НИКО

я

мог носить дорогие, сшитые на заказ костюмы, но я никогда не колебался пытать и убивать людей, которые меня предали. Независимо от того, были ли они мужчиной или женщиной. После игры в классики и раннего ужина с Бьянкой и ее девочками я направился к месту, где держали Дженну.

Голова Дженны повернулась, когда я вошел в подвал. Она была первой женщиной, посетившей наше маленькое место пыток. Она не должна гордиться.

Она висела там, ее запястье было связано над головой, свисало с потолка, а ноги едва касались земли. Особый вид пытки, хотя я бы предпочел повесить ее за череп.

Чертова предательская сука.

Ее глаза уставились на меня, как олень, пойманный в свете фар.

Медленно и сознательно я вытащил пистолет и снял предохранитель. Я положил его на столик в углу и повернулся к ней. Затем я вытащил нож и неторопливо подошел к ней.

Взгляд Дженны метнулся к моему ножу, и краска сошла с ее лица. Она была достаточно умна, чтобы знать, чем это закончится. Конечным результатом будет смерть - от нее зависело, будет ли это легкий путь до ее последнего вздоха или долгий и мучительный.

— У тебя есть два варианта, — начал я голосом, лишенным всяких эмоций. — Легкий путь или трудный путь.

Ее лицо было измазано от слез. Я слышал, она просила моих людей о пощаде. Она никогда этого не получит. Она уже не выглядела так хорошо. Следы макияжа размазались по всему лицу, по всему лицу уродливые красные пятна от слез.

— Нико, пожалуйста…

— Я хочу знать все, — сказал я ей. — Начни с начала.

Она покачала головой. — Я-я ничего не знаю, — сказала она, дрожа, с глазами, полными лжи. Ее тело покачивалось взад и вперед.

— Мы можем делать это всю ночь, — сказал я ей. — И еще много дней впереди, — я наклонился ближе, сморщив нос. — Но знай, Дженна Палермо, — прошипел я. — Я вытащу это из тебя. Или Габито!

— Габито трус, — её зубы начали стучать, глаза отчаянно смотрели на Леонардо позади меня, умоляя о помощи. — П-пожалуйста, я не… — закричала она. —… Я ничего не делала…

Я поднял бровь. Эта женщина была произведением искусства. Здесь трусихой была Дженна.

Я не мог не вспомнить Бьянку и то, как она призналась, что муж украл деньги. Ее единственной просьбой было убить ее где-нибудь в другом месте, чтобы дочери не нашли ее там.

Раскрыв нож, я прижал его к ее щеке и провел им по шее. — Я надеялся, что мы сможем покончить с этим быстро, прострелив тебе мозг, — сказал я. — Но я тоже не против того, чтобы это было грязно. Иногда это приносит пользу.

Я прижал лезвие к ее шее, и ее крик пронзил воздух. Я ее едва порезал, но она была трусихой. Я наблюдал, как маленькая капля крови стекала по ее шее и под ее ярко-розовую футболку-поло.

— Знаешь, — поддразнил я. — Не стоит играть с большими мальчиками, если ты не можешь понести наказание, когда тебя поймают, — я опустил нож ниже, приложил его к ее бедру и провел вверх под короткую белую теннисную юбку. Я не позволил лезвию порезать ее плоть, зная, что пройдет совсем немного времени, прежде чем она треснет.

— У-у меня не было выбора, — завизжала она. — Я этого не сделала.

Я опустил нож и стал ждать. — Ну, расскажи, Дженна. Расскажи мне, что заставило тебя переспать с мужем Бьянки и работать на Бенито, — она была глупа, думая, что я еще не знаю. Я был Волком. Когда дело доходило до информации, я мог без особых усилий найти то, что мне нужно. Единственным недостатком было то, что нужно было задавать правильные вопросы. В противном случае я бы ходил по кругу, гоняясь за собственным хвостом.

С ее губ сорвался вздох. — Б-Бенито?

Я ухмыльнулся, и мне показалось, что это была некрасивая улыбка, потому что я был чертовски зол.

— Ты это отрицаешь?

— Ты должен отпустить меня, — умоляла она, пытаясь дернуть себя за цепи, но сумела лишь вывихнуть плечо.

Я прижал нож к ее лопатке, пронзив ее кожу через футболку и вонзив ее в мышцы. Я не чувствовал к ней ни сожаления, ни жалости. Она преследовала мужа Бьянки и причинила Бьянке боль. Я хотел знать, почему.

— Почему Бенито хотел, чтобы ты соблазнила Уильяма Картера? — я спросил. — И позволь мне сказать тебе, я чертовски ненавижу повторяться.

Леонардо шагнул вперед, держа в руках пистолет. — Мы знаем, что ты работаешь на него. Расскажи Нико все, и он быстро покончит с этим. Или я позабочусь о том, чтобы ты продержался несколько дней, прежде чем ты получишь хоть какое-то облегчение от той боли, которую я тебе причиню.

Она рыдала, ее волосы были в беспорядке. Если бы она надеялась на жалость, она бы ее здесь не получила.

— Последний шанс, — объявил Леонардо, схватив большую пилу. — Мы можем начать с отпиливания тебе пальцев на ногах.

Ее голова дернулась взад и вперед. — Он хотел, чтобы я убила его, — визжала она.

Мы с Леонардо переглянулись. — Продолжай, — приказал я.

— Он хотел его смерти, — плакала она, но ее слезы меня нисколько не смутили. — Чтобы он мог заполучить жену Уильяма.

Гнев горел огнем в глубине моего желудка.

— Зачем?

— Кое-что о недвижимости на побережье Амальфи, — голос ее дрожал, глаза были безумными. — Он этого хотел, — ее взгляд снова обратился ко мне. — Пожалуйста, Нико. Я сделаю что угодно…

Эта сука думала, что знает меня. Все, что она видела, это мои костюмы и деньги. Но за всем этим скрывалась моя развращенность и жажда убийства. Она никогда не могла постичь безжалостную природу преступников, думая, что может манипулировать нами.

— Как ты собиралась его убить? — спросил я, игнорируя ее мольбы. Внутри меня назревала буря, готовая свернуть Дженне шею за ее предательство.

— Мы убили его, — призналась она. — Я встретила Уильяма еще до того, как ты обратился ко мне. Бенито хотел его смерти. Я соблазнила его в первую ночь, а затем подсыпала ему в напиток таллий. Чёрт! Таллий не был бы обнаружен в его крови. Нет, если только врачи этого не искали. Это яд без цвета, запаха и вкуса. Мы договорились о том, чтобы врачи, получающие зарплату у Бенито, наблюдали за лечением Уильяма. У него не было опухоли головного мозга. Это был ложный диагноз, — она плакала так, будто страдала сама; хотя на самом деле именно она причиняла страдания. — Врачи накачали его ядом, чтобы ускорить смерть.

Кровь в моих венах застыла. Этот чертов ублюдок! — Где ты взяла яд? — я стиснул зубы.

— От Бенито, — хныкала она, чувствуя мою ярость.

Таллий вызывал судороги, и это был симптом, общий для диагностики опухоли головного мозга.

— Почему он не предпринял никаких действий после смерти ее мужа?

Когда она не ответила, я приставил нож к ее щеке, разрезая плоть. Кожа треснула, и кровь хлынула по ее лицу. Я хотел посолить ее порез, чтобы она могла кричать от страдания из-за того, что она такая бессердечная сука.

— Зачем? — я стиснул зубы, толкая нож дальше, лезвие вонзилось в ее скулу.

— У ее матери есть недвижимость на побережье Амальфи, — кричала она в агонии. — В конечном итоге оно перейдет к Бьянке. Бенито организовал продажу Бьянки. Он подумывал о том, чтобы сделать ее любовницей его или Марко, как ее мать. Но затем он заключил другую сделку. Он не позволит тебе жениться на ней. Он придет за ней.

Очевидно, он не знал, что Бьянка — его дочь. Мой желудок скрутило от этого откровения. Я потянулся за пистолетом на столе, прежде чем направить его на голову Дженны и нажать на спусковой крючок. Ее тело дернулось, прежде чем ее голова упала вперед, и ее тело ссутулилось, опираясь на ограничители, все еще удерживающие ее.

Это было лучше, чем она заслуживала.