Глава двадцать шестая

Матрас прогибается, и мои ресницы распахиваются, встречаясь с темно-зелеными глазами Грея.

― Прости… Я задремала.

― Все в порядке, ― говорит он.

Я поднимаюсь с кровати, готовая вернуться в комнату, которую делю с Грейси, когда Грейсон откидывает одеяло. Его взгляд блуждает по моему телу. Возможно, за время его отсутствия я успела стянуть одну из его футболок «Ванкуверских рыцарей».

― Даже не думай покидать эту комнату, Кэтрин. Залезай. ― Он кивает на кровать.

― Я должна пойти проверить Грейси. ― Я дергаю за подол футболки, пытаясь прикрыть ноги. Почему-то рядом с этим мужчиной я всегда чувствую себя голой, независимо от того, сколько на мне одежды.

― Я заходил к ней. Она в порядке. Ложись в кровать, Кэтрин. Уже поздно, ― говорит Грей.

Я подхожу к кровати и забираюсь на нее. Он ложится рядом со мной и накрывает нас обоих одеялом. Затем он тянется к цепочке прикроватной лампы, и комната погружается в темноту. Я вздрагиваю, когда чувствую, как его ладонь ложится мне на поясницу, и он притягивает меня ближе к себе. Удовлетворившись положением моего тела, он поднимает руку и проводит по моим волосам.

― Прости, ― говорит он.

― Почему ты извиняешься?

― По многим причинам. ― Грей вздыхает. ― Прости за то, как я обращался с тобой последние несколько недель. Ты не заслужила этого.

― Я…

― Я еще не закончил. ― Он проводит пальцем по моим губам. ― Мне жаль, что я не дал тебе почувствовать, что ты могла обратиться ко мне за помощью тогда. Но, в основном, мне чертовски жаль, что я сдался. Что смирился с тем, что ты ушла навсегда.

― Дело не в тебе, Грейсон. Я была напугана. Я пыталась поступить правильно, чтобы уберечь тебя, ― говорю я ему. ― И что значит «сдался»?

― Я бросил искать тебя. Просто прекратил. Я должен был продолжать.

― Ты бы никогда меня не нашел. Я позаботилась об этом, Грей. Не думай, что ты мог изменить то, что случилось.

― Мне все равно не стоило сдаваться. Я обещаю, что больше никогда не откажусь от тебя, Кэтрин. Я не откажусь от нас.

― Нас? Ты действительно думаешь, что мы снова сможем быть вместе? После всего, что я сделала?

Пальцы Грейсона нежно касаются моей щеки.

― Я думаю, мы всегда будем вместе, Кэтрин. Возможно, нам еще предстоит разобраться с некоторыми проблемами, но это всегда была ты. И всегда будешь ты.

Я задерживаю дыхание. Я мечтала об этом моменте много раз, но никогда за надеялась, что это произойдет.

― Мне жаль, что я ушла. Мне жаль, что я не пришла к тебе и не рассказала, что случилось. Мне жаль, что я солгала тебе. Мне жаль, что я украла эти деньги. И мне очень жаль, что я не дала Грейси узнать тебя. Я никогда не смогу искупить свою вину, Грей. Я знаю это, и я не жду, что ты когда-нибудь простишь меня. Я сама не прощу себя.

Грейсон вытирает слезу, скатившуюся по моей щеке.

― Я сделаю все возможное, чтобы найти способ простить тебя, Кэтрин.

― Все в порядке.

Дыхание Грея касается моих губ, когда он придвигается ближе.

― Я люблю тебя. Всем своим существом я люблю тебя.

― Я тоже тебя люблю, ― шепчу я.

Его губы прижимаются к моим. Мягко, так мягко. Грей проводит языком по моим губам, и даже его движения становятся медленными. Ласковыми. Он не торопится, и я тоже. Его рука касается моей щеки, большой палец выводит нежные круги по моей коже.

Я закидываю на него ногу. Желание быть ближе к нему не проходит. Грей перекатывается на меня, накрывая своим телом, устраиваясь между моих бедер. Он опирается на левую руку, а правой исследует мою кожу, сохраняя медленный, нежный темп поцелуя. Я возбуждаюсь все сильнее, его рот поглощает мои стоны. Я притягиваю его ближе, приподнимая бедра в поисках трения, в котором так нуждается моя киска.

Грей поднимается на колени. Его горячий взгляд прожигает меня насквозь, воспламеняя каждое нервное окончание в моем теле. Он улыбается мне. Я не видела этой улыбки уже шесть лет. Раньше он приберегал ее только для меня, когда мы оставались наедине. У него есть ямочка на правой щеке ― я так любила ее.

Забудьте об этом. Я люблю все в этом мужчине. Его тело больше, чем я помню по колледжу, и я не думала, что такое возможно. Тогда он тоже был огромным. Мои ладони скользят по его плечам, спускаются вниз по рукам и снова поднимаются вверх. Я провожу ими по его груди и забираюсь под футболку. Грей хватает ее сзади за ворот и стягивает с себя. Мои глаза находят синяки на его торсе. Один из недостатков хоккея.

― Тебе больно? ― спрашиваю я его.

― Нет. Но мне будет больно, если я не войду в тебя в ближайшие шестьдесят секунд, ― говорит он, стягивая с моих ног трусики. Разобравшись с ними, он тянет мою футболку «Ванкуверских рыцарей» вверх и снимает. Я приподнимаюсь с кровати, чтобы облегчить его задачу раздеть меня. ― Я забыл, как мне нравится видеть тебя в моей одежде, ― говорит он.

― Я забыла, как мне нравится носить твою одежду.

Грей сбрасывает свои треники и снова устраивается между моими бедрами. Он направляет свой член к моему входу. Я готова к нему. Никакой прелюдии не требуется. Он медленно входит и опускает свой торс на меня. Сохраняя зрительный контакт, он возвращает свои губы к моим. Его ладони обнимают мое лицо, и он начинает двигаться. Вперед-назад. Его темп медленный. Мучительно медленный.

― Я хочу, чтобы это длилось вечно, ― говорит он мне в губы.

― Я тоже, ― отвечаю я.

Мы продолжаем заниматься любовью, потому что это не просто секс, в котором мы всегда были хороши. Это намного интимнее, чем все, что мы делали раньше. Даже в колледже. Не думаю, что когда-либо мы занимались любовью. У нас был секс, много секса, но это совсем другое ощущение.

― Я хочу, чтобы ты кончила со мной. Вместе, Кэтрин. Одновременно, ― говорит Грей.

Он скользит рукой между нашими телами, его большой палец находит мой клитор и давит на него. Губы Грея спускаются к моей шее. Он нежно прикусывает кожу там, где бьется пульс, и оргазм поражает меня, как молния. По моему телу прокатываются волны наслаждения, движения Грея становятся жесткими, и его сперма покрывает мои внутренние стенки. Он падает на меня сверху, а затем откатывается в сторону и обхватывает меня за плечи.

― Это было…

― Идеально, ― заканчивает он за меня.

― Да, именно так. ― Я целую его грудь.

― Мама, мама, просыпайся. Завтрак готов! Дядя Винни приготовил мне шоколадные блинчики. Вставай, мама. ― Грейси прыгает на кровати и трясет меня, чтобы я проснулась.

Я приоткрываю один глаз.

― Я проснулась, ― говорю я, хватаю ее и притягиваю к себе. ― Но сначала мне нужны обнимашки. ― Я осыпаю ее лицо поцелуями.

― Но, мама, блинчики, ― хнычет она. ― Папа сказал, что ты должна встать и пойти поесть.

― Что-то я не припомню, чтобы говорил такое, принцесса, ― возражает Грейсон. Я поднимаю глаза и вижу, как он входит в комнату. Он приближается к кровати и снимает ее с меня. ― Почему бы тебе не пойти вниз и не сказать дяде Винни, что ты можешь съесть один блинчик, пока мама оденется?

― Хорошо. ― Грейси вырывается из его рук и выбегает из комнаты с криком: ― Дядя Винни! ― Раньше утро было тяжелым испытанием. Теперь моя дочь не может дождаться, когда встанет с постели и очарует своих обожателей.

― Почему я чувствую себя на втором месте после тарелки блинчиков? ― спрашивает Грей, наблюдая, как спина Грейси удаляется по коридору.

― Потому что так и есть. ― Я смеюсь. ― Мы все на втором месте.

Грейсон откидывает одеяло. Я все еще совершенно голая. Думаю, он догадался.

― Черт, Кэтрин, может, они не заметят, если мы пропустим завтрак, ― говорит он, разглядывая каждый дюйм моего тела.

Я срываюсь с кровати и бегу в ванную.

― Вообще-то, я умираю с голоду, ― кричу я ему и захлопываю дверь прямо перед его носом. Освежившись, я беру полотенце и оборачиваю его вокруг себя. Когда я снова выхожу, Грейсон хмурится.

― Я собираюсь сжечь все полотенца. Мы должны стать семьей нудистов, ― говорит он, и выражение его лица кажется серьезным.

― Знаешь, у тебя много отличных идей. Но эта явно не из их числа. ― Я улыбаюсь ему. ― Мне нужно одеться. Ты же не хочешь заставлять Грейси ждать слишком долго. Поверь мне, она выглядит милой и невинной, но эта девочка может быть такой же яростной, как хоккеист. Такой же, как ты, Грейсон, ― говорю я ему.

Его хмурое выражение лица сменяется улыбкой.

― Ужасно хочу увидеть это, ― говорит он.

― Ты пожалеешь об этих словах, Грейсон Монро, ― говорю я ему, прежде чем войти в комнату Грейси. Там хранятся все мои вещи.

Грей идет за мной.

― Нам стоит перенести твои вещи в мой шкаф. Знаешь, пусть это будет наш шкаф, ― говорит он.

Мои руки замирают на свитере, который я снимаю с вешалки. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

― Серьезно? Ты хочешь делить со мной шкаф?

― Я хочу делить с тобой все, Кэтрин.

Я не знаю, что сказать. То есть я хочу этого больше, чем готова признать, но мне страшно.

― Если я скажу «да», ты рассмеешься мне в лицо, скажешь, как сильно ты меня ненавидишь и что этого никогда не случится? ― Выпаливаю я, неожиданно даже для себя озвучивая свои мысли. Мои настоящие страхи.

― Этого не будет. Ты можешь отказаться, но я все равно перенесу твои вещи. ― Он заходит в кладовку и обнимает меня за талию. ― Прости, что я был придурком. ― Его губы прижимаются к моей макушке.

― Я заслужила это. Я знаю, но… Я просто не уверена в себе. И это не твоя вина. Она моя.

― Я буду рядом, Кэтрин. Всегда. Я не подставлю тебя под удар. Я не хочу, чтобы ты страдала. Это я наконец-то получил то, чего ждал очень долгое время, ― говорит он, ― и надеюсь, что ты тоже этого ждала.