— Хватит пялиться на мою задницу! — крикнул он, обогнув дверной проем.

— Тогда прекрати трясти ее, дразнилка! — Со смехом ответила я.

✽✽✽

Почему мужчины всегда настаивают на том, чтобы прерывать чтение книги именно тогда, когда она становится интересной? За последние два дня, проведенные в постели Лино, я поняла две вещи. Во-первых, у него было шестое чувство, когда я собиралась прочитать сексуальную сцену, и он прерывал это.

Лино встал с кровати и ушёл в соседнюю спальню. Я отвела глаза от книги в руках, чтобы посмотреть, как он уходит, но он быстро вернулся. Он взял книгу из моих рук, чтобы поставить ее на тумбочку.

— Ложись, — приказал он, и я поборола желание закатить глаза. Я все равно сделаю то, что мне сказали, потому что второе, что я поняла, это то, что Лино должен заботиться обо мне. У меня не хватало духу сказать ему, что это, вероятно, больше для его пользы, чем для моей. Откинув голову на подушку, я подставила ему горло. Доверяя, даже не принимая во внимание то уязвимое положение, в которое он меня поставил. Нет никого, кому я доверяю больше, чем Лино.

Поэтому, когда его покрытые кремом руки нежно коснулись связок моего горла, я даже не вздрогнула. Я наблюдала за ним, впитывая то, как его глубокие глаза сосредоточены на синяках, как будто только одно его прикосновение могло стереть пятно, оставленное Коннором на моей коже. Когда его руки обхватили мое горло, он наклонился вперед, чтобы прижаться своим лбом к моему, и наши взгляды, наконец, встретились.

— Я в порядке, — прошептала я хриплым от волнения голосом, хотя мне хотелось застонать от удовольствия, когда он втирал крем в заднюю часть моей шеи. Там я была менее чувствительна, скорее мышечная боль, чем боль от удушья, и то, как его мозолистые пальцы деликатно касались кожи, похоже на чистый рай.

Он посмотрел мне в глаза и прошептал.

— Я чуть не потерял тебя.

— Ты никогда не сможешь меня потерять, — глупо ответила я, выдавая гораздо больше, чем обычно позволяла себе в своих эмоциях к нему. Безопасная дистанция, дружеская дистанция всегда были ключом к игнорированию того, как все достигало апогея, когда он прикасался ко мне. Когда он был у меня перед лицом и когда его руки были на мне, не было никакой дистанции.

Я бы легко потеряла себя в нем, если бы не взяла это под контроль.

А это привело бы только к разбитому сердцу.

Он закрыл глаза, убрав глубину своего взгляда настолько, что я почувствовала, что могу дышать.

— Перевернись, — прошептал он, опускаясь на колени. Я хотела поспорить, хотела сохранить рассудок, сопротивляясь и устанавливая между нами некоторую дистанцию, но обещание того, что еще Лино может сделать для меня, было слишком сильным, чтобы сопротивляться. Я перевернулась на живот, услышав, как позади меня открылась еще одна бутылка. Одна из его рук скользнула под мою футболку, скользя по коже в области поясницы и медленно поднялась туда, где мог бы быть мой бюстгальтер, если бы я его надела. Когда другая его рука коснулась меня, я ахнула от прохладного масла, покрывавшего ее.

Мне не привыкать к массажам от Лино, но обычно он делал их через барьер одежды. Его руки на моей коже, нежно поглаживающие позвоночник вверх и вниз и разминающие напряженные мышцы, вызывали во мне совершенно новые ощущения.

Кожа к коже, все казалось большим.

Мое тело ожило, как будто его рук было достаточно, чтобы я услышала его сосредоточенное дыхание. Чувствовала жар его тела, когда он оседлал мои бедра. Чувствовала давление его паха на мою обтянутую леггинсами попку. Я хотела, чтобы это было по-настоящему, хотела большего.

Но даже если бы Лино хотел этого, я не могла.

Я покончила с мужчинами. Покончила с болью, которую они причиняли, и ложью, которую они говорили. Как бы сильно я ни любила Лино, он был мужчиной в глубине души, и он однажды уже ранил меня своей ложью.

В конце концов, я не была миссис Анджелино Белланди, как он обещал.

Мы провели несколько долгих мгновений, сосредоточившись на напряженных мышцах возле моего позвоночника, и мне хотелось заплакать из-за за потери тепла его тела, когда он перекинул ногу и слез с меня. Даже если мое более логичное «я» понимало, что лучше покончить с этим. Эта дистанция между нашими телами - хорошо. Это нормально.

Нам нужно вернуться к нормальной жизни.

Я перекатилась на спину, прежде чем сесть и подтянуть колени к груди.

— Знаешь, тебе не обязательно оставаться здесь со мной, — прошептала я, когда он вернулся после мытья рук в ванной. В его руках был еще один тюбик с мазью, и он сел у моих ног.

— Мне нравится заботиться о тебе, — пробормотал он. Когда он схватил меня за лодыжку, я вздрогнула. Я должна знать, что он ничего не упускает, когда дело касается меня, и, вооруженный знаниями, он начнёт анализировать каждую отметину на моем теле. Он потянул чуть сильнее, ожидая, пока я уступлю ему свою ногу. Тюбик в его руке оказался кремом от шрамов, и он натер им ступни моих ног. Он держал меня неподвижно, пока я извивалась, и казался невосприимчивым к моей щекотке.

— Что ты собиралась рассказать мне насчёт этого?

— Я еще не разобралась, — призналась я, пока он массировал выпуклые мясистые шрамы.

— А что на самом деле произошло?

— Это не имеет значения. Теперь все кончено, так что нет смысла пересказывать все детали…

Он вскинул голову, сжал челюсти, а его ноздри раздувались, как у загнанного в угол животного.

— Это хуже, чем задушить тебя?

Я отмахнулась от него с усмешкой, которая звучала так же фальшиво, как и ощущалась.

— Не знаю что произвело на тебя такое впечатление. — Он перешел на другую ногу, но его взгляд не отрывался от моего лица.

— Иначе почему ты еще не рассказала мне? После того, как он душил тебя, я думаю, что признавать что-либо ещё было бы несущественно. Что, черт возьми, произошло? — Его большие пальцы сильнее вдавились в свод моей стопы, его раздражение подталкивало его к той грани, по которой, я знала, он ходил ежедневно в своей деловой жизни, где он стал безжалостным королем.

— Лино…

— Я узнаю, Самара. Да поможет мне Бог, я, блядь, узнаю. И если это прозвучит не из твоих уст, я сойду с ума. Я редко злюсь на тебя. Не испытывай меня.

Я знала, что он имеет в виду каждое слово, знала, что теперь, когда он знает, что есть что искать, он будет безжалостен, пока не узнает правду. Не имеет значения, что я никогда не ходила в больницу, что нет никаких официальных записей. Линда знала, а Джаспер подозревал.

— Я наступила на стекло.

Его взгляд был не чем иным, как чистым огнем, но слова застряли у меня в горле.

— Самара, — предупредил он.

— В ту ночь, когда я сказала ему, что хочу развода. Он был недоволен. Я не знала, что он пьян, иначе я бы подождала. Он всегда быстро заводился, когда выпивал но он так хорошо это скрывал. Я даже не подозревала, пока он не подошёл достаточно близко, чтобы я могла почувствовать его запах.

Закончив с моими ногами, Лино провёл рукой вверх по моей икре сзади, едва ощутимо надавливая на неё через леггинсы. Я знала, сколько сдержанности требовалось от него, чтобы так нежно прикасаться ко мне, знала, что он пересиливает себя и стремится к слишком мягким прикосновениям, чтобы не причинить мне боль.

— Я отбивалась от него. Пыталась убежать, и мы разбили зеркало в пол, которое держали в углу спальни. Когда я убегала, я наступила на стекло, торопясь уйти. Я бежала до самой Линды, так что к тому времени, когда мы пытались достать осколки, они уже были глубоко.

— Отсюда и шрамы, — вздохнул он.

— Отсюда и шрамы, — ответила я, на мгновение подумав, что он может оставить это в покое.

— Ты сказала, что больна. Сказала, что это желудочный грипп, и это единственный раз, когда ты не подпустила меня к себе. Я знал, что ты лжешь, но я думал, что тебе просто нужно время, чтобы смириться с разводом. Я дал его тебе, как идиот. — Он с шипением выдохнул, как будто не мог поверить, что дал мне пространство, в котором я нуждалась .

— Мне действительно нужно было пространство. Дать мне его было правильным, — пробормотала я, изо всех сил пытаясь успокоить его. — Независимо от того, что заставило меня нуждаться в этом пространстве, ничто не меняет того факта, что я нуждалась в нем.

— Он причинил тебе боль? Помимо осколков, ты сказала, что была драка?

Я вздрогнула, закрывая глаза, чтобы не смотреть на него.

— Моя работа - заботиться о тебе. Мне нужно знать, vita mia.

Перевод: Жизнь моя.

— Он сказал, что я его. Что я всегда буду только его, и он хотел доказать это. Поэтому он схватил меня, толкнул вниз и… — Я сделала паузу, скорчив гримасу. Что бы я ни делала, как бы ни корчилось мое лицо, слова просто не шли. Я никогда не говорила этого вслух, никогда не признавала этого. Линда знала по моим травмам, знала по тому, как я вздрагивала, когда опускала свое тело в ванну, что Коннор взял то, что я не отдала добровольно.

Лино напрягся, его рука замерла на моей икре, а пальцы впились в мои леггинсы, как будто он просто не мог больше сдерживать себя.

— Скажи это, — прошептал он, глядя мне в лицо. — Мне нужно услышать, как ты это скажешь, Голубка. — Его голос надломился, даже несмотря на ярость, исказившую его черты.

Я закрыла глаза, отгоняя видение его гнева. Это был единственный шанс признаться в том, что преследует меня во сне. Или что проследовало. У меня не было кошмаров с тех пор, как я начала спать в объятиях Лино. Он всегда был моим безопасным местом.

Мой дом.

— Он меня изнасиловал, — призналась я, борясь со жгучими слезами под веками. Я надеялась, что этого объяснения достаточно, потому что я не смогла бы пережить все болезненные подробности.

Пальцы Лино дернулись на моей ноге, а затем его прикосновение исчезло. Я открыла глаза, когда кровать сместилась из-за потери его веса, и я увидела, как он захлопнул за собой дверь спальни.

— Лино! — Закричала я, желая погнаться за ним. Но я знала, что даже в его самые счастливые моменты в последние несколько дней, встать с кровати самостоятельно - самый быстрый способ вывести его из себя, поэтому я выпрямилась и встала на колени, уставившись на дверь так, будто она вот-вот распахнется, и прислушалась. .