— Тогда давай поговорим о Мерфи. Я не хочу создавать для тебя никаких проблем, но если он придет за Самарой, я хочу, чтобы он точно знал, чем рискует, прежде чем он это сделает.

Маттео откинулся на спинку стула, размышляя, глядя на меня.

— Кто самый красивый ребенок? — спросил я у Луны, наконец заработав то, что казалось счастливым бульканьем. Я не говорил по детски, но я бы принял жилища согласие.

— Ты ей нравишься, — проворчал Маттео.

— Конечно, она любит меня. Я ее веселый дядя.

Маттео фыркнул.

— Ты ее двоюродный дядя. Троюродный брат. Какая-то хрень в этом роде.

— Ш-ш-ш, — выругался я. — Ты не должен ругаться перед Луной.

Он равнодушно посмотрел на меня, как будто идея не ругаться перед его дочерью была нелепой. Так оно и было. Учитывая преступления, которые ежедневно совершают все мужчины, вокруг которых росла Луна, ругательство было бы наименьшей из ее проблем.

— Я думаю, тебе следует пойти к Мерфи. Поговори с ним, будь откровенен. Нет нужды в том, чтобы это было некрасиво. Его проблема в Конноре, а не в Самаре. Она больше не его жена, а твоя. Он бизнесмен, каким бы мерзким он ни был. Он поймёт, что преследовать Самару не стоит того, чтобы рисковать гневом Белланди. Война, которая последует, будет стоить ему дороже, чем он мог когда-либо мечтать выманить у Коннора или Самары, если бы он продал ее.

Я кивнул, вставая и возвращая Луну Маттео. Она сразу схватила его палец в свой маленький кулачок, папина дочка до мозга костей. Учитывая, что ради нее он готов сдвинуть саму Землю, я мог понять его привлекательность.

Даже в младенчестве она, казалось, чувствовала это. Мне было интересно, чувствует ли она то же самое в своей матери. Ведь милая и невинная Айвори убила единственного мужчину, посмевшего угрожать ее ребенку.

Мама-медведица была сильна в ней.

— Ты идешь прямо туда?

— Да, — хмыкнул я. — Он все еще держит суд в том ирландском пабе на Кларке?

Маттео рассмеялся, потому что ему и в голову не придет проводить долбанные часы поседений в ресторане. У него были сотрудники, которые делали это за него, и недавние попытки Тирнана взять на себя управление операциями Адриана были по большей части смехотворны. Этот человек не был создан для того, чтобы быть Боссом.

— Так и есть. Посмотрим, справится ли он с этим, если приравняет операцию по торговле людьми к своему букмекерскому дерьму. Клянусь, он - пятно на всех нас.

— Большинство мафиози вовсе не известны как хорошие люди, Маттео, — рассмеялся я. — Мы, безусловно, расширяем границы этого слова.

Он заметно вздрогнул и задумчиво кивнул.

— Сделай себе одолжение и убедитесь, что Самара знает о девушках, — предупредил он. — У меня никогда не складывалось впечатление, что она интересуется нашим бизнесом, и я знаю, что Айвори сказала, что Самара была в неведении, когда она наводила справки, когда они в последний раз обедали. Незнание всегда было блаженством, я так понимаю?

— Да. Чем меньше она знает, тем лучше. Она не была моей женой, так что в худшем случае ее могли заставить дать показания. Просто так было безопаснее.

— Хорошо, теперь она твоя жена, — рассмеялся Маттео. — Ей захочется знать, что у нас есть девушки, хотя я бы, наверное, не стал рассказывать, что предпочитал их в прошлом. Ни одна женщина не хочет думать о своем муже…

— Я понял, спасибо, — прорычал я. — Я прослежу, чтобы она знала ровно столько, чтобы ее не застали врасплох, скажем, на предстоящей вечеринке в Indulgence. Кто знает, что она может там найти, правда?

Маттео ухмыльнулся, высокомерно и весело, встал и пошел к двери.

— Твое первое мероприятие с женой. Как это восхитительно? — спросил Маттео, когда я последовал за ним из кабинета. Звук его насмешек продолжился, когда он обнаружил, что Донателло слоняется по кухне с Айвори, но мне было все равно.

Самара была бы у меня под рукой как моя жена. В прошлом я никогда не приводил женщин в качестве своих спутниц на мероприятия, никогда не заботился о них настолько, чтобы делать подобные заявления. Но, учитывая мои чувства к Самаре, я не мог не гордиться тем, что эта прекрасная женщина будет рядом со мной.

Ничто не сделало бы меня счастливее, чем знать, что мужчины будут смотреть на нее и хотеть быть мной, но никто не посмеет забрать то, что принадлежит мне.

Я бы убил любого, кто попытался бы это сделать.

Я надеялся, что Самара знает об этом, потому что не было такой черты, которую я не переступил бы, когда дело касалось ее. Она поглощала все мои мысли. Сводила меня с ума тем, что я должен ждать, хотя я все прекрасно понимал.

Достаточно скоро мы преодолеем те раны, которые Коннор нанес моей женщине.

И тогда между нами ничего не будет.

✽✽✽

Я не колебался, когда вошёл к Мерфи. Такие люди, как я, не могли показать слабость, даже когда мы врывались на вражескую территорию. Тирнан еще не был врагом, но если он выиграет войну из-за наркоторговли Адриана, он им станет. Маттео не потерпит такого дерьма в своем городе, и это автоматически поставит их в противоположные позиции.

Это означало, что нужно дать ему понять, что Самара под запретом, что на ней есть временная метка. Ему нужно это понять, прежде чем мы перейдем к драке, иначе его слова ничего не значат. Даже в нынешнем виде это, вероятно, будет временным. Ничто не было безопасным во время войны. Даже если Маттео никогда не преследовал женщину за преступления, совершенные ее мужчиной, другие не проявляли такого же уважения.

Я подумал, что это заставит Маттео ещё меньше колебаться идти ли на войну: если раньше ему было нечего терять, то теперь у него есть красивая жена и дочь.

Но Маттео не проигрывал войны, которые он начинал, а Тирнан Мерфи был ничем иным, как дерьмовым пятном по сравнению с людьми, которых Маттео видел мертвыми и похороненными за неповиновение его воле.

— Анджелино! — весело сказал Тирнан, вставая и улыбаясь мне, когда я подошел к кабинке в задней части паба, где он вел свои дела и заключал сделки. Его медные волосы почти напомнили мне волосы Самары, но в них была легкость, которой не хватало ей из-за ее матери-еврейки.

Мне стало интересно, был ли ее придурковатый отец похож на Тирнана, учитывая, что он был ирландцем. Я был благодарен, что он уехал, потому что, если бы не это, Самара и ее семья никогда бы не переехали в Чикаго, но я видел какие раны это оставило в душе Самары. Явин сказал, что она и ее отец были практически неразлучны до того, как он уехал и не вернулся домой, забрав с собой все семейные сбережения.

— Мерфи, — поздоровался я, стоя перед его столом. Он указал на стул по другую сторону стола, и я скользнул в него и устроился поудобнее.

— Что привело тебя в мою глушь?

— Коннор Уолш, — резко ответил я.

— Ах, он должен мне много денег. Я знаю, что его жена - ваша подруга, поэтому я решил, что ему можно одолжить, учитывая, что у него есть ещё и трастовый фонд. Я откладывал нанесение ему вреда из уважения, но...

— Самара больше не его жена, и мне плевать, что ты будешь делать с Коннором, если найдешь его первым, хотя я бы с удовольствием поучаствовал, — Мерфи приподнял брови, его слегка морщинистое лицо скривилось, когда он потер губу.

— Я не знал, что развод состоялся. Я знал, что Уолш боролся с ней за это, и кто может его винить, я прав? Такая штука…

— Самара - моя жена. — Я пригвоздил его взглядом. — Таким образом, я полагаю, ты понимаешь, что это означает, что она находится под защитой Белланди, так как она сама теперь Белланди. Если ты приблизишься к ней, мы будем считать это объявлением войны.

Он поднял руки, как будто он был невиновен, и весело посмотрел на своих приятелей, которые окружили его.

— Я бы и не подумал трогать жену Белланди. Тогда поздравляю тебя с женитьбой. Я лично решу свои проблемы с Уолшем, уверяю тебя. Теперь, когда я ясно понимаю ситуацию.

— Хорошо, — сказал я, вздохнув с облегчением. Хотя я и не ожидал, что он станет возражать, никогда не знаешь, что сделает такой жадный до власти человек, как Мерфи, в погоне за большей властью. — Как Аойфе?

— Ее отец строг, как всегда. Не позволит мне жениться на ней, пока ей не исполнится 21 год. — Он закатил глаза, имея в виду своего будущего тестя. Отец Аойфе управлял ирландским синдикатом на противоположной стороне города, и, несмотря на то, что Маттео имел полную власть в городе, он терпел присутствие Лиама О'Коннелла из уважения к другому человеку. Они вели свои дела очень похоже, постепенно переходя к более легальным занятиям и участвуя в криминальных делах только тогда, когда это было необходимо и они могли гарантировать, что невиновные не пострадают. Аойф не любила Мерфи, но была обручена с ним в юном возрасте, поскольку он был сыном главного силовика ее отца.

Она была молода, воспитана в этой жизни и знала свое место. Не имея собственных сыновей, у Лиама не было другого выбора, кроме как передать все мужу своей дочери, и мне казалось, что он откладывает брак между Мерфи и Аойфе, потому что знает, что он не подходит ей и ему нужен был предлог, чтобы найти выход из положения.

Посмотрим, найдет ли он его, и что случится, когда он разделит свою организацию пополам, чтобы помочь своей дочери. Я не думаю, что Лиам понимает, как много его людей перешли на сторону Мерфи. Во всяком случае, ирландцы меня не касались.

— Ты старше ее в два раза. Возможно, он считает, что ей следует немного пожить, прежде чем вступать в ту жизнь, которую ты, без сомнения, ожидаешь. Мог бы ты представить, что в ее возрасте женишься?

— Пока она будет девственна, когда мы поженимся, это мало что значит для меня, — пожал он плечами, вечный женоненавистник. Он был далеко не девственником, и за свои сорок лет успел повидать многое. Аойфе казалась милой девушкой, и я надеялся, что Лиам найдёт способ избежать помолвки ради нее.

— Что ж, позволю тебе вернуться к делу, — сказал я, вставая, когда кто-то вошел в паб и посмотрел прямо на Мерфи.