Глава первая

Глава первая

Шесть лет назад

Шум толпы заставляет бурлить мою кровь. Это то, ради чего я, черт возьми, живу. Холод льда, ощущение клюшки в руке, гудки, музыка из колонок, дым и вспышки света. Этот диджей знает толк в своей работе.

«Seek and Destroy» группы «Metallica» гремит над катком, когда мои коньки касаются льда. Я чертовски люблю все, что связано с хоккеем. Живу и дышу им. Но больше всего на свете я люблю тот момент, когда выхожу на лёд и вижу ее. Кэтрин Килгор, единственная девушка, которая значит для меня больше, чем эта игра.

Она вскакивает и поворачивается. Она делает это каждую игру, чтобы продемонстрировать надпись на задней стороне своего свитера. Монро. Мое имя. Я улыбаюсь, когда она машет мне рукой. Кэтрин любит спорт так же сильно, как и я, что, честно говоря, я не считал возможным.

Звуки моего имени заполняют каток, пока команда разогревается. Перед самым выходом на лёд я подбегаю к сидящей Кэтрин и касаюсь перчаткой плексигласа. Она поднимается на ноги и делает то же самое, одними губами говоря мне ― «надери им задницу».

― Ну ты и подкаблучник, чувак. ― Мой товарищ по команде с отвращением качает головой.

― Зависть тебя не красит, Вестин. ― Я смеюсь над ним.

― Зависть? Засовывать член только в одну дырку? Чему тут завидовать, ― ворчит он.

Я игнорирую этого придурка. Мне плевать, что думают другие. Они не знают, что у нас с Кэтрин. Они многое теряют, если хотите знать мое мнение.

Вестин только что подписал контракт с НХЛ. Это его последний год с нами, и я претендую на его нынешнее место в команде нашего колледжа. Сейчас я его заместитель. Но я хочу стать капитаном команды. И когда я чего-то хочу, я никогда не останавливаюсь, пока не получу это.

― Давайте выйдем и, блядь, победим, ― кричит тренер.

Я занимаю свое место среди товарищей по команде, готовясь пройти по туннелю. И снова это чувство охватывает меня, когда я выхожу на лёд со своей линией. Я занимаю свою позицию и смотрю на команду соперника. Чертовы «Колумбийские громовержцы». Они достаточно сильны, но не так, как мы. И они это знают, судя по ожесточенным выражениям их лиц.

Они готовы сделать все, чтобы победить. Они знают, что у них это не получится, но они должны хотя бы попытаться, верно?

Шайба падает, и все мое внимание сосредотачивается на круглом диске. Вестин отправляет ее в полет по льду, и я мчусь за ней, врезаясь прямо в придурка, пытающегося меня заблокировать. Я добираюсь до шайбы, прорываюсь к воротам и целюсь в заднюю часть сетки.

Я поднимаю клюшку в воздух, когда мои товарищи по команде наваливаются на меня, поздравляя с голом в первую минуту матча. Это чертовски приятное чувство. Я перевожу взгляд на Кэтрин. Она на ногах, кричит и прыгает от радости. Когда кто-то всегда на твоей стороне, эта безусловная поддержка и любовь... Я никогда не ожидал найти это, тем более в таком юном, мать его, возрасте. Но я сразу это понял. Когда я впервые увидел ее в кафетерии два года назад, я, блядь, понял.

― Пей, пей, пей, пей! ― скандируют все вокруг, пока я одним махом выпиваю пиво.

Когда я выдыхаю, моя рука обхватывает Кэтрин, притягивая ее к себе, и мои губы прижимаются к ее. Она секунду отвечает на поцелуй, а потом отстраняется и корчит рожицу.

― Фу, гадость! Что, черт возьми, ты только что выпил?

― Понятия не имею. ― Я ухмыляюсь. ― Но я знаю, что действительно хочу выпить. ― Я вызывающе поднимаю брови и смотрю на нее.

― Правда, Грей? Думаешь, эти парни позволят своему звездному игроку сбежать с вечеринки? ― Она смеется.

― Кто говорил о побеге? ― Схватив ее за руку, я пробираюсь сквозь толпу ― технически, все они расступаются передо мной, не говоря ни слова, ― и затаскиваю Кэтрин за ближайший угол.

Это хоккейное братство ― как мой второй дом. Я говорю «второй», потому что у меня есть своя квартира за пределами кампуса. Тем не менее я провожу здесь много времени. И это здорово, потому что я знаю самый быстрый путь к тому месту, где будет свободно в данный момент. Ребята называют его трофейной комнатой. По сути, это гостиная, заполненная фотографиями и памятными вещами бывших игроков команды. Великих. Я все еще жду, когда мой свитер вставят в рамку и повесят на эту стену. Это произойдет до того, как я закончу колледж. В этом я уверен.

Во время вечеринок эта комната остается под замком. Кое-что из того, что здесь хранится, можно продать за целое состояние. Введя код, я затаскиваю Кэтрин внутрь и захлопываю дверь. Мне требуется меньше минуты, чтобы подхватить ее на руки и бросить на диван. Еще минута ― и я стою перед ней на коленях.

Смех Кэтрин заглушает звуки вечеринки по ту сторону этих стен. Взявшись за ее бедра, я раздвигаю ее ноги настолько широко, насколько позволяет ее джинсовая юбка.

― М-м-м, ты намного вкуснее, чем все, что я когда-либо пробовал. ― Я облизываю и покусываю ее бедра.

Кэтрин задирает юбку, раздвигая для меня ноги еще шире.

― Думаю, тебе стоит попробовать еще. Просто чтобы убедиться, понимаешь? ― Ее щеки заливает румянец, когда она смотрит на меня сверху вниз.

― Я уже говорил тебе, какая ты гениальная? Думаю, одна эта идея достойна Нобелевской премии. ― Мои зубы впиваются в мягкую плоть ее верхней части бедра. Я оттягиваю ее трусики в сторону и так медленно, как только могу, провожу языком по ее киске.

― О, черт, Грей. ― Руки Кэтрин опускаются мне на макушку, ее пальцы путаются в моих волосах. Она сильнее тянет меня к себе.

Я рычу, прижимаясь к ее клитору и посасывая его. Ее вкус взрывается на моем языке. Как бы сильно я ни сосал, как бы ни облизывал ее, этого недостаточно. Мне нужно больше. Я поглощаю ее так, будто это моя первая еда за день. Когда ты тренируешься так много, как я, твое тело требует много пищи. Хотя я не уверен, что диетолог имел в виду киску моей девушки, когда говорил мне увеличить количество потребляемых калорий. Но это именно то, что я вынес из нашего разговора.

Моя правая рука смещается, и я ввожу в нее два пальца. Она такая чертовски мокрая, что ее соки стекают по моей руке.

― О, черт! ― Бедра Кэтрин дрожат, и мне приходится навалиться на нее всем весом, чтобы удержать ее прижатой к дивану.

Ее киска сжимается, но я не останавливаюсь, когда ее оргазм начинает ослабевать. Нет, я удваиваю свои усилия и наслаждаюсь наградой, когда ее настигает второй оргазм. Затем я целую ее тело, пока не добираюсь до ее рта, и прижимаюсь к нему губами. Кэтрин обхватывает меня руками и ногами, вжимаясь своей киской в мой пах. Мой член тверд и умоляет выпустить его на свободу.

― Ты нужен мне, Грей, ― стонет Кэтрин.

― Я твой. Весь я, ― говорю я ей. Я поднимаю ее на руки и усаживаю на диван так, чтобы ее ноги оказались у меня на коленях. ― Достань мой член.

Я смотрю, как руки Кэтрин возятся с моим ремнем, а затем с пуговицей на джинсах. Ей не терпится. Она всегда такая. Два года. Мы трахаемся уже два года. С тех пор, как она была первокурсницей. Я не уверен, что есть поза, которую мы не опробовали. И все равно, сколько бы мы ни трахались, каждый раз так же хорош, как и первый.

Нет, это ложь. Каждый раз, блядь, лучше.

Рука Кэтрин обхватывает мой член. Она вытаскивает его из моих трусов и смотрит, облизывая губы. Блядь, этот ее рот всегда так приятно обхватывает меня. Но ее киска еще лучше.

― Сядь на мой член, детка. Я хочу почувствовать, как твоя киска, черт возьми, душит его, ― говорю я. Она кивает головой и поднимается на колени. Я придерживаю ее трусики, чтобы они не мешали, пока она опускается на меня. Медленно.

― О боже! Черт, Грей. ― Кэтрин откидывает голову назад, ее рот раскрывается в стоне. ― Как это может быть всегда так хорошо?

― Дело в тебе, детка, ― говорю я, поднимая бедра и погружаясь в нее еще глубже. ― Все это благодаря тебе. ― Моя левая рука перемещается с ее бедер под майку, обхватывает грудь и перекатывает сосок кончиками пальцев. ― Ты делаешь меня таким чертовски твердым, Кэтрин. Только ты. ― Моя правая рука обхватывает ее горло, заставляя посмотреть на меня. ― Поскачи на мне. Кончи на моем члене. Дай мне почувствовать, как сжимается твоя киска.

Кэтрин стонет в ответ. Ее бедра приподнимаются и опускаются обратно. Она прижимается клитором к моему тазу и повторяет процесс.

― Ты чувствуешь… о боже… мне нужно…

― Бери все, что тебе нужно, детка. Все для тебя, ― говорю я ей.

Она хватает меня за руку и усиливает давление на горло. Похоже, я сжимал недостаточно сильно. Я усиливаю хватку до тех пор, пока ее дыхательные пути не перекрываются, мысленно считаю до десяти, затем отпускаю на несколько секунд и повторяю процесс. Она прижимается ко мне бедрами, и ее соки заливают мои бедра. Тихий крик вырывается из ее рта, когда она кончает, ее киска выжимает из моего члена все, что у меня есть.

Я уже сказал ей, что он весь ее.

Я убираю руку с ее горла и тяну ее вниз, чтобы ее голова оказалась у меня на плече. Мои руки соединяются за ее спиной, прижимая ее ближе, как самую большую драгоценность.

― Я люблю тебя, ― говорю я ей.

― Я так сильно люблю тебя, Грей, ― вздыхает она.

― Хорошо. Даже если бы это было не так, я бы тебя не отпустил, ― говорю я. Потому что это гребаная правда. Если бы эта девушка попыталась уйти от меня, я бы пошел на все, чтобы найти ее. Удержать ее.

― Я всегда буду любить тебя, ― говорит Кэтрин, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня. ― Обещай, что всегда будешь помнить об этом. Никогда, никогда не сомневайся в том, что я люблю тебя, Грей.

За последние несколько лет она не раз заставляла меня пообещать ей именно это. Никогда не забывать, как сильно она меня любит. Не знаю, что заставляет ее думать, что я могу. Я сделал все, что смог придумать, чтобы дать ей понять, насколько серьезно я к ней отношусь.

Черт, я единственный парень в этой гребаной команде, у которого есть девушка. Я каждый день слышу об этом в раздевалке. Какой я подкаблучник. Но мне плевать, потому что это, блядь, правда. Я привязан к киске Кэтрин, и она – та, кто держит другой конец этой веревки.