Пролог

Десять лет назад

Скарлетт

Именно так я в конечном итоге и умру.

Так и представляю, моя нелепая фотография, которую выбрала мама, всплывает во всех новостных каналах и веб-сайтах, сообщающих о моей смерти.

Очередная местная тупая сучка покончила с собой.

Ну, давай уже!

Она струсит на половине пути, я уверен.

В уголках моих глаз появляются слезы, когда я, моргая, поднимаю взгляд на высоченную сторожевую башню. Известняковая кладка, которая, возможно, когда-то была белой, стала грязно-серой, покрытой лишайником и мхом. Я оглядываюсь через плечо на Элайджу и его друзей, посмеивающихся над моей нервозностью. Если бы не моя больная потребность вписываться куда не следует, я бы сейчас лежала дома в постели. Элайджа сказал, что хоть раз в жизни забраться на башню поместья Уайлдов должен каждый подросток Уиллоу-Хайтс. Сейчас я думаю, что мне следует просто смириться со своей позицией нежеланного новичка.

Нет. Это всего лишь несколько лестничных пролетов. Все, что мне нужно сделать, это подняться, а потом спуститься.

— Я сейчас поднимусь, — кричу я через плечо.

Кончики моих пальцев трясутся, когда я сжимаю ржавую металлическую дверную ручку. Она открывается без особого сопротивления, и меня встречает каменная лестница. Видны лишь первые несколько ступенек, а затем - кромешная тьма, сулящая неприятности. Если я сейчас струшу, то смогу попрощаться с любым шансом стать своей в этой компании. Я все еще слышу слова своей матери, которые она сказала мне после того, как я поделилась впечатлениями от своего первого дня в старшей школе.

— Они просто сплоченный коллектив! Дай им шанс.

Я заставляю себя начать подъем, используя телефон, чтобы осветить хотя бы небольшой участок пути впереди. Дверь за мной закрывается с металлическим стуком, и я делаю глубокий вдох, подавляя желание убежать в тот же момент. Я совершаю ошибку. Мама и папа оторвут мне голову, если кто-то, обитающий здесь, не получит ее первым. Призракам лучше помиловать меня. Я здесь не для того, чтобы причинить им вред. Я причиняю вред только себе.

Кончики моих пальцев покрываются пылью, когда я решаю использовать стену в качестве ориентира. С каждой преодоленной ступенькой мой пульс учащается и, к тому времени, как я добираюсь до конца, - я задыхаюсь. В конце лестницы меня ожидает тяжелая деревянная дверь, про которую мне никто ничего не говорил. Хотя, не помешало бы быть подготовленной к таким неожиданностям. Насколько я знаю, я прошла всего лишь половину пути, и по другую сторону меня ждет ещё одна лестница. В данный момент мне остается полагаться лишь на удачу.

Я дергаю ручку, но она тут же вылетает из моей хватки. Я теряю равновесие, когда машинально отшатываюсь от фигуры, возникающей в широко открытом дверном проеме. Мои ноги соскальзывают со ступеньки, и я чувствую, что начинаю падать вниз. Я зажмуриваюсь, готовясь к удару.

Я превращусь в мешок с костями, скрепленными лишь кожей, если упаду вниз. Я умру, я…

Рука обхватывает меня за талию, и мое лицо сталкивается с чем-то теплым и твердым. И в тот момент время словно замедлилось и ускорилось одновременно. Каждый удар сердца эхом отдается в моих ушах, когда моя грудь соприкасается с чьей-то черной рубашкой. Мои глаза пробегаются по одежде, пока не достигают лица. Все слова, используемые для описания человека, тут же вылетают из моей головы.

— Мне очень жаль. Я… — слова с трудом слетают с губ. Мой рот слипается от сухости, которую может вызвать только страх и оцепенение. — Мои друзья бросили мне вызов. Мне очень жаль.

— Опять? — парень разворачивает нас спиной к лестнице позади меня и опускает руки.

Тьма окутывает его так, что черты лица едва различимы. Насколько я могу судить, он потрясающе красив. Черные кудри свисают со лба, задевая густые брови, а его глаза словно две темных бездны, которые, казалось, приковали меня к месту отсутствием света в них.

— Не такие уж они и друзья, — огрызается он. — Ты могла упасть.

— Я бы не споткнулась, если бы ты меня не напугал, — отвечаю я, скрещивая руки на груди.

— Это ты нарушила границу, — его голос звучит спокойно, но от этого тон не становится менее зловещим.

Сейчас не время показывать характер, поэтому лучший вариант из возможных для меня в этой ситуации, – уйти. Я делаю шаг назад, но это неверное решение, ведь он делает шаг вперед.

— Я уже сказала, что мне жаль. Просто дай мне уйти.

Секунды, которые кажутся минутами, проходят в полной тишине. Меня ни за что не убьют здесь. Я выпрыгну из окна позади себя, прежде чем позволю кому-то лишить меня жизни.

— Ты проделала весь этот путь только для того, чтобы развернуться…

Я не могу сказать, делает ли он заявление или задает вопрос, поэтому просто пожимаю плечами.

— Оглянись, — он указывает подбородком на что-то позади меня.

— Что?

Я осмеливаюсь лишь бросить взгляд через плечо, но чуть не спотыкаюсь, когда понимаю, о чем он говорит. Воздух из моих легких мгновенно испаряется. За мансардным окном, встроенным в стену, открывается один из самых красивых видов, которые я когда-либо видела. Под нашими ногами простирается Уиллоу-Хайтс, мерцая всяческими оттенками разноцветных огней. Клубы дыма поднимаются из домов, в которых до сих пор сохранились оригинальные работающие дымоходы. Это напоминает сцену из какого-то произведения.

— Красиво… — шепчу я.

— Раз ты уже здесь, нужно наслаждаться, — он отходит от меня и, прижимаясь к двери, засовывает руки в карманы темных джинсов. — Я не знаю, почему, вы, идиоты, делаете так из года в год. Большинство не преодолевает даже половины пути, скажу честно.

Я не уверена, что на это ответить. Это подтверждает, что Элайджа и его друзья говорили правду о том, что это обряд посвящения, но это также означает, что я единственный человек, который действительно решил довести дело до конца. Остальные просто обыкновенные лжецы, которые, вероятно, просто хотели посмотреть, как далеко они смогут подтолкнуть аутсайдера вроде меня. Прекрасно.

— Кстати, меня зовут Скарлетт. Я знаю, что это ужасное первое впечатление. На самом деле я не такая.

Возможно, этот парень и ведет себя угрожающе, но он очень спокойно отнесся к тому, кто только что неожиданно ворвался в его собственность.

— Джордан, — просто отвечает он.

— Я никогда не видела тебя в школе, — говорю я, поглядывая на город за окном и пытаясь запомнить этот вид в мельчайших деталях, потому что уверена, что никогда больше не увижу его с этой точки обзора. — Ты уже закончил ее?

— Я учусь в последнем классе школы-интерната.

Я отворачиваюсь от окна и иду к середине комнаты.

— Это круто, — слова звучат неубедительно, но я не знаю, что сказать тому, кто, возможно, круче, старше и богаче всех, кого я знаю.

— Все в порядке, — он смотрит куда-то через мое плечо, а затем переводит взгляд обратно на меня. — Тебя нужно отвезти домой?

— Что? Нет… — я запинаюсь, оглядываясь через плечо, и вижу фары автомобиля, мчащегося по извилистой дороге в противоположную от дома сторону. — Вот дерьмо.

Они оставили меня. Это унизительно. Сегодняшний вечер просто не может стать еще хуже, чем уже есть.

— Я могу пойти пешком. Все в порядке.

Джордан приподнимает бровь. Это самое эмоциональное выражение лица, которое у него было за все время нашего разговора.

— Вниз по горе?

— Там есть дорога.

Он тяжело вздыхает, и это выглядит так, словно он готов в любой момент взорваться и уйти.

— Соглашайся, я отвезу тебя обратно.

Мы молча спускаемся по ступенькам, Джордан освещает путь фонариком. Мое беспокойство уменьшается по мере того, как мы приближаемся к выходу. Хотя тот факт, что меня поймали – не самый хороший итог, но это все же лучше, чем быть убитой призраком или спрыгнуть с бетонной лестницы, разбив себе голову. С каждой минутой я чувствую себя все более нелепо. Всего этого можно было избежать, если бы я просто осталась дома с книгой. Это всего лишь средняя школа. Имеет ли значение, если эти люди назовут меня изгоем? Все равно через год все закончится.

Джордан ведет нас к гладкой черной машине. Внутри прохладно и по моей оголенной спине бегут мурашки. Он, должно быть, замечает мой дискомфорт, потому что просовывает руку на заднее сиденье и достает сверток черной ткани.

— Возьми. Здесь холодно.

— Тебе не обязательно этого делать.

— Я сказал, возьми, — в его тоне звучит разочарование.

— Наверное, мне он даже не подойдет, — мой голос дрожит гораздо сильнее, чем мне хотелось бы.

Хотя, похоже, это его еще больше раздражает. Он усмехается, но в этом нет и следа тепла.

— Не говори глупостей. Надевай.

Я закатываю глаза, беру свитер, натягиваю его на себя и обнаруживаю, что он отлично сидит, слегка свободно. Небольшое волнение, которое я испытываю от его жеста, может показаться жалким, но это первый раз, когда мальчик предлагает мне свою одежду. Пахнет свежей хвоей и дымом. Я сплетаю пальцы на коленях, чтобы подавить желание поднести воротник к носу и сделать более глубокий вдох.

— Спасибо.

Джордан просто смотрит на меня, прежде чем снова обратить внимание на руль. Машина с рычанием заводится, а затем мы трогаемся в путь. Я прислоняюсь головой к окну и смотрю вверх. Звезды мерцают сквозь кроны деревьев, пока мы спускаемся с горы. Джордан прекрасно водит для своего возраста и, несмотря на немалую скорость, плавно ведет машину по крутой дороге.

— Ты здесь новенькая, — нарушает он наше непринужденное молчание.

Я подумываю солгать, но потом понимаю, что это бессмысленно.

— Мы переехали сюда в прошлом году. Как ты узнал?

— Ты меня не боишься.

Мои глаза обращаются к его лицу, и я выпрямляюсь на пассажирском сиденье.

— С чего мне бояться тебя?

Свет, должно быть, играет со мной злую шутку, потому что, клянусь, на его губах играет легкая улыбка.

— Это место. Моя семья. О нас здесь ходят легенды.