Глава 23



— Ты знаешь, что это ошибка, — говорит Санто.

— Что именно? — Я отрываю взгляд от экрана компьютера, чтобы встретиться с его пристальным взглядом.

— Перевезти ее сюда. С таким же успехом ты мог бы начать планировать ее похороны уже сейчас, — говорит он, и его тон говорит мне, что он серьезен.

При мысли о безжизненном теле Элли в гробу у меня стынет кровь в жилах.

— С ней ничего не случится, — говорю я ему. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Понимаю. Но старик ушел. В том, что случилось с Шелли, виноват он, а не наш гребаный образ жизни.

— Она умерла из-за меня. Это моя вина. Я должен был догадаться, что что-то не так. Должен был знать, что старый ублюдок не позволил бы мне иметь ни одной гребаной хорошей вещи в моей жизни. — Санто закрывает глаза, а черты его лица искажаются от боли.

— Это была не твоя вина. Как я уже сказал, виноват он, а не ты. Ты этого не делал. — Я встаю со стула и обхожу стол, чтобы встать перед моим братом. Я обнимаю его за плечи. — Это была не твоя вина, — повторяю я, надеясь, что он увидит искренность в моих глазах.

— Мы даже не знаем, почему он это сделал. Я продолжаю думать об этом. Это просто не имеет смысла. Зачем ему убивать ее таким образом?

— Просто есть вещи, на которые мы, возможно, никогда не получим ответов, Санто. Этот человек был чистым гребаным злом – такой разум трудно препарировать. Ты это знаешь.

Ненавижу видеть своего брата в таком состоянии. Это разрывает меня на части. Особенно с учетом того, что раньше он был счастливым человеком. Санто всегда был самым оптимистичным из нас.

— Тебе не следовало заставлять ее переезжать к нам. Мы не сможем защитить ее, — говорит он, будто я не услышал его в первый раз.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее, Санто. Я не могу отказаться от своей жизни из-за того, что что-то может пойти не так.

— Когда все это пойдет прахом, ты почувствуешь, что твою душу вырвали из тела... потому что так и будет. Ты почувствуешь боль в нервных окончаниях, о существовании которых ты и не подозревал. Когда это произойдет, ты возненавидишь себя больше, чем мог бы возненавидеть кого-либо другого. И тебе в голову придут мысли, которые одновременно напугают и пообещают покой. И все это время тебя угнетает осознание того, что ты не можешь справиться с этими мыслями, потому что ты застрял. Застрял в бесконечном круговороте боли, сожалений и запутанных воспоминаний. — Он встает и идет к двери, а затем оборачивается и смотрит мне прямо в глаза. — Я вижу ее повсюду, Джио. Повсюду, блять, и знаешь, что хуже всего?

— Что?

— Я больше не хочу ее видеть. Я хочу, чтобы она покинула мою гребаную голову. Хочу забыть, что она когда-либо существовала... Блять, иногда я ненавижу ее за то, что она заставила меня полюбить ее. За то, что заставила меня почувствовать эту боль. — Санто вздыхает и захлопывает за собой дверь.

Черт. Я действительно думал, что ему становится лучше. Намного лучше. Должно быть, я видел то, что хотел увидеть, а не то, что было на самом деле. Он и близко не готов расстаться с Шелли. Не то чтобы я мог винить его или ожидать от него чего-то другого.

Я надеялся, что решение проблемы – занять его. Теперь я в этом не уверен. Но, может быть, нужно время...

Слова брата эхом отдаются в моей голове. Риск для Элли реален, а значит, мне нужно сделать все, чтобы защитить ее.



Гейб и Вин следуют за мной в квартиру Элли. Джеймс и Дэн уже на пути сюда, с грузовиком и коробками. Заходя внутрь, я слышу, как она поет сквозь шум душа. Она фальшивит настолько, насколько это вообще возможно, но мне чертовски нравится звук ее голоса, несмотря ни на что.

— Убедись, что ванные комнаты звукоизолированы, — говорит Вин Гейбу.

— Я займусь этим. — Гейб кивает, доставая телефон из кармана.

— Вы не тронете гребаные ванные, идиоты, — говорю я им. — Ждите здесь.

Я иду к ванной и проскальзываю в незапертую дверь. Когда она наконец замечает, что больше не одна, то издает пронзительный крик. И спотыкается. Я смотрю, как ее ноги поскальзываются на полу душа. Поэтому быстро запрыгиваю в кабинку и ловлю ее, не давая ее заднице удариться о пол.

— Черт! Ты в порядке? — Спрашиваю я Элли.

— В порядке ли я? Нет, черт возьми, я не в порядке. Какого черта, Джио? Ты что, решил довести меня до чертового сердечного приступа? — кричит она, протягивая обе руки, чтобы ударить меня в грудь.

Я не двигаюсь. Она обнаженная, мокрая и прижимается ко мне. Словно я скоро отпущу ее.…

— Извини. Я просто хотел сообщить тебе, что мы здесь, — говорю я ей.

— Мы?

— Гейб и Вин в гостиной.

— Почему твои братья здесь? — шепчет она.

— Чтобы помочь нам перевезти твои вещи. — Улыбаюсь я.

Элли вытирает глаза от воды.

— Я ушла от тебя два часа назад, и мы договорились, что я сегодня не переезжаю.

— Нет, ты согласилась переехать. Я никогда не соглашался ни на что. Да ладно. Чем быстрее мы соберем вещи, тем быстрее я смогу пригласить тебя в наш дом. В нашу спальню, — говорю я ей с усмешкой на губах.

— Господи, во что я вляпалась? — спрашивает она, посмотрев наверх. — Тебя либо задушат во сне, либо по-настоящему жестоко зарежут. Я уже вижу это. Заголовок на первой полосе. Девушке надоела чрезмерная властность парня, и она сходит с ума. А потом, ты знаешь, что будет дальше? В итоге меня казнят, потому что я не могу представить, чтобы люди, убившие босса мафиозной империи, остались живы.

Я смеюсь.

— Да. — Я пожимаю плечами. — Кроме того, тебя никогда не казнят. Так делают только в кино, — напоминаю я ей, когда мои руки начинают блуждать по ее телу.

— Приятно это знать, — говорит она, ее голос сочится сарказмом.

— Я переоденусь и подожду тебя снаружи. — Потому что, если я останусь здесь еще надолго, никто из нас точно не выйдет в ближайшее время, а мои братья услышат гораздо больше, чем фальшивое пение Элли.

— Хорошо. Но если оставишь после себя мокрый след, то сам все уберешь, — говорит она, когда я выхожу из душа.

Я снимаю мокрую одежду, оставляя ее в ванной. Обернув полотенце вокруг талии, я собираю с пола стопку оружия и направляюсь к ее шкафу. Я оставил здесь несколько костюмов для подобных случаев.

Переодевшись в чистые брюки и рубашку, я выхожу в гостиную. Гейб поднимает голову, а затем возвращается к просмотру того, что привлекло его внимание в телефоне.

— На тебе была другая одежда, когда ты вошел туда, — говорит он небрежно.

— И что?

— Просто сделал наблюдение, — говорит он мне.

Я оглядываюсь и замечаю Джеймса, Дэна и Вина на кухне, заклеивающих коробки скотчем.

— Почему ты им не помогаешь? — Спрашиваю я Гейба.

— Я ждал. Мне показалось, что она хотела убить тебя. Я подумал, что если бы ты был мертв, Эл, вероятно, не захотела бы больше переезжать к нам. — Он пожимает плечами.

— И что? Ты просто собирался позволить ей убить меня? — Спрашиваю я его.

— Ну, если бы ей удалось на тебя напасть, я бы просто сделал ее боссом. И знаешь, мне всегда было любопытно, насколько лучше женщина справилась бы с этим дерьмом. — Ухмыляется Гейб.

— Намного лучше, — говорит Элли, выходя в обрезанных шортах и майке.

— Я в этом не сомневаюсь. Так что, если ты хочешь… ну, знаешь... — Гейб проводит пальцем по своему горлу. — Его. — Он указывает на меня. — Я отвернусь и притворюсь, что ничего не мог сделать, чтобы остановить тебя.

— Заманчиво, но он мне очень нравится, так что, думаю, я оставлю его здесь еще на некоторое время, — говорит Элли.

— Уф, ребята, меня от вас тошнит. Это чертовски мило. — Гейб встает и идет туда, где остальные все еще заклеивают коробки.

— Вам не нужно было брать так много коробок. У меня на самом деле не так много вещей, и я оставлю себе квартиру, так что мне не нужно забирать все это.

— Что значит, ты оставишь себе квартиру? — Моя голова так быстро поворачивается в сторону Элли, что я удивляюсь, как она не отлетает.

— То и значит. Я не избавлюсь от нее только потому, что переезжаю к тебе. Это первая квартира, которую я купила сама. Поэтому оставлю ее себе. — Она скрещивает руки на груди и пронзает меня взглядом.

— Ладно, оставь себе, — говорю я ей, затем поворачиваюсь к Гейбу. — Узнай, кто ее кредитор, и погаси ипотеку.

— Гейб, не смей. — Теперь Элли переводит взгляд на моего брата.

— Прости, Эл. Как бы сильно я ни хотел, чтобы ты была боссом и все такое, на самом деле он главный. Так что если он говорит мне заплатить за ипотеку, я должен это сделать, — говорит Гейб.

— Нет, не должен. Джио, ты не можешь оплатить мою чертову ипотеку, — шипит на меня Элли.

— Могу, и оплачу. Пойдем, мы теряем время. — Я беру две коробки. — Вы, ребята, начинайте отсюда. Я займусь спальней. — Не дожидаясь ответа, я толкаю дверь спальни, открываю ящики комода Элли и начинаю складывать ее белье в коробку.

Элли не отстает от меня.

— Что ты делаешь?

— Помогаю тебе собраться. Ты же не хочешь забыть важные вещи, — говорю я, показывая кружевное боди, которое еще не видел на ней.

— И это самое важное? — Она вопросительно поднимает бровь.

— Для меня да. Почему я не видел тебя в этом? — Спрашиваю я ее.

— У меня есть много вещей, в которых ты меня не видел, — говорит она, выхватывая боди у меня из рук и бросая его в коробку. — Я займусь этим. Ты можешь пойти и помочь им. Я чувствую себя ужасно из-за того, что они все застряли здесь, собирая мои вещи. Ты же знаешь, я могу все сделать сама.

— Зачем тебе это делать? И они не против помочь. Так поступает семья, Элли. Они помогают, — напоминаю я ей.

— Я знаю это, но они – твоя семья. А не моя. И… Не знаю… Я могла бы сама все сделать, — повторяет она себе под нос.

— Элли, моя семья – это твоя семья. И в некоторые дни ты, возможно, будешь проклинать меня за это, а в другие – радоваться, что они рядом. — Я беру ее за подбородок пальцами и поднимаю лицо вверх. — Ты моя семья, — говорю я, затем прижимаюсь своими губами к ее.