек посылает болт удовольствия к моему клитору.
Он хочет, чтобы я исследовала. Он хочет увидеть, что меня заводит.
Безрассудно играть в эту игру с Романом, деловым партнером моего жениха. Мужчиной, которого я хочу, но никогда не смогу иметь.
Я слишком далеко зашла, чтобы отступать.
Я сглатываю и киваю, не в силах смотреть ему в глаза, пока медленно пробираюсь ближе к артистам.
Меня привлекает молодая женщина, которая стоит у стены в одних белых трусиках, освещенная малиновым светом торшера. Потрясающая женщина постарше, одетая в черный корсет и сетки, наносит удары кожаным флоггером по груди другой женщины. Она набирает скорость, сосредоточившись на сосках женщины, пока обе груди не становятся розовыми и чувствительными, к восторгу толпы.
Роман следит за тем, как я направляюсь к миниатюрной блондинке в бондажном белье, которая сидит на чем-то, похожем на карусельную лошадку, но с огромным фаллоимитатором на месте седла. Она опускается на пластиковый член, извивается, раскачивается взад-вперед и кончает, а толпа тихонько подбадривает ее, чтобы она продолжала.
Я замечаю, что зал поредел. Пары, группы или различные комбинации людей скользят в сторону зоны, отгороженной от частных комнат.
В то время как классическая музыка наполняет воздух, две женщины в коротких черных париках и на высоких каблуках ложатся на огромный стол. Избранные зрители выходят вперед и покрывают тела женщин взбитыми сливками, горячей помадкой и мороженым - везде, где только можно, - а затем слизывают и высасывают липкий десерт прямо с их плоти. Женщины кричат от восторга, явно наслаждаясь ощущением множества ртов одновременно.
Из всего, что я видела сегодня вечером, именно это заставило мой клитор сильно запульсировать, а соски напрячься до острых пиков. Меня никогда никто так не вылизывал, и, честно говоря, я не думаю, что когда-нибудь это будет. Впервые за сегодняшний вечер на меня наваливается что-то похожее на грусть.
Я никогда не испытывала ничего подобного. Я никогда не узнаю, каково это - быть с тем, кого я хочу. Кто желает меня по правильным причинам. С тем, кто получает удовольствие от моего наслаждения.
С кем-то вроде Романа.
— Ты можешь не только смотреть. Ты можешь попробовать. — Голос Паулины звучит в моем ухе. Она появляется рядом со мной, ее глаза прикованы к шоу, но все ее внимание приковано ко мне.
Я вздыхаю.
— Не думаю, что это для меня.
— Никогда не узнаешь, пока не попробуешь, — мурлычет она. Ее глаза путешествуют вверх и вниз по моей фигуре, поглощая меня. — Не пойми меня неправильно, но я могу предположить, что ты мало что испытала. Этот мир для тебя новый. Секс для тебя в новинку.
Я прячу гримасу стыда, скользнувшую между лопаток.
— Неужели я настолько очевидна?
Паулина издала небольшой смешок.
— Это не плохо, милая. Вряд ли это очевидно для большинства, но у меня наметанный глаз.
Я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на нее. Что, черт возьми, это значит - наметанный глаз?
Она качает головой в сторону.
— Несмотря на то, что ты потрясающе красива и тебе уже далеко за восемнадцать... я думаю, ты девственница. Я права?
Мои щеки вспыхивают красным. Я не знаю, почему она спрашивает меня об этом, но отрицать бессмысленно.
Я киваю и прикусываю губу.
— Моя жизнь сложна.
— О, я уверена. Это всегда так. — Она вздохнула и провела рукой по моей руке. — Пожалуйста, прости меня за бесцеремонность. Мы редко набираем людей для таких вещей, но ты - изысканная красавица, которую оценят наши элитные члены. Я бы пожалела себя, если бы не сказала что-нибудь.
Я жестом показываю на женщин, разложенных на столе.
— Прости, но я не могу... сделать это.
Ее губы подрагивают в уголках.
— Не совсем так. Мы проводим здесь аукционы, на которых женщины продают свою девственность тому, кто больше заплатит. Это очень, очень выгодно. Не редкость, когда такая милая и невинная женщина, как ты, получает сумму близкую к шестизначной. Американских долларов, то есть.