Глава 14

Глава 14

Лино

Дом Маттео никогда не казался запретным. Не то что раньше, когда мой дядя был главным и управлял домом, как тюрьмой. Несмотря на охрану, которую Маттео усилил после возвращения Айвори в его жизнь, охранники были дружелюбны и ценили оказанное им доверие. Маттео поощрял лояльность и хороших сотрудников, и они часто получали довольно выгодную работу за то, что были мафиози.

Охранять особняк за двенадцатифутовым забором и воротами было примерно настолько безопасно, насколько это вообще возможно, когда дело касалось безопасности. Даже если им приходилось преодолевать холодные чикагские зимы, чтобы проверить собственность или сделать свою ротацию на улице. Так что неудивительно, что как только я вошёл в дверь, Шрам ухмыльнулся мне.

В самые обычные дни в доме было весело.

День после рождения Луны был особым случаем.

Я не хотел мешать их семейному отдыху или отвлекать внимание от выздоровления Айвори, но Маттео позвал меня, чтобы я познакомился с малышкой.

От такого приглашения нельзя было отказаться.

Я хотел взять с собой Самару, но подумал, что синяки на ее шее могут вызвать у Айвори беспокойство. Маттео сказал, что роды прошли так гладко, как никто и не мог ожидать, его Ангел справилась с родами так же хорошо, как она справлялась со негодяями, которые угрожали нерожденным младенцам.

Шрам не был тем, кого я бы назвал мягкотелым, хотя Айвори привнесла в него это. Но видеть, как он ходит и воркует с новорожденным на руках, - просто комично.

Я потянулся к красивой девочке, оглядывая кухню, когда раздался голос Дона.

— Вымой руки, грязное животное! Ты заразишь ее какой-нибудь болезнью, и я сам тебя убью!

Шрам тихо хихикнул, его грудь вибрировала от попытки сдержать звук, чтобы не разбудить Луну. Я хмыкнул, направился на кухню и снял пиджак, чтобы закатать рукава.

Я постарался показывать Дону, как мою каждую трещинку на руках.

— Чертов Райкер пошел прямо на нее. У этого человека под ногтями больше крови, чем у гробовщика, но он думает, что может просто взять малышку Луну? Не в мою смену. — Он помахал ножом перед моим лицом, нарезая огурцы для Айвори. Оказалось, что ее тяга не исчезла после родов.

Я полагал, что это предпочтительнее, чем пристрастие к маринованным огурцам. Дон совершил больше ночных забегов с маринованными огурцами, чем я мог сосчитать.

Это и банановый йогурт с кусочками темного шоколада. Эта женщина была сумасшедшей.

Я подозревал, что Маттео больше никогда не прикоснется к бананам.

Как только я вымыл руки в соответствии с предпочтениями Дона, Шрам, наконец, передал мне ребенка.

— Ну, здравствуй, маленькая принцесса, — проворковал я, уложив ее голову к себе на руку и покачивая так же, как делал Шрам. Она не шелохнулась, просто позволила мне подержать ее, пока она спала.

— Где Айвори? — прошептал я, глядя на сверток в своих руках. Тусклые каштановые волосы, как у ее матери, длинные и тёмные ресницы, хотя ее головка была почти лысой. Эти маленькие губки достались ей от ее матери, сложенные в идеальную ангельскую гримасу, когда она спала. Но нос - это все Маттео, и из его болтовни прошлой ночью я знал, что у нее его голубые глаза. Идеальное сочетание их двоих, закутанных в сиреневое детское одеяльце и крепко спящих. Надеюсь, она сохранит голубые глаза. Она казалась крошечной в моих руках, и я мгновенно захотел себе дюжину таких.

— Спит. Маленькая Луна не давала ей спать большую часть ночи. Это была тяжелая первая ночь дома, — ответил Дон, но в его голосе не было ничего, кроме любви, когда он смотрел на ребенка у меня на руках. Никакого разочарования по поводу того, что его собственный сон, вероятно, был прерван, поскольку он тоже жил на участке.

— Что они делают дома после больницы? Разве они не должны быть под наблюдением или что-то в этом роде? — спросил я, потому что даже я знал, что на следующий день возвращаться домой - редкость.

Ответил Шрам, и я действительно должен был предвидеть ответ. После стычки Айвори с Адрианом Риччи, в результате которой Шрам получил пулю, Маттео не рисковал, когда речь шла о ее безопасности.

— Ты знаешь Маттео. Риски для безопасности. К ним дважды в день приезжает врач, чтобы осмотреть их обоих на всякий случай, но все выглядит хорошо, так что здесь они в большей безопасности.

— Логично, — кивнул я, глядя на другую женщину, с которой он, без сомнения, не будет рисковать. Бедняжка, вероятно, проведет под замком большую часть своей жизни, если не всю.

Я ни капли не виню Маттео.

Айвори медленно спускалась по ступенькам, и я наблюдал, как Донателло поспешил к ней.

— Ты же знаешь, что тебе не следует спускаться по лестнице одной. Мы могли бы принести ее к тебе.

Она усмехнулась, отмахиваясь от пожилого мужчины, чтобы подойти ко мне и протянуть руки, приподняв бровь. Я понял, что не хочу сдаваться, малышка слишком хорошо чувствовала себя в моих руках. Как будто ребенок принадлежал мне.

Мне придется исправить это, как только я смогу привлечь Самару на борт и как только разберусь с отцом.

Со вздохом я передал Луну ее матери. Малышка открыла глаза в тот момент, когда почувствовала Айвори, смотря на нее с явной любовью, которую только мать может получить от новорожденного.

— Маттео и Райкер ждут в офисе, — наконец сказал Шрам, нависая над Айвори. Она улыбнулась своему телохранителю и погладила его по щеке, когда он заворковал Луне.

Очевидная дружба, сила связи, которую они создали, была тем, на что я мог только надеяться, что Самара создаст, когда я назначу ей постоянную охрану. Я просто надеялся, что для этого не потребуется никого подстрелить.

Помахав рукой и поцеловав Айвори в щеку, я направился по коридору к кабинету Маттео, а Дон шел за мной по пятам. Шрам остался, никогда не отдаляясь от Айвори, даже в уединении их дома, если рядом не было Маттео. Каким-то образом Айвори чувствовала себя совершенно комфортно в его присутствии, как будто он просто ее продолжение. Даже когда они не общались, они чувствовали себя спокойно в присутствии друг друга, и я надеялся, что она каким-то образом сможет убедить Шрама в том, что он заслуживает такой любви, которую она обрела с Маттео.

Такой любви, какая у меня с Самарой.

Любви, которая никогда не уйдёт, которая будет ждать, пока не станет безопасной. Любви, которая существует благодаря самопожертвованию.

Настоящая.

Когда мы вошли в кабинет, Маттео стоял с широкой улыбкой. Гордый отец, молча спрашивающий, видел ли я его драгоценную девочку. Лучшее, что он когда-либо создавал.

— Она идеальна, — сказал я, подойдя и коротко обняв его и похлопав по спине. — Совершенно идеальная.

— Ей нужны кузены, — пошутил Маттео, но его слова вторили моим мыслям на кухне.

— Я работаю над этим. Как только Самара будет готова, она получит его.

Маттео усмехнулся, и я почувствовал, как мои губы изогнулись в ответной улыбке. После стольких лет, когда я желал Самару и знал, что она вне моей досягаемости, что было бы небезопасно сделать ее своей, когда над моей головой висели угрозы моего отца, казалось совершенно нереальным знать, что она наконец-то так близка к тому, чтобы стать моей.

Райкер прочистил горло.

— Я рад за вас. Вы это знаете, — хрипло сказал мужчина, почесывая затылок, как будто не был готов к празднованию. Все еще застряв в ожидании, когда Кэлла оплачет свою потерю, я знал, что то, что мы оба получили своих женщин, должно быть горько-сладко. Он дал Кэлле год, и у него оставалось ждать еще более четырех месяцев по этому приговору, прежде чем он потребует ее. — Но я хочу перейти к тому, что мы делаем с Уолшем.

Его глаза сверкнули, и все, что я чувствовал, глядя на его месть за Самару, это благодарность.

Я знал Райкера, даже если он был неофициальным членом семьи. Он был семьей. Он хотел, чтобы Уолш страдал почти так же сильно, как и я.

— Он мой, — прорычала я, зверь поднялся на поверхность перед лицом того, что кто-то другой забирает эту месть у меня. Я позволил Коннору жениться на Самаре вопреки своему здравому смыслу. Дал ему самый ценный дар в этом мире, а он причинил ей боль. Он сделал ей хуже, чем я мог представить, на что он способен.

— Я могу помочь, — возразил Райкер, скрестив руки на груди. Он был ниже меня ростом, лишь немного, но из-за массы его тела моя худощавая фигура казалась жалкой. Им с Энцо следовало бы чаще спарринговаться, потому что результат всегда был ужасающим.

— Можешь, — согласился я. — Я хочу, чтобы ты нашел его для меня. Самара нуждается во мне прямо сейчас, и мне не нравится быть вдали от нее. Бог свидетель, что ты сталкер, так что у тебя не должно возникнуть проблем с его розыском. Кэмпбелл потерял все следы; он расспрашивал всех, но ничего не добился. Надеюсь, тебе повезет больше.

Я опустился в свое любимое кресло в кабинете, а Райкер направился к двери.

— Я найду его, — проворчал он. — Не могу обещать, что он не будет в крови, когда ты приедешь, но я найду этого ублюдка.

— Все в порядке, просто убедитись, что он все еще дышит. Думаю, мне придется проявить изобретательность с наказаниями для него, — вздохнул я.

— Мы знаем кого-нибудь из геев? — спросил Райкер у Маттео, и Маттео жестоко усмехнулся ему.

— У меня есть кое-кто на примете.

— Тогда я предлагаю дать ему попробовать его собственное лекарство, — сказал Райкер.

— Мне плевать, как ты это сделаешь, но когда ты его найдешь, ты должен убедиться, что он, черт возьми, страдает за то, что сделал с моей девочкой, — приказал Дон, и более резкий тон его голоса был бы неожиданным при любых других обстоятельствах. Но не тогда, когда речь идет о человеке, который причинил вред Самаре. Сам по себе этот мужчина был миролюбивым, в нем не было ни капли жестокости, несмотря на его привязанность к нам, но ради Самары он расчленил бы самого Коннора.

Я усмехнулся, потому что этот кабинет был единственным местом, где я мог предаться таким мыслям и не быть за них осужденным. Хуже того, я мог действовать в соотвествии с ними без последствий со стороны любого из других парней.