— Почему ты мне не сказал? — Спрашиваю я, начиная расстраиваться. — Если ты знал, что у тебя аллергия на эвкалипт, то должен был сказать.

— Я об этом даже не подумал.

Все больше расстраиваясь, я смотрю в окно.

— Может, мне позвонить твоей маме и узнать, на что еще стоит обратить внимание? — Тишина. Я снова смотрю на Рэта. — Твои родители знают о нас, верно? Знаю, ты сказал, что у тебя не было времени навестить их, но они знают обо... мне... не так ли?

— Пока нет. У меня еще не было возможности позвонить им. Мы сообщим им в ближайшее время.

— Рэт, до свадьбы осталось всего несколько недель. — За время, проведенное с Рэтом, я выучила множество его выражений. То, которое отражается на его лице сейчас, говорит: не дави на меня. Я сделаю это по-своему. Да, я видела подобное выражение несколько раз. — Ты стесняешься меня? Из-за того, что они узнают кто я?

— Нет, Чарли, не говори глупостей. В этом нет ничего особенного.

— Ничего особенного? Я твоя невеста, и ты предложил мне встречаться с тобой. Ты общался по видеосвязи с моими родителями, ужинал с моей бабушкой.

Он пожимает плечами.

— Это не имеет значения, Чар...

— Не имеет значения? Что ты мог умереть от аллергической реакции? Я не могу позвонить твоей маме и попросить рассказать о тебе, потому что она понятия не имеет, кто я такая? Я все еще остаюсь тайной за семью замками... Я уже должна была познакомиться со своей будущей свекровью... Я хочу спросить, не хочет ли она бутоньерку на свадьбу своего сына. Именно об этом я и говорю, Рэт. Мне нужно знать о тебе такие вещи.

— Тебе нужно знать о моей аллергии? — Он усмехается и качает головой. — Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

— Тогда что для тебя важно? — Спрашиваю я, мой голос звучит резко. — Потому что единственное, что тебя, похоже, волнует, — это то, какое на мне белье.

— Эй. — Он хмурит брови. — Ты знаешь, что меня волнуют и другие вещи.

Расстроенная и не имея настроения танцевать, я отстегиваю ремень безопасности и говорю:

— Знаешь, думаю, мне нужна передышка, хорошо? Я собираюсь пойти в свою квартиру.

— Чарли, подожди, что за хрень происходит? Ты злишься на меня, потому что у меня была аллергическая реакция?

— Нет, Рэт, я не злюсь на тебя за это. Я просто раздражена, и мне не хочется обсуждать это прямо сейчас, перед тем, как мы должны танцевать. — Я указываю на его лицо. — И я на самом деле не хочу танцевать с тобой, когда у тебя аллергическая реакция. Тебе следует отдохнуть. Попроси Патрика отвезти тебя обратно в твою квартиру. Я доберусь до своей на метро.

— Ты не поедешь на метро.

Я открываю дверь и говорю:

— До тебя я все время ездила на метро. Со мной все будет в порядке.

Выхожу из машины, и Рэт окликает меня, но я закрываю дверь прежде, чем он успевает меня остановить, и направляюсь к углу улицы, ко входу в метро, с кофе в одной руке и сумочкой в другой.

Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

Как он мог не понимать, что это важно? Он мог легко навредить себе, и все бы закончилось не только опухшим лицом. Он мог задохнуться. Мог перестать дышать. Что тогда?

Качая головой и бормоча что-то себе под нос, я достаю свой неиспользованный проездной на метро, прикладываю его к валидатору и спускаюсь по ступенькам к поездам.

Понятия не имею, на какой линии окажусь, но точно знаю, что хорошая поездка поможет мне проветрить мозги.

 

* * *

 

Заметка для себя: не спешите садиться в метро, не подумав, и не имея возможности принять рациональное решение о том, куда направляетесь. В итоге я проехала по линии «Кью» до Кони-Айленда, что в часе пятнадцати минутах езды. Когда я вернулась на метро в Манхэттен, мы простояли на рельсах сорок пять минут из-за неполадок с двигателем.

Еще через час и пятнадцать минут я добралась до дома.

На тот момент это была хорошая идея. Спустя более трех часов я поднимаюсь на лифте к себе домой, голодная и готовая сбросить эти туфли на каблуках.

Честно говоря, я думала, что поездка очистит мой разум, успокоит, но все, что она сделала, — разозлила меня еще больше. До свадьбы осталось всего несколько недель.

Несколько недель до того, как я скажу «да» своему боссу, чтобы моя бабушка могла увидеть, как я иду к алтарю в ее платье, и где-то по пути все это стало таким сложным. Его родители придут на свадьбу? Если они не знают о свадьбе сейчас, то узнают ли вообще? И разве Джулия не должна была рассказать им обо мне, если ее брат этого не сделал? Почему такое радиомолчание?

Он на самом деле планирует жениться на мне?

Мы встречаемся...

Мы — начальник и помощница... и невеста и жених.

Мы сексуальные маньяки — потому что он невероятный любовник. Но что мы знаем друг о друге?

Что я знаю о нем?

Понятия не имею, что я должна чувствовать в этот момент.

Он сказал, что мы не просто трахаемся... но разве все его другие отношения были такими? Честно говоря, понятия не имею, потому что он никогда о них не говорил. Я знаю, что раньше у него были отношения с помощницей, и это практически все. А что насчет колледжа? Там у него были серьезные отношения? Я единственная девушка, которой он делал предложение? Он когда-нибудь был влюблен?

Если бы мы просто заключали фиктивный брак, я бы не задавала таких вопросов, но мы встречаемся. Мы не просто ходим по кругу, мы на самом деле связаны друг с другом, так почему он не хочет говорить?

Когда двери лифта разъезжаются, я топаю к своей квартире, отпираю дверь и распахиваю ее, и вижу бабушку и Рэта, сидящих за стойкой бара и выглядящих обеспокоенными и напряженными.

— Ох, блядь, — говорит Рэт, вставая со стула и подходя ко мне. Он подхватывает меня на руки и крепко прижимает к себе. Его лицо снова стало нормальным, пиджак снят, а рукава рубашки закатаны. —Ты напугала нас.

Я отталкиваю его, и обиженное выражение на его лице не остается незамеченным.

— Я застряла в метро по дороге домой с Кони-Айленд. Я в порядке.

— Ты оставила свой телефон в моей машине. Ты ушла, прежде чем я успел тебе его вернуть.

Проклятье. Я была слишком занята чтением своей электронной книги, чтобы обратить внимание на телефон. А все потому, что не хотела видеть сообщений от Рэта.

Мне нужно было время для себя, и я его получила.

Бабушка подходит к нему сзади и похлопывает по спине.

— Почему ты бросила своего жениха, и поехала на Кони-Айленд?

— Потому что у нас произошла ссора, — говорю я, поднимая подбородок. — И, честно говоря, я не хотела больше смотреть на него. Мне нужно было пространство.

— Так не решают проблемы, и ты это знаешь, — говорит бабушка. — Мы встречаемся с ними лицом к лицу и обсуждаем их.

— Ага, но я хотела побыть одна, и, если позволите, мне необходимо личное пространство.

Я снимаю туфли, оставляю их в прихожей, и направляюсь в свою комнату. Можно не сомневаться, что он последует за мной. Не хочу разговаривать с ним в присутствии бабушки, особенно зная, что сегодня утром она двигалась немного медленнее. Я не хочу ее волновать.

Я оставляю дверь своей спальни открытой и начинаю расстегивать молнию на платье, зная, что он может появиться в любую секунду.

И как раз в тот момент, когда платье соскальзывает с моего тела на пол, Рэт протискивается в дверь и закрывает ее. Его глаза тут же пожирают меня, пока он сокращает расстояние между нами.

Я не успеваю и глазом моргнуть, как его руки оказываются на моих бедрах, а губы прижимаются к моим губам прежде, чем я делаю следующий вдох.

Застигнутая врасплох, я замираю на несколько секунд, позволяя ему завладевать моим ртом так, как он хочет, но, осознав, что должна злиться на этого человека, отталкиваю его.

Повернувшись к комоду, достаю шелковые шорты и подходящий к ним топ. Прямо перед ним я раздеваюсь. Обнажившись, быстро взглянула на него и увидела, насколько темнее и зловещее стали его глаза.

Я поворачиваюсь к нему, предоставляя полный обзор, и надеваю сначала шорты, а затем топ. Его взгляд не отрывается от моего тела, даже когда я подхожу к нему, лезу в карман его брюк и достаю телефон. Я разблокирую его, открываю Грабхаб (прим. пер.: Грабхаб (Grubhub) — американская онлайн—платформа для заказа и доставки готовой еды через мобильные устройства) и заказываю себе пиццу и чесночные хлебные палочки.

Время заполнить себя углеводами и заедать свои чувства.

После оформления заказа, кладу телефон обратно к нему в карман и забираюсь под свое прохладное одеяло. Наши взгляды не отрываются друг от друга, но мы молчим. Не сводя с меня пристального взгляда, он медленно расстегивает рубашку и снимает ее со своих широких плеч. Следующими идут брюки, он расстегивает их и бросает на пол, за ними следуют носки.

Я наблюдаю, как его точеное тело приближается к моей кровати, где он сдвигает меня в сторону и тоже забирается под одеяло. Он прислоняется к изголовью, а затем пытается притянуть меня к себе, но я не позволяю.

— Чарли, — выдыхает он, — ты можешь злиться на меня, но, пожалуйста, просто позволь мне обнять тебя, ладно? Ты до смерти напугала меня, я думал, что с тобой что-то случилось. Просто позволь обнять тебя.

Искренность сквозит в его голосе, он выглядит совершенно подавленным и измученным одновременно, и хотя я расстроена, я понимаю, что он мог волноваться, поэтому сдаюсь и сажусь рядом с ним. Конечно, он не считает, что этого достаточно, и осторожно притягивает меня к себе, крепко прижимая к груди.

— Боже, как же мы перепугались. О чем, черт возьми, ты думала, отправляясь на Кони-Айленд без телефона?

— Послушай, Рэт. Я не нуждаюсь в нотациях.

— Тебя не было больше трех часов, Чарли. Без телефона.

— И что? — Я отталкиваюсь от его груди и снова начинаю защищаться. — Хочешь верь, хочешь нет, но до того, как мы встретились, я справлялась самостоятельно, без того, чтобы ты прилетал и спасал меня, словно рыцарь в сияющих доспехах. Мне не нужно было, чтобы ты приходил и налаживал мою жизнь, предлагал работу, квартиру и способ помочь бабушке.