Глава тринадцатая

― Нам нужно выяснить, почему она сбежала, ― говорит Винни. ― Что-то не так, Грей. Она что-то скрывает, либо чтобы защитить себя, либо кого-то еще.

― Она защищает свою дочь, ― говорю я ему.

― Дело не в этом. Она что-то скрывает. Выясни, что именно, ― ворчит Винни. ― Она снова хочет сбежать или, по крайней мере, думает, что должна это сделать.

― Да, потому что она эгоистичная сука, которая скрывала от меня моего ребенка пять гребаных лет. ― Я поднимаю хрустальный бокал и бросаю его через всю комнату. Янтарная жидкость растекается по стене вместе с осколками стекла.

― Какого хрена ты тратишь хороший виски? ― раздается голос отца.

― Что ты здесь делаешь, папа? ― спрашиваю я.

― Я пришел навестить свою внучку. Где она?

Я сажусь ровнее.

― Она в школе. Она будет дома примерно через тридцать минут, ― говорю я ему.

Кэтрин и Грейси здесь уже неделю. Чем больше времени я провожу со своей дочерью, тем больше я в нее влюбляюсь. И тем больше я ненавижу ее мать за то, что она скрывала ее от меня. Я так много пропустил. Я не видел ее первых шагов. Не слышал ее первых слов. Меня не было рядом, чтобы подхватить ее, когда она упала первый раз.

Понятия не имею, как, черт возьми, эта девочка может быть такой открытой и так спокойно принимать то, что я ее отец, полагая что теперь, когда я вернулся, все будет идеально. Я не знаю, что Кэтрин рассказала ей обо мне. Я не спрашивал. Я старался избегать разговоров с этой женщиной, насколько это было возможно.

― Какое бы дерьмо не наполнило твою голову сегодня, забудь о нем. Иди прими душ, ― говорит папа и поворачивается к моему брату. ― Винни, сделай ему кофе. Ему нужно протрезветь.

― Я в порядке, ― говорю я ему.

― От тебя несет алкоголем. Ты не в порядке. И ты точно не будешь находиться рядом с моей внучкой в таком виде.

Угроза того, что кто-то еще собирается держать меня вдали от Грейси, обрывает внутри меня последнюю нить, на которой держалась моя ярость. Я вскакиваю и нависаю над отцом, чего никогда в жизни не делал.

― Попробуй разлучить меня с моей дочерью. Ты, блядь, не посмеешь, ― рычу я на него.

― Ладно, ладно. Пошли. ― Винни хватает меня за руку и тянет назад.

― Никто не пытается вас разлучить, Грейсон. Подумай. Ты действительно хочешь, чтобы она пришла домой и застала тебя в таком состоянии? Иди и протрезвей, мать твою. Это будет правильно, ― говорит отец.

Я позволяю Винни отвести меня в спальню. Он запихивает меня в ванную.

― Приведи себя в порядок, ― говорит он.

― Отвали. ― Я захлопываю дверь перед его носом.

Я не пьян, ни капельки. Я мучительно трезв. Я все, блядь, чувствую. Выпил ли я немного? Да, но я не пьян.

Я включаю душ и в ванной комнате собирается пар. Во мне сейчас столько гребаной злости. Я не знаю, что с ней делать. От одной мысли о Кэтрин ярость закипает, а мой член становится твердым.

Я переключаю воду на холодную и к тому времени, когда заканчиваю, уже полностью трезвею. Я выхожу в коридор и вижу Кэтрин, шагающую по комнате, в которой она живет с нашей дочерью. Я сказал ей, что она может выбрать любую из других гостевых спален, но она отказывается покидать Грейси. Кстати говоря…

― Где Грейси?

Кэтрин застывает, а потом поворачивается, чтобы встретить мой взгляд.

― Внизу, с твоим отцом, ― говорит она.

Я пристально смотрю на нее. Мой взгляд перемещается от ее ног к лицу, а затем снова вниз. У Кэтрин всегда было потрясающее тело, но теперь оно стало еще лучше. Ее платье заканчивается на уровне бедер, и сейчас я хочу только одного ― задрать его и посмотреть, так ли хорошо то, что она скрывает под ним, как я помню.

― Иди сюда, ― говорю я ей, мой член твердеет от одной мысли о том, чтобы погрузиться в нее.

― Зачем? ― Она складывает руки, приподнимая грудь и заставляя декольте выпирать из выреза платья.

Я подхожу, хватаю ее за руку и тащу в свою комнату. Захлопываю за ней дверь.

― Потому что я, блядь, так сказал, ― говорю я ей. Затем я прижимаю ее лицом к двери и вжимаюсь в ее спину. ― Раньше ты так хорошо следовала указаниям, Кэтрин. Что, блядь, случилось с девушкой, которая всегда была готова доставить мне удовольствие? ― Я откидываю волосы и прижимаюсь губами к ее коже.

― Что ты делаешь, Грей? ― спрашивает она.

Я обхватываю одной рукой ее шею, сжимая ее горло, а другой прохожусь по внутренней стороне ее бедра под платьем.

― Все, что я, блядь, хочу, Кэтрин. Потому что могу. ― Я чувствую, как дрожит ее тело, и мои губы улыбаются, сами того не желая. Она возбуждена. Ей это чертовски нравится. ― Скажи мне… скольким мужчинам ты позволила трахнуть эту киску за последние шесть лет?

Кэтрин качает головой.

― Никому.

― Чушь. Я тебе не верю, ― говорю я ей. Когда моя рука добирается до ее трусиков, я отодвигаю их в сторону и засовываю в нее два пальца. ― Черт, ты мокрая. Тебе всегда нравилось, когда я обращался с тобой как с моей личной шлюхой. — Я вхожу и выхожу из нее, грубее, чем когда-либо в прошлом.

Черт. Я опускаю руку и сбрасываю полотенце с пояса. Затем я поднимаю ее и бросаю на живот на мою кровать.

― Грей, прекрати, ― говорит она, пытаясь встать.

― Нет, ― отвечаю я. ― Ты не хочешь, чтобы я останавливался, Кэтрин. — Приподняв ее платье, я хватаю ее трусики и рву их по бокам. Затем моя ладонь резко опускается на ее голую задницу.

― Ох, черт! ― кричит она, извиваясь подо мной. Я забираюсь на нее. ― Ты такая чертовски мокрая. Твое тело умоляет меня взять его. ― Я прикусываю ее шею.

― Нет, это не так. Нет, ― говорит она.

― Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, Кэтрин. ― Я прижимаюсь к ней членом, скользя им между ее бедер. ― Скажи мне, ― рычу я с большей силой.

Из ее рта вырывается стон.

― Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

Голос тихий, но я слышу. Я встаю на колени, хватаю ее за бедра и поднимаю так, чтобы она оказалась передо мной на четвереньках. Прижимаясь членом к ее киске, я вхожу в нее одним сильным движением. И замираю, когда вгоняю его до конца.

Черт. Это была плохая идея. Даже зная это, я не могу остановиться. Я выхожу и снова врываюсь в нее. Мои пальцы впиваются в плоть ее бедер. Ее киска еще лучше, чем я помню.

― Такая чертовски тугая, ― стону я, чувствуя, как удовольствие берет верх. Я набираю скорость, агрессивно трахая ее.

Судя по срывающимся с ее губ звукам, ей это тоже нравится. Меня не должно беспокоить то, чтобы она кончила, и все же я ловлю себя на том, что моя рука спускается ниже ее талии. Мои пальцы находят ее клитор, и я надавливаю, растирая его, именно так, как она любила раньше.

― Я хочу почувствовать, как твоя киска душит мой член, Кэтрин. Кончи для меня, ― рычу я между толчками.

И ее киска тут же судорожно сжимается вокруг моего члена. Прямо перед тем, как последовать за ней, я выхожу, беру член в руку и выплескиваю свое семя ей на задницу. Когда я кончаю, я встаю. Приходит осознание того, что я сделал, и я чертовски ненавижу себя за это. Но еще больше я ненавижу ее.

― Убирайся. ― Я отхожу, поднимаю полотенце и обматываю его вокруг талии.

― Ты мудак, ― шипит Кэтрин, слезая с кровати.

― Ага. Тебе лучше не забывать об этом, ― говорю я ей.

― Зачем? Зачем ты это сделал? Ты можешь трахнуть любую женщину, Грейсон.

― Но они ― не ты, ― говорю я, делая шаг вперед, пока ее спина не прижимается к стене. ― Не принимай это за то, чем оно не является. Я чертовски презираю тебя. Я никогда никого не ненавидел так сильно, как тебя сейчас, ― говорю я ей.

― Ты можешь убеждать себя, Грейсон Монро, но я знаю, что где-то там, под всей этой ненавистью, ты все еще любишь меня. Иначе меня уже не было бы в живых.

― Любовь здесь ни при чем, Кэтрин. Ты здесь потому, что ты хорошая мать для нашей дочери. Это все. И потому, что я не чертова эгоистичная сука, которая может лишить ребенка одного из родителей. ― Я отступаю назад и открываю дверь. ― А теперь убирайся из моей комнаты.

Натянув одежду, я спускаюсь вниз и обнаруживаю свою дочь в гостиной с папой и братом.

― Угадай, что? ― Грейси сияет.

― Ты попросила папу завести обезьянку, и он согласился? ― Я поднимаю бровь от любопытства.

― Нет. ― Она смеется. ― Но это хорошая идея. Дедушка, можно мне завести домашнюю обезьянку? ― Грейси смотрит на моего отца так, что трудно отказать.

― Конечно. ― Он пожимает плечами.

― Только если она будет жить у него дома, ― говорю я, показывая рукой на папу.

― М-м-м, ну ладно. Но знаешь, что?

― Что?

― Я получила пятерку на экзамене по правописанию. Это значит, что я правильно написала все слова.

― Ну, конечно. Ты самый умный ребенок из всех, кого я знаю, ― говорю я ей.

― Ты придешь сегодня на мою тренировку? ― спрашивает она.

― Попробуй меня не пустить. Почему бы тебе пока не собраться? Ты ела что-нибудь после школы?

― Да, дядя Винни дал мне печенье и шоколадное молоко. ― Она улыбается.

За последнюю неделю Винни удалось завоевать Грейси, постоянно подкупая ее сладким. Она действительно потеплела ко всей семье. Как будто ей здесь самое место. Потому что так и есть. И всегда так было.

― Ты оставила мне? ― спрашиваю я.

― А-а-а... ― Она бросает взгляд на журнальный столик, где стоят пустой стакан и тарелка, на которой не осталось ни крошки. ― Я могу принести тебе немного...

― Нет, все в порядке, принцесса. Иди, собирайся на тренировку, ― говорю я.