Двое мужчин смотрят друг другу в глаза, но не продет много времени, прежде чем Джеймс сдастся. Я уже получала один из таких взглядов от Романа, и это жестоко. Черт, он даже не включал этот взгляд на полную силу на мне. Он сдерживался, просто чтобы пощадить меня. Я думаю, это как-то связано с тем шрамом. Это заставляет его выглядеть так, словно он оторвет твое лицо прямо от черепа одними зубами. Хотя я бы не осмелилась вложить эту идею ему в голову, потому что он похож на дикаря, который доведет дело до конца.

Они еще мгновение смотрят друг другу в глаза, прежде чем Джеймс не выдерживает давления и вынуждено отводит взгляд, но по тому, как на его лице появляется ухмылка, становится ясно, что он думает, что у него есть последняя карта на руках. — Ваш отец, — выплевывает он. — Джованни отдал ее, как гребаную высохшую шлюху.

Леви хихикает рядом со мной, а Роман просто качает головой.

— Ебаный ад, — говорит он. — Даже скрываясь, он все равно находит время, иметь дела с такими неудачниками, как ты.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

Роман смеется.

— Если наш отец отправил тебя сюда, то он отправил тебя умирать. Он порвал с тобой и с тем... деловым соглашением, которое у вас было.

Джеймс качает головой, на его губах появляется самодовольная гримаса.

— Ты ни черта не понимаешь, да?

Роман подходит ближе, его взгляд перемещается вверх-вниз, прежде чем вернуться к Джеймсу, его глаза подобны двум смертоносным лазерам, проникающим глубоко внутрь его жертвы. — Мне насрать, что у тебя за сделка с моим отцом, потому что, когда твоя голова будет перекатываться вон в той тачке, — говорит Роман, указывая на ту самую машину, которую мальчики будут использовать, чтобы выбросить его тело, — твоя сделка будет недействительной. Но не стоит беспокоиться, он присоединится к тебе в аду в ту же секунду, как его сучья задница вылезет из укрытия. Тогда вы двое сможете валять дурака в аду и заключать любые чертовы сделки, какие захотите.

— Пошел ты! — рычит Джеймс, выплевывая кровь прямо в лицо Роману.

Я задерживаю дыхание, моя спина напрягается, пока я смотрю шоу, и ловлю себя на том, что хватаю Леви за руку, уверенная, что Роман вот-вот сорвется и покончит с ним одним грязным ударом, но, к моему удивлению, он спокойно делает шаг назад и вытирает рукой лицо.

— Я действительно хотел бы, чтобы ты этого не делал, — говорит Роман. — Видишь ли, мы пообещали Шейн, что она покончит с тобой ради Жасмин, и теперь, я боюсь, ты собираешься заставить меня нарушить мое обещание. Но тебе повезло, что я человек слова, потому что я могу гарантировать, что все, что у нее на уме, будет глотком свежего воздуха по сравнению с тем, что я бы сделал с тобой.

Я смеюсь, а этот больной маленький дьяволенок поднимает свою уродливую голову внутри меня.

— Ничего не знаю, — бормочу я, и мой план приводит меня в полный восторг, хотя я знаю, что так не должно быть. Я должна бояться за свою душу, но мое волнение слишком велико. После того, что он сделал с Жасмин, он заслуживает самого худшего, и я получу огромное удовольствие от того, что буду той, кто это сделает.

При этих словах Роман поворачивается ко мне.

— Ты готова?

Я мгновение колеблюсь, не желая показаться слишком нетерпеливой, в конце концов, предполагается, что я самая невинная из всех нас. Что бы они подумали обо мне, если бы узнали, насколько зловещими, больными и извращенными были мои мысли?

— Ты не хочешь сначала выяснить, что это была за сделка? — Спрашиваю я, уверенная, что продажа меня ему была не той сделкой, о которой он говорит.

Роман качает головой, и возбуждение вспыхивает во мне, как адское пламя. Он стягивает рубашку через голову, обнажая свой скульптурный торс, и мой рот наполняется слюной, а бедра сжимаются. Он чертовски великолепен.

— Нет смысла, — бормочет он, совершенно не обращая внимания на суматоху, которую он вызвал в моем теле и разуме. — Какая бы сделка у них ни была, после этого она не будет иметь значения. Хотя, очевидно, это тот самый парень, из-за которого мой отец переживал, что мы встретимся во время вечеринки в гробнице. Итак, по крайней мере, на некоторые вопросы мы получили ответы ответы.

— Хорошо, — медленно произношу я. — Итак...

— Итак, этаж в твоем распоряжении, — говорит Маркус. — Если тебе понадобится помощь с чем-нибудь, просто дай нам знать. Голыми руками, инструментами, зубами… чем хочешь, но лучше заставь меня гордиться тобой. Я притащил его сюда не для того, чтобы он получил простую пулю между глаз.

Я встречаю игривый взгляд Маркуса, и озорная ухмылка растягивается на моем лице.

— Где эти инструменты, о которых ты говоришь?

Маркус смеется, прежде чем широким жестом указать рукой в сторону комнаты.

— Они здесь, если понадобится.

Он показывает дорогу, и я следую за ним с трясущимися руками. То, что я собираюсь сделать, - большой шаг. Есть огромная разница между тем, чтобы застрелить отца, и тем, чтобы убить человека, который любит держать людей в заложниках. Это хладнокровное убийство из мести, но после того дерьма, которое я уже натворила, какое значение имеет еще одно убийство? Если меня поймают, я и так отсижу максимальный срок. С таким же успехом я могу сделать так, чтобы это имело значение и убрать с улиц как можно больше мудаков в процессе.

Маркус демонстрирует широкий спектр инструментов, и я с любопытством рассматриваю их, пытаясь представить результат работы каждого из них. Здесь есть дрель, пила, всевозможные молотки. Это как если бы мальчики зашли в хозяйственный магазин и просто сказали: "Мы возьмем все" - и вышли.

Мой взгляд скользит по всему ассортименту, пока я, наконец, не нахожу то, что ищу, и улыбаюсь этому ублюдку. Подойдя к нему, я обхватываю пальцами ручку и поднимаю ее. Она намного тяжелее, чем я думала, но я справлюсь. Не похоже, что мне он надолго понадобится.

— Трахни меня, — с обожанием выдыхает Маркус, глядя на бензопилу в моей руке. — Ты моя гребаная королева. Я тебе когда-нибудь это говорил?

Я улыбаюсь ему в ответ и поднимаю брови.

— А я-то думала, ты злишься на меня.

— К черту это, все, чего я хочу, это трахнуть тебя сейчас.

— Что ж, возможно, у тебя появится шанс, — говорю я ему, оглядываясь на Джеймса, а затем задумчиво опускаю взгляд на свою бензопилу. — У тебя случайно нет с собой защитной маски, а? — Спрашиваю я, размахивая рукой перед лицом, испытывая отвращение при мысли о том, что я не просто окажусь в зоне брызг, я приму на себя основной поток. — Может быть, плащ?

Маркус смеется.

— Прости, детка. С этим ты справишься сама, — говорит он мне, нежно кладя руку мне на поясницу и ведя меня к парням.

— Что ж, блядь, — говорит Леви, бросая взгляд на Романа, когда тот рассматривает бензопилу. — Мы недооценили тебя.

— Люди обычно так и делают, — говорю я ему, прежде чем сделать шаг вперед и положить бензопилу перед Джеймсом, поскольку вес этой дурацкой штуковины заставляет мою руку молить о сладком освобождении.

Джеймс в ужасе смотрит на бензопилу, его дыхание становится частым, он задыхается и качает головой, сильно дергая за цепи и заставляя звук эхом разноситься по огромной подземной игровой площадке.

— Нет, — выплевывает он, давая мне именно то, что я хочу. — Что, блядь, с тобой не так? У тебя что, совсем крыша поехала? Тебе это с рук не сойдет, ты, гребаная психованная сука.

Я поднимаю руку и показываю ему, чтобы он замолчал.

— Заткнись, — предупреждаю я его, жалея, что нет никакого способа связаться с Жасмин, чтобы показать ей этот драгоценный момент, хотя этого никогда не произойдет. Она давно сбежала, в безопасности со своей семьей и пытается забыть об ужасных вещах, которые совершил этот человек. — Ты мерзок, ты знаешь об этом? — Спрашиваю я. — Я с превеликим удовольствием избавлю этот мир от тебя.

— Пошла ты, — выплевывает он.

— Послушай, я не планировала ничего засовывать тебе в задницу. Этого не было в сегодняшнем расписании, — говорю я ему, подходя к нему и разрывая его рубашку посередине, позволяя ей распахнуться. — Но, если ты настаиваешь, я была бы более чем счастлива услужить.

Ужас отражается на его лице, и меня не удивляет его страх быть оттраханным в задницу. Такие парни обычно боятся этого. Идея повалить женщину на землю и неоднократно насиловать ее - это круто, но в ту секунду, когда в дело вступает его задница, он убегает, как гребаная сука. Меня это раздражает. Люди, которые не могут принять то, что им предлагают, - самый слабый тип людей. Ему просто повезло, что у меня нет абсолютно никакого намерения возиться с его задницей. Я не могла придумать ничего хуже. Кроме того, то, что я планирую его убить, не означает, что я должна снижать свои стандарты и убеждения.

Слыша за спиной веселые смешки Маркуса и Леви, я не могу сдержать широкой улыбки, расползающейся по моему лицу. Я, должно быть, выгляжу как спятившая сумасшедшая. Но, эй, почему бы и нет? Он причинил боль Жасмин самым жестоким и унижающим достоинство способом, и за это я позабочусь о том, чтобы его последние несколько мгновений на этой большой земле прошли в самом ужасающем страхе. Черт, кто знает, скольким другим женщинам он причинил боль.

Нагнувшись, я беру бензопилу и осматриваю ее. Не могу сказать, что я когда-нибудь пользовалась такой, и, честно говоря, я ее побаиваюсь. Не хочу потерять палец, но и не хочу показаться дилетантом перед этим парнем. Я хочу, чтобы он меня боялся. Я хочу, чтобы он начал молиться тому богу, в которого верит. Хочу увидеть, как он наложит в штаны, встретившись с моими глазами.

Леви прочищает горло.

— Тебе помочь?

Я качаю головой, решив разобраться сама.

— Я справлюсь, — заявляю я с предельной уверенностью.

Роман что-то бормочет себе под нос, и этот тихий звук посылает волну сомнения в мой разум, которая разрастается во мне, как раковая опухоль.