– Виктор, – в моём голосе звучала задыхающаяся мольба, а затем я почувствовала, как он опускается до дна. Его палец идеально скользнул на место, костяшки пальцев коснулись моей чувствительной плоти. Моё дыхание вырвалось из легких. И как раз в тот момент, когда я подумала, что лучше этого быть не может, он вошел в меня. Его палец изогнулся, коснулся чувствительного места, и у меня потемнело в глазах.

Я превратилась в стонущее месиво, когда он осторожно отодвинул палец немного назад, только для того, чтобы вернуться и снова надавить на это чувствительное местечко. Мои мышцы сжались вокруг него, но он продолжал двигаться, не останавливаясь. Мои кости разлетелись вдребезги, как стекло, нервы вспыхнули, как фитиль, и моё тело превратилось в ничто там, где он прикасался ко мне. Я достигла оргазма, выкрикивая его имя из и без того больного горла, давление вырывалось из моего нутра. Я распласталась у него на коленях.

– Чёрт возьми, я никогда не переживу этого, жизнь моя.

Его слова были расплывчатым пятном, пока я лежала, прижавшись к его бедрам, тяжело дыша в простыни, но Виктор не останавливался.

Я захныкала и попыталась помахать ему рукой. Он должен был знать, что я кончила. Я была покрыта скользкой влагой. Его палец хлюпал, входя и выходя из моей дрожащей сердцевины.

– Виктор, – я сжала бедра вместе, пытаясь привлечь его внимание, но в результате просто почувствовала, как каждая костяшка его пальца прижимается к моим чувствительным внутренностям, и застонала, находясь где-то между удовольствием и болью.

– Я сказал тебе лежать спокойно, Корделия, – ответил он и резко вошел пальцем. – Ты можешь это сделать?

– Да, – выдохнула я. Я вцепилась в простыни обеими руками, но больше не двигалась.

Это было почти как награда за моё послушание, когда его вторая рука нашла мой набухший клитор. Однако мой оргазм не смягчил его прикосновений. Его грубые пальцы яростно забарабанили по мне.

– Я не знаю, смогу ли я...трахаться, – я зажмурилась от жара, закипающего у меня между ног. Я никогда раньше не кончала дважды подряд, но через несколько толчков я снова сжалась вокруг его пальца. Мои внутренности рвались к нему, болели от глубоко укоренившегося давления, возникшего внутри меня. Пока он не щелкнул по моему клитору, и короткая вспышка боли не разорвала меня на части.

Он продолжал доводить меня до оргазма и обхватил рукой мои бедра, чтобы удержать меня неподвижно, пока моё тело сотрясалось от сильного удовольствия, пронзающего меня. Это было похоже на то, что я тону. Как будто мои легкие пытались и пытались с каждым стоном, но всё ещё не могли набрать достаточно воздуха. Как будто моё тело больше не принадлежало мне.

Я наслаждалась этим оргазмом дольше, чем первым, моё перевозбужденное тело было захвачено его потоком. Пока последняя волна не вынесла меня из воды, и дыхание с хрипом не вернулось в мои легкие.

Когда он, наконец, вынул из меня палец, я застонала. На ощупь это было настолько идеально, что потерять его прикосновение казалось неправильным.

– Такая нуждающаяся, – он усмехнулся. – Всё ещё недостаточно?

– Я... – мой голос прервался, когда ещё одна дрожь сковала мои внутренности. Я хотела большего, но не была уверена, что смогу. Мои конечности гудели. Электричество пробежало по моей нервной системе, заставляя меня дрожать от губ до пальцев ног.

– Иди сюда, – прошептал Виктор, нежными руками помогая мне подняться, пока не усадил меня к себе на колени. Половина волос из моей косы расплелись, и он осторожно убрал непослушные пряди с моего лица. – Что тебе нужно прямо сейчас?

– Я просто, – я поморщилась, услышав, как мой хриплый голос царапает горло. – Воды.

Он откинулся назад и схватил мой блестящий стакан с прикроватного столика, слегка встряхнув его, чтобы убедиться, что он не пустой, прежде чем поднести соломинку к моим губам.

Жадно глотая холодное облегчение, я позволяю своим глазам закрыться, а голове упасть ему на плечо. Он прижался губами к моей макушке, шепча что-то неразборчивое по-русски.

– Что это значит? – пробормотала я.

– Это колыбельная.

– Ах да, ты пытался меня утомить. Хорошая попытка, – я улыбнулась ему в шею, едва удерживая глаза открытыми.

Он усмехнулся и поставил стакан обратно на прикроватный столик.

– Что-нибудь ещё?

– Хм, – я на секунду задумалась. – Мне нужна твоя рубашка.

– Моя рубашка? Эта рубашка?

– Ага.

Он начал стягивать ткань со спины, и я откинулась назад ровно настолько, чтобы он мог раздеться. Когда он протянул мне свернутую рубашку, я отбросила её в сторону и вместо этого обхватила руками его обнаженный торс.

– Идеально, – вздохнула я, позволяя его теплу и запаху окутать меня.

– Идеально, – согласился он и поцеловал меня в лоб.

Виктор снова соскользнул вниз по матрасу, пока мы не оказались лежащими, моя голова всё ещё покоилась у него на плече. Он держал одну руку у меня на затылке, в то время как другой рисовал томные узоры на моём бедре.

Несмотря на то, что моё тело было теплым и тяжелым, заснуть было невозможно. Возможно, раньше во мне бушевал адреналин, но теперь гормоны заставляли мои мысли бурлить. Гормоны и безошибочно узнаваемый твердый контур, прижатый к внутренней стороне моего бедра. Потому что я не возражала. Мне нравилось, что, заставив меня кончить, он возбудился. Я хотела снова почувствовать его, прикоснуться к нему, увидеть, как он распадается на части. Но у всего этого было только одно возможное предназначение – и я не была уверена, готова ли я к нему. Предполагалось, что ты можешь спросить об этом свою маму. Я никогда даже не заговаривала об этом, так как получила сексуальное образование по интернету, и до этой секунды меня это не беспокоило.

Я фыркнула и провела кончиком пальца по татуировке в виде пера на его плече, отчаянно пытаясь хоть как-то отвлечься.

– У всех твоих татуировок есть значение?

– М-мм, нет.

Я попыталась подсчитать, сколько времени требуется, чтобы сделать татуировку иглой, и сколько времени требуется для заживления – сколько часов он провел в тату-студиях за эти годы.

– Ты знаешь, сколько их? – мой палец скользнул вниз по его боку, туда, где змея скользнула по его грудной клетке.

– Нет, – прошептал он мне в волосы.

– У тебя есть любимая татуировка?

– Выбери сама.

– Хочешь, чтобы я выбрала тебе твою любимую татуировку? – я хихикнула. – В этом нет смысла.

– Всё, что ты выберешь.

– Я пытаюсь узнать тебя получше. Перестань пытаться быть романтичным, – я приподнялась, пока не оседлала его бедра и не посмотрела вниз на его резко очерченное лицо, в его глазах не было ни намека на веселье.

– Ради всего святого, прекрати двигаться, – Виктор громко вздохнул, обхватывая руками мои обнаженные бедра и впиваясь достаточно сильно, чтобы удержать меня в неподвижном положении. – Послушай, Корделия, у меня была одна татуировка со значением. Я скрыл её.

– Почему?

– Это была моя первая татуировка. Я сделала её после смерти моих родителей. Тогда я понял, как глупо было выносить своё горе на всеобщее обозрение.

– Прости, – я сглотнула – Так ты сделал остальные для эстетики? Чтобы выглядеть угрожающе на ринге? – кончиками пальцев я провела по буре облаков и молний на его животе, его пресс напрягся под моими прикосновениями.

– Я сделал их, потому что они напоминали мне, что моё тело принадлежит мне. Мой дядя мог заставить меня наносить удары, диктовать, что мне есть, когда мне спать, куда идти, кто мог избить меня до полусмерти. Но моя кожа была моей.

– Ох, – моя грудь сдулась, воздух сменился тупой болью за него. – Виктор.

– Так что выбирай любимую. Она будет моей любимой, потому что нравится тебе.

– Я могу это сделать, – я прикусила губу, не зная, с чего начать. Многие из них я знала наизусть, от классических роз на тыльной стороне его ладоней до мотылька, обвивающего крыльями шею. И ещё были такие, которые я едва успела разглядеть. – Перевернись.

Он приподнял брови, но когда я поднялась на колени, чтобы освободить ему место, он молча подвинулся подо мной, чтобы я лучше видела его спину.

Мои руки прошлись по его лопаткам, его мышцы перекатывались под моими прикосновениями. Его спина была теплой и твердой и покрыта сухими ветками, птицами и украшениями, всё это складывалось в мозаику с изображением черепа. Было трудно сосредоточиться на чернилах, когда Виктор издавал тихие жужжащие звуки, в то время как мои пальцы выводили узоры на его коже.

– Виктор? – прошептала я.

– Хм.

Я прижалась к его спине, целуя позвоночник.

– Я хочу, чтобы ты сделал новую татуировку. Ты бы сделал это?

– Что-нибудь конкретное?

– Нет, – пробормотала я, снова целуя место между его лопатками. – Я не хочу выбирать одну из твоих татуировок. Они сохранили тебе жизнь. Они привели тебя ко мне. Но всё это – твое прошлое. Я хочу хорошего. Счастливого.

Виктор перевернул нас. Я лежала на спине, он был у меня между ног, его эрекция прижималась к моему центру. Я захныкала, но он проигнорировал жалкую реакцию, которую вызвал с моих губ.

– Где ты хочешь, чтобы она была? – спросил он.

Я подняла его правую руку с матраса, переплела свои пальцы с его пальцами и перевернула их. На этой руке только на его среднем пальце был нарисован маленький дракон. Остальные пальцы по-прежнему были идеальными пустыми холстами.

– Вот здесь. Чтобы я могла видеть её всё время.

– Что-нибудь конкретное?

– Что-нибудь радостное.

– Чашечку чая?

– Неплохо.

– Котята.

– Лучше.

– Мармеладные мишки.

– Идеально, – я улыбнулась.

Он вздернул подбородок, опустив глаза на наши сцепленные руки.

– Кольцо.

– Это... – дыхание вышло из меня единым свистом. Он не мог иметь в виду то, что я подумала. – Не та рука.

– Русские люди носят его на правой руке.

Он определенно имел в виду то, о чём я подумала.

– Если это твой способ сделать мне предложение...

– Мне не нужно делать предложение. Мы оба знаем, что это оно и есть.