В отличие от социальных сетей.

Я заправила солнцезащитные очки за воротник блузки, застенчиво поправляя одежду, пока изучала двух других мужчин в комнате. Его агентом был темноволосый мужчина по имени Карл Росс – или просто Росс – а тренера я знала как Тренера Фоули.

— Итак, я думаю, мы все знаем, почему мы здесь. – Росс посмотрел на нас. Его взгляд, казалось, остановился на мне и задержался на несколько мгновений дольше, чем необходимо.

— Росс! – рявкнул Ксандер. — Кажется, у твоих глаз есть проблема с блужданием по чужим вещам.

— Прошу прощения, я не хотел… – Карл покачал головой, и Ксандер уставился между нами. — Прости, – пробормотал он, опустив взгляд на стол.

По всему было видно, что Ксандер уже на взводе. Я не понимала его. Между нами все было хорошо, если не считать того, что его отец пытался разрушить его жизнь. Неожиданная смена его настроения снова выбила меня из колеи. Этому никогда не было объяснения, он просто превращался из спокойного мужчины в зверя без всякой причины.

Я сосредоточилась на двух других, менее сложных мужчинах в комнате. Утром я заглянул в их профили в социальных сетях, чтобы узнать о них больше. Судя по взглядам, которые бросал на меня тренер Фоули, он сделал то же самое. Я видела такое выражение лица у товарища Ксандера по команде, Кая, и понимала, что оно означает. Он знал о моих отношениях с Ксандером и был недоволен этим. А если точнее, он был в ярости.

Тренер Фоули прочистил горло.

— Как мы собираемся решить это? – он растягивал слова, что, вероятно, должно было звучать по-отечески, но получилось снисходительно.

— Давайте начнем с потерянного спонсора? – предложил Росс.

Я нахмурилась.

— Подождите. Что за потерянный спонсор?

— О, ты не знала? Одним из спонсоров команды был производитель спортивного снаряжения в Нью-Йорке. Семейная сеть, много хоккейной экипировки, ярые сторонники семейных ценностей. И не такие уж ярые сторонники всего этого, – сказал тренер, указывая на Ксандера и меня. — Когда в сеть слили фотографию, они послали мне прощальное письмо и откланялись, что стоило команде сотни тысяч долларов в год, не говоря уже о бесплатной экипировке.

Черт.

Я провела ладонью по лицу и напряглась, когда почувствовала, как Ксандер положил руку мне на бедро под столом.

— Ладно. Это можно исправить, – начала я. — Давайте найдем другой магазин, который не так сильно раскручен в интернете. Мы можем сделать бесплатную фотосессию с игроками в их экипировке и предложить поделиться снимками в своих социальных сетях в рамках сотрудничества. Уверена, они будут благодарны за такую рекламу.

— Что у нас тут, по-твоему? – перебил тренер Фоули. — Топ-модель по-американски? Мои парни заняты подготовкой к игре. У них нет времени бесплатно разгуливать по подиуму. – Он бросил мрачный взгляд на Ксандера. — Вся команда не должна страдать из-за ошибки одного человека.

— Что ж, я открыта для предложений, – вежливо сказала я, стараясь не обращать внимания на то, что Ксандер все крепче сжимает мое колено. Казалось, он был в нескольких секундах от того, чтобы взорваться, что только ухудшило бы ситуацию.

— Да, у меня есть одно, – сказал тренер. — Брось изображать хоккейную зайку. Вы двое родственники, и то, что здесь происходит, отвратительно…

Мое сердце начало беспорядочно биться от этого обвинения, и в то же время Ксандер прорычал:

— Она, блядь, не хоккейная зайка. Я не собираюсь сидеть в этой комнате, если ты будешь говорить о ней так, будто я вытащил ее из сточной канавы.

Глаза Фоули вспыхнули, словно никто не осмеливался противостоять ему, и, вероятно, так оно и было. Игроки не спорили со своими тренерами.

У меня было ощущение, что если бы Ксандер не уважал своего тренера так сильно, он бы набросился на него и сейчас он с большим трудом сдерживал себя. Я похлопала его по плечу в надежде успокоить, что, похоже, немного расслабило напряженные мышцы его шеи.

Он убрал руку с моей ноги и сложил обе на столе перед собой.

— Если вы хотите обсудить решение, я готов, – добавил он уже менее сердито. — В противном случае мы уходим.

— Может быть, мы сможем это провернуть, – задумчиво произнес Карл, отчаянно пытаясь разрядить напряжение. — Хоккей сейчас очень популярен среди женщин. Возможно, мы сможем использовать Джордан в своих интересах.

— Я сделаю все, что ты от меня потребуется, – сказала я, не менее охотно играя в дипломата. — Но прежде чем мы обсудим стратегию, вам нужно знать одну вещь о статье и фотографии: они наполнены ложью. Это дело рук моего будущего бывшего мужа, который разозлился на моего пасынка за то, что тот вмешался после того, как Генри ударил меня.

Пока я говорила, я рылась в сумке в поисках салфеток для снятия макияжа. Мужчины ахнули, когда я стерла сверхплотный тональный крем, обнажив синяк на скуле.

Независимо от того, сколько раз Ксандер видел его, он выглядел так, словно это зрелище причиняло ему боль. Я провела по нему пальцами, как будто подтверждая свою правоту.

— Та фотография – подделка. Между мной и Ксандером не происходит ничего неподобающего, – уверенно заявила я, чувствуя, как Ксандер напрягся рядом со мной.

Его слова, сказанные прошлой ночью, звучали в моих ушах. Ты ведешь себя так, будто умрешь от смущения, если кто-то узнает о нас.

Но дело было не в стыде. Вы не смогли бы удержать спонсора – да и никто не стал бы держать Вас в качестве центрального нападающего команды НХЛ – если бы трахались с одним из членов своей семьи. Это был слишком большой скандал.

Что-то изменилось во мне после того, как я увидела Ксандера на льду. Разделить этот момент со мной было для него всем, потому что хоккей был его страстью, его единственной настоящей любовью. Я не могла позволить Генри отнять это у него.

— Генри не любит, когда ему перечат, – продолжила я, не глядя в его сторону. — Он совершил несколько ужасных вещей в попытке контролировать наши жизни, и теперь, когда мы ускользнули от него, он, вероятно, собирается сделать еще хуже.

И он сделает.

— Генри обрушит на Ксандера все, что у него есть, – мрачно сказала я.

У меня сжалось горло, когда я поняла, что Генри развязал эту нелепую пиар-войну из-за меня. Его целью была карьера Ксандера, потому что это было то, что его сын любил больше всего.

Я вспомнила злобное ликование, которое демонстрировал Генри всякий раз, когда расправлялся с кем-то из своих конкурентов. Для него люди были просто препятствиями, которые он должен был преодолеть в своем стремлении получить желаемое. Уничтожение другой души было лишь пирровой победой¹⁷. Я не сомневалась, что он нанял кого-то, чтобы сделать то фото и слить в Сеть.

Мое признание, похоже, направило встречу в нужное русло. Карл и тренер с подозрением относились к тому, что назревало между мной и Ксандером, но они уже не так сердились, когда увидели мой синяк. Трудно было отмахнуться от печальной истории избитой женщины, и в конце концов их сочувствие победило.

Они решили помочь Ксандеру сразиться с его отцом и поручиться за его добропорядочность, чтобы разрядить ситуацию.

Ксандер, со своей стороны, неохотно согласился на одну из моих идей – немного броской волонтерской работы по выходным и после тренировок, включающую в себя обучение детей катанию на коньках. Дети – это мило, и такой большой мужчина, как он, дающий мягкие наставления, пока восьмилетки дергают его за одежду и пытаются угодить своему герою, должен был растопить бесчисленное множество сердец.

Остаток встречи я кивала с приклеенной к лицу улыбкой, замечая взгляды, которые его агент и тренер продолжали бросать в мою сторону. Им понравилась идея с катанием на коньках, но я знала, что они мне не доверяют. Они видели во мне причину всего этого.

И они не ошибались.

— Хорошо. – Карл хлопнул в ладони. — Думаю, мы добились здесь хорошего прогресса. Давайте посмотрим, к чему это приведет и позже снова вернемся к вопросу.

— Значит мы закончили? – спросил Ксандер, и когда его агент коротко кивнул, он посмотрел на меня и сказал: — Поехали.

Он кивнул своему тренеру и пообещал увидеться с ним вечером. Через несколько часов они улетали на игру в Нью-Джерси, которая должна была состояться завтра утром.

Несмотря на его настойчивое желание никогда не отдаляться от меня дальше, чем на пять миль, он не потребовал, чтобы я присоединилась к нему на выездной игре. Сначала я подумала, что это из-за того, что у меня нет паспорта; я понятия не имела, как он вообще переправил меня через границу. Но что-то в равнодушном отношении Ксандера к моему присутствию не устраивало меня.

С тех пор, как я приехала в Канаду, Ксандер прилип ко мне, как мох к сырой стене. Если он наконец-то дал мне передышку, значит, он что-то задумал, и что бы он ни планировал, это не могло быть хорошо.

Он предложил пообедать перед вылетом, и выглядел довольным, когда я сразу же согласилась. Как только принесли наше основное блюдо, Ксандер отлучился в уборную, а я взяла телефон, небрежно держа стакан с водой в другой руке.

Предыдущие сообщения Генри смотрели на меня, словно насмехаясь.

То, которое он послал без слов, было еще громче. Что бы ни говорил Ксандер, это не было предупредительным выстрелом. Началась война, и Генри будет считать ее выигранной только после достижения своей цели – разрушения карьеры Ксандера. Генри, должно быть, уже понял, что я не вернусь к нему, и обвинил в этом Ксандера. Хоккей был тем, что Ксандер любил больше всего на свете, и Генри хотел отнять это у него в качестве мести.

Я не хотела быть причиной того, что Ксандер потеряет всё, не тогда, когда он заставлял меня чувствовать, что я могу вернуть часть себя, просто находясь рядом с ним. Неся ответственность за его падение с Олимпа, я ощущала себя эгоисткой.

Я крепко зажмурила глаза и собралась с духом, прежде чем нажать на текстовое поле.