— Мама, — крикнула Линди. Я обнимал ее, удерживая на месте.

Мы не умерли в тот день. Я помню, как прокручивал это в голове как мантру снова и снова. Пытаясь убедить себя.

— Что ты делаешь, Эшлин? Этот вопрос лучше. Почему ты живешь во лжи? — спросил ее Генри, совершенно не обеспокоенный ничем из этого. Он был спокоен, как будто только что не убил чьего-то мужа. Чьего-то отца. Эшлин попыталась разговорить Генри. Я думаю, она пыталась его отвлечь. Но это не сработало. Он просто злился еще больше.

— Отойди от него, и я все объясню, моя любимая, — Генри указал на Эшлин пистолетом, и Брэндон сжал ее сильнее. — Отпусти ее, — пистолет направился на Брэндона, и я был уверен, что Генри собирается его застрелить. — Это его вина. Он все испортил.

Эшлин немедленно отошла от Брэндона к дивану.

— Что он испортил, Генри? Я не понимаю.

— Как ты не понимаешь? — он размахивал пистолетом, и ногти Линди впились в мою ногу, когда этот психопат снова приставил пистолет к ее голове.

— Что он здесь делает, Эшлин? Его не должно быть здесь.

— Он живет здесь, — ответила она.

— Я должен жить здесь. Не он, — крикнул Генри в ответ, и чувство опустошения вернулось десятикратно. Как мы выберемся из этого?

Генри кричал на нее. Слюна вылетала из его рта.

— Ты увидела меня. Ты наконец-то увидела меня. После всех этих лет. Ты хоть представляешь, как долго я тебя ждал? Ты хоть представляешь, на что я пошел, чтобы мы могли стать семьей?

Я попытался встретиться взглядом с Брэндоном, но его глаза были прикованы к Эшлин.

Тогда я думал, что, если не смогу заставить его посмотреть на меня, мы все умрем.

— Я так долго любил тебя, Эшлин. С самого первого национального чемпионата, когда тебе было пятнадцать. Но ты никогда не замечала меня. Помнишь, как заполнялись места, когда ты тренировалась в общественное время? Знаешь, сколько часов я просидел на этих трибунах, ожидая, пока ты меня заметишь? Все эти часы на верхней трибуне, наблюдая за каждым твоим движением. За каждой тренировкой. Всегда надеялся, что именно в этот день ты меня заметишь. Ты была такой красивой. Такой изящной. Я был там, когда ты выиграла свой первый национальный чемпионат. Я был там, на Олимпийских играх, когда у тебя забрали золото, а эта избалованная сучка Нина устроила на льду истерику.

Генри помахал пистолетом по комнате, и в его спокойствии начали проявляться трещины. Ситуация быстро пошла под откос.

— Она разрушила твои шансы, Эшлин. Она испортила тебя. Это ее вина, что у тебя украли золото. Они ни за что не собирались отдать его тебе после того трюка, который она проделала. Ты так много работала ради медали. Это было несправедливо. Поэтому ей пришлось уйти.

В комнате стало жутко тихо, пока он не потянул Линди за волосы, и она не вскрикнула.

Я боролся со всем внутри себя, чтобы сохранять спокойствие и сосредоточиться на Брэндоне, а не на том, чтобы убить этого засранца за то, что он причинил боль Линди и угрожал нашей жизни.

Я отказался вот так умирать и подавил свой страх.

Я заставил себя сохранять контроль, пока Эшлин выводила Генри на разговор.

Она знала, что нам нужно. Теперь будем надеяться, что Брэндон меня понял.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что ей пришлось уйти, Генри? Что… что ты сделал?"

Я проигнорировал ответ Генри и слегка кивнул Брэндону, чтобы посмотреть, заметит ли он, и его глаза расширились. Блять. Он увидел это. Я пообещал Богу, что, если мы выберемся из этого, то сделаю все возможное, чтобы вести чертовски хорошую жизнь. И когда этот сумасшедший ублюдок снова дернул Линди за волосы, он крепче прижал пистолет к ее затылку.

Эшлин увидела это и протиснулась мимо Брэндона, продолжая спорить с Генри. Он сосредоточился на ней, а не на Линди.

Генри опустил пистолет, затем направил его на Брэндона и Эшлин.

— Мы должны прожить жизнь вместе, Эшлин. Я даже собирался простить тебя за нее.

Мне оставалось только ждать подходящее время.

Оно приближалось. Я знал, что это должно было произойти. Мы не умрем вот так.

Не тут. Не в этот день.

— Мы еще можем, Генри. Ты и я. Просто отпусти Мэдлин, Истона и Брэндона, и тогда я пойду куда захочешь. Так далеко, как захочешь, — Эшлин сделала неуверенный шаг ближе, и Генри двинулся вперед.

Помню, я подумал: «Вот и все, Эшлин». Заставь его двигаться.

— Куда угодно, Генри. Мы можем начать совместную жизнь где угодно. Но ты должен их отпустить.

Генри направил пистолет на Брэндона.

— Он никогда тебя не отпустит.

Вот и все. Это был мой шанс. Черт возьми, Брэндон привык читать тихие сигналы на футбольном поле и изначально знал, о чем я думаю.

Я кивнул ему, и он швырнул Эшлин на пол, в то время как я потащил Линди перед собой и с линии огня.

Молниеносным движением я развернулся и схватил Генри за запястье обеими руками. Я пытался контролировать пистолет.

Оглядываясь назад, понимаю, что все произошло так чертовски быстро, но тогда было такое чувство, будто иду по зыбучим пескам.

Я дернул Генри вперед и сбил его с ног, молясь, чтобы пистолет не выстрелил и не убил кого-нибудь.

Это был он.

Наш единственный шанс.

Никогда за всю свою чертову жизнь мне не было так страшно, как когда выстрелил пистолет. Я не знал, попал ли он в кого-нибудь, пока позже кто-то не сказал мне, что он попал в стену.

Брэндон прыгнул через нас с Линди, как будто диван был гребаным трамплином.

Он повалил Генри на пол позади нас, опрокинув чертов диван, а мы с Линди все еще находились на нем. Мы все упали на пол, когда нас подхватила инерция.

Я оттолкнул Линди к Эшлин и повернулся, чтобы помочь Брэндону, который схватил Генри за горло и снова и снова бил его голову об пол.

Кровь скопилась под затылком Генри, а лицо стало темно-фиолетовым.

Блять.

Он убьет его.

Даже спустя годы я понятия не имею, как и почему остановил Брэндона. Но я стаскивал его с неподвижного тела Генри, безвольно лежащего на полу в собственной крови.

Я обнял его сзади и посмотрел вверх, когда кузен Сэма, Дин Беневенти, прошел перед нами и схватил Брэндона за лицо.

Я никогда не забуду этот момент.

— Ты должен остановиться, — крикнул Дин. — Ты, черт возьми, убьешь его. И как бы ни хотел, ты не можешь. Твоя семья нуждается в тебе. Иди к ним. Я с этим разберусь.

Брэндон отстранился и огрызнулся на Дина, а я повернулся, чтобы посмотреть на Линди, которая рыдала и тряслась на руках Эшлин. Впервые за всю ночь я застыл на месте. Я не мог пошевелиться.

Мы чуть не умерли.

Она чуть не умерла.

Я стоял сбитый столку, когда Брэндон подбежал к Линди и Эшлин, а Дин подошел ко мне.

— Ты в порядке, малыш?

Со мной все было в порядке?

Нет.

Ничего не было в порядке.

Я услышал, как Линди рыдала в другом конце комнаты.

— Марко. Он… он застрелил Марко, — затем она в ярости оттолкнулась от них. — Где Истон?

— Я здесь, — ответил я, и она перелезла через Брэндона и обняла меня.

— Я думала, он собирается нас убить, — плакала она.

— Я никогда не позволил бы этому случиться, принцесса, — сказал ей. Я держал ее так чертовски крепко и в каком-то смысле так и не отпустил.

— Истон… — Линди кладет свою руку в мою, вытаскивая из прошлого, куда я чертовски старался не возвращаться. — Ты в порядке?

Я смотрю на свою прекрасную жену, живую и счастливую, и целую ее в макушку.

— Да, принцесса. У меня есть все, что мне нужно.