Глава девятнадцатая

РЭТ

Ммм... это приятное ощущение.

Я чувствую себя великолепно.

Я сдвигаюсь, но моя нога во что-то упирается. Что это?

Приоткрываю глаза, но теперь, когда наступила осень, стало темнее, и я ни черта не вижу.

Ощущение, будто кошка или что-то еще трется о мою ногу. Странно, что мне это нравится? И куда делась моя подушка?

Я двигаю рукой, пытаясь нащупать подушку, и в этот момент касаюсь края кровати, голова параллельна ему. Я что, сплю на боку? Снова пытаюсь пошевелить ногой, но на этот раз она плотно прижата к моей икре, так как о нее что-то трется.

Что это?

— Оооооо... даааааааа.

Я резко поднимаю голову от звука чужого голоса в моей постели... И тут вспоминаю, что Чарли осталась здесь прошлой ночью.

Чарли... это Чарли трется о мою ногу?

Повернувшись, чтобы посмотреть через плечо, прищуриваюсь, пытаясь определить, что, черт возьми, происходит, но ничего не вижу из-за плотных штор, которые закрыл перед тем, как мы легли спать. Однако что-то происходит, что-то странное.

Схватив с тумбочки телефон, что не так-то просто, поскольку моя нога все еще зажата в тисках, включаю фонарик и направляю его на Чарли — как раз вовремя, чтобы увидеть, как она трется о мою икру, словно это фаллоимитатор, запрокидывает голову в порыве страсти и потирает руками прикрытую пижамой грудь.

Чертовка.

— Такой толстый, — говорит она во сне. — О да, большой мальчик.

Что за херня?

Не в силах сдержаться, я громко фыркаю, отчего свет попадает прямо ей на лицо.

Ее руки взлетают к глазам, а тело напрягается.

— Что, во имя Иисуса, происходит? Мама, выключи свет, — кричит она с закрытыми глазами.

Мама. Я снова фыркаю.

— Я не шучу. У меня все было на мази с Дэвидом Хассельхоффом.

И этого достаточно. Я теряю контроль над собой и прямо-таки гогочу, когда она замирает. Ее ноги освобождают мои, и она вскарабкивается на край кровати.

— Кто это? Кто здесь? Я буду кусаться. Держитесь подальше. — Одной рукой она прикрывает глаза, другой размахивает, как нунчаки. — Я не шучу, кто здесь?

— Чарли, — смеясь, говорю я, теперь в состоянии повернуться и сесть. — Это Рэт.

Она поворачивается. Резко выпрямляется. Я, честно говоря, нервничаю, что кто-то тайком засунул ей в задницу штангу. Она несколько раз моргает, и я опускаю телефон, чтобы он не светил прямо на нее.

— Рэт. — Она неловко улыбается и поправляет прическу. — О, привет, вот ты где. Хех, совсем забыла, что ты лежишь по другую сторону кровати. — Она накручивает прядь волос на палец. — Как спалось... Я оседлала твою ногу?

— Ага.

Она прижимает руки ко лбу.

— Что ж, да, именно этого я и боялась. — Не открывая глаз, она коротко машет мне рукой. — Спасибо, что одолжил свою ногу. Знаешь, как люди говорят «протяни руку помощи», так вот, спасибо, что одолжил свою ногу. Наверное, было странно наблюдать, когда я это делала? Да, это странно. Никогда бы не подумала, что стану трахать ногу своего босса, но, думаю, никогда не говори никогда, верно? — Она говорит бессвязно, по-прежнему избегая зрительного контакта. — Я не кончала на твою ногу, если тебе это интересно. Я имею в виду, я была близка, чувствовала позывы... То есть, нет, я не была близка. Я не возбуждаюсь от ног, это было... — Она тяжело вздохнула и подняла на меня глаза. — Ладно, хорошо. Я очень возбуждаюсь по утрам. Ладно, уверена, тебе не нужно было это знать, но теперь ты знаешь.

Определенно, это не то, что мне нужно было знать, потому что утренний секс — одна из моих любимых вещей на свете. Проснуться от того, что тебя трахают? Ничто не может сравниться с этим.

— Ты возбуждаешься по утрам? — спрашивает она, и я понимаю, что это потому, что она чувствует себя очень неловко и, возможно, хочет умереть от унижения.

Так что, поскольку я хороший парень, я говорю:

— Обычно я просыпаюсь со стояком, так что да, наверное, так и есть.

Возможно, удивленная моей откровенностью, она застенчиво улыбается и говорит:

— Что ж, я рада, что не одна такая.

— Но я не трусь о ноги людей, представляя их в образе Дэвида Хассельхоффа.

— Боже, я сказала это вслух?

— Ты также назвала меня мамой, что немного пугает, учитывая, что ты носишь мое кольцо на пальце.

Она смотрит на свою руку, а потом снова на меня.

— Боже, ты прав. Я ношу твое кольцо. Это правда случилось вчера?

— Да.

Ладно, вот что странно. По сути, это должно быть крайне неловко. Не могу представить, чтобы какая-нибудь другая женщина могла спокойно обратиться к своему боссу, находясь в его спальне, только что оттрахав его ногу... как это делает Чарли. И я не могу не восхищаться ею за это. Она уморительная, освежающая, откровенная и... конечно, если быть до конца откровенным... чертовски сексуальная. Вчера утром я и подумать не мог, что утро вторника будет таким. По крайней мере, все... спокойно.

Она вздыхает и наклоняет голову.

— У тебя сегодня утром стояк? Или не совсем.

— Серединка на половинку. — Я пожимаю плечами. — Он не вялый.

— Правда?

Она пытается заглянуть мне через плечо, но я прикрываюсь одеялом.

— Что, черт возьми, ты себе позволяешь?

Она делает паузу и задумывается, а затем смеется.

— Хм, не знаю. Должно быть странно, что твой стояк разглядывает помощница, да?

— Думаю, да.

— Да. — Она поджимает губы. — Я тоже так думаю.

Затем ни с того ни с сего она хватает подол своей пижамы и стягивает ее через голову, обнажая крошечную майку, прилипшую к ее телу. Я вижу, очень мало, потому что свет едва проникает в комнату, но этого достаточно, чтобы мой вялый пенис превратился в полноценный стояк.

Грудь среднего размера, я бы сказал второй размер, с твердыми сосками, которые выглядят так, будто хотят вырваться наружу через тонкую ткань ее майки. Боже, они идеальны, именно этого я боялся. Мало того, что мне нравится ее личность и улыбка, так теперь еще и ее сиськи.

— Боже, в этой постели словно в печи. Я чувствую, что перегрелась.

Она залезает под одеяло и снимает с себя штаны, что означает только одно: Чарли в моей постели, в нижнем белье.

Господи Иисусе.

Словно не понимая, что делает со мной, она вытягивает руки над головой, обнажая небольшой участок кожи над талией.

— Сколько сейчас времени? Здесь очень темно.

Я бросаю взгляд на телефон, и чуть было не спрыгиваю с кровати, но из-за ситуации со стояком остаюсь на месте.

— Вот черт, уже восемь.

— Что? — Она вскакивает с кровати и начинает бегать по комнате. — Мы опаздываем.

С болью наблюдаю, как ее маленькая упругая попка мечется по комнате в маленьких розовых трусиках, волосы в диком беспорядке, а майка едва прикрывает грудь, когда она наклоняется к своему чемодану.

Я открываю шторы, впуская яркий дневной свет.

Забавно, Чарли, спеша в душ, спотыкается о свой чемодан, разбрасывая повсюду одежду, даже желтые стринги, которые она выбрала на сегодня. Черт, она носит стринги под рабочей одеждой?

Пока она тянется за стрингами, я говорю:

— Ты ведь понимаешь, что я босс, и ничего страшного, если мы опоздаем?

Она замирает, а затем садится. Ее лицо расслабляется, когда она говорит:

— Ты прав, и я невеста босса, а значит, мне многое может сойти с рук.

— Ну, давай не будем увлекаться. Ты по-прежнему должна придерживаться тех же стандартов, что и все остальные. Просто теперь тебе разрешено делать мне минет.

Не знаю, почему так сказал — в свое время так сказал бы я, парень из братства. Определенно не утонченный Рэт Уэстин, но это вылетает из моего рта, прежде чем успеваю остановить себя.

— Ох, правда? — спрашивает она, собирая свои вещи и подходя ко мне. Ее тело соблазнительно покачивается. Остановившись прямо передо мной, она наклоняется вперед и одним наманикюренным пальцем поднимает мой подбородок. — Я и не знала, что теперь это моя привилегия.

Господи. Мне отчаянно хочется спросить, не хочет ли она прямо сейчас потренироваться, но понимаю, что это переходит все границы. Где здесь границы?

Где эти долбаные границы?

Я по уши в дерьме.

— Если ты получишь минет, что получу я?

Твою мать.

— Удовольствие от того, что мой член у тебя во рту.

Проклятье. Что я несу?

Моя грубость, однако, не возымела никакого эффекта. Она откидывается назад и говорит:

— Мужчины так высоко оценивают свои члены, это абсурд. — Разворачивается и несет свои вещи в ванную, оставляет их там, а затем поворачивается ко мне. Улыбаясь, она говорит: — Пенисы не так уж и хороши, знаешь ли. Это просто лапша, болтающаяся между ног. — Отвернувшись, она стягивает с себя майку и бросает ее на пол. Затем прикрывает грудь рукой и снова поворачивается ко мне лицом, и тут мой мозг просто взрывается. — С другой стороны, сиськи — то, чем стоит восхищаться, готова поспорить на что угодно, если я опущу руку, тебе будет очень трудно не дрочить, пока я буду в душе.

Мне будет трудно не дрочить, независимо от того, увижу я их или нет.

— Я быстро. — Она опускает взгляд на мою промежность. — Надеюсь, ты тоже будешь быстрым.

С этими словами она захлопывает дверь, запирает ее и включает душ.

Я подождал несколько минут и, когда убедился, что она определенно в душе, сбросил одеяло, схватил свой до боли твердый член, поглаживая... все это время думая о сиськах моей будущей жены.

Мне конец.

 

* * *

 

— Ты голоден? — Спрашивает Чарли, заходя в мой кабинет.

Да, я изголодался по тебе.

Отчаянно хочу попробовать тебя.

Умираю медленной смертью из-за короткой юбки, которая на тебе надета.

Что это за юбка? Я никогда раньше ее не видел, и она едва прикрывает ее попку. Она что, не взглянула на свои наряды, которые взяла с собой, или специально взяла именно этот? В любом случае, я чувствовал себя извращенцем весь чертов день, каждый раз, когда она была рядом, я любовался гладкостью ее ног, изгибом задницы, и каждый раз, когда она наклонялась, задавался вопросом, смогу ли увидеть ее желтые стринги.

Ага, вот и я о том же. Жутковатый старик, подглядывающий за своей помощницей.

Пытаюсь убедить себя, что все в порядке, мы собираемся пожениться, но потом мой мозг включается и напоминает, что это фиктивный брак.