ГЛАВА 18

ГЛАВА 18

Я покосилась на остатки чая на дне своей чашки и попыталась понять, на кого больше похожи эти случайные пятна – на осла или на слона. Согласно этому веб-сайту, это либо означало, что я была слишком упряма и должна была уступить, либо мне нужно было быть более терпеливой и просто продолжать держаться.

Это также мог быть осьминог в шляпе. В этом случае осьминог предупреждал бы меня об успехе моего бизнеса. Или что-то в этом роде.

Застонав, я поставила чашку обратно на блюдце и закрыла сайт.

Может быть, я не найду ответы на свои вопросы в чае, который приготовил для меня Виктор. Это был какой-то российский бренд, о котором я никогда не слышала, в чашке было столько кофеина, что я не могла усидеть на месте, даже когда действие лекарств закончилось, и никакого заметного вкуса, кроме горечи, – так что, как только я насыпала ведро сахара, это была, по сути, вкусная сладкая вода.

Со времени моего дня рождения кое-что изменилось, и в заварке не было четких инструкций, как справиться с ситуацией.

Я почти ожидала, что Виктор полностью отдалится от меня. Особенно когда он попросил у меня больше времени после нашего поцелуя на кухне. Что бы у него ни происходило, ему явно требовалось время. Его почти постоянно не было дома. Но когда он был здесь, он продолжал говорить мне, что не хочет уезжать, что он предпочел бы остаться со мной, что он всего в одном телефонном звонке отсюда.

Он никогда не говорил мне, куда направляется и что делает, а я никогда не спрашивала.

Я также никогда не спрашивала о подлинной истории того телефонного звонка в зимнем саду.

Я ненавидела это. Я ненавидела то, что не могла заставить себя вести простой разговор, говорить простую правду.

Однако больше, чем я ненавидела быть трусихой, я ненавидела то, что никто не понимал, что у меня не было выбора. Я не могла просто выключить это. Я не могла просто преодолеть себя или справиться с этим. Только от одной мысли о том, чтобы покинуть свою зону комфорта, у меня сдавливает грудь и легкие, и мне не хватит воздуха, чтобы говорить.

Люди с трудом понимали, что я не могу выйти из своего дома, но, по крайней мере, они были в состоянии понять, что снаружи со мной случилось что-то плохое. Переступить психологическую зону комфорта было гораздо труднее, чем физическую.

Я взглянула на маленькую красную точку рядом с папкой электронной почты, посвященной Сайласу Уитекеру.

То самое напоминание о том, что я избегала видео, которое он отправил вчера. Я переслала видео кампании Амани, даже не взглянув на них. Это? Мне нужн лично ознакомиться с этим.

Распутав волосы руками, я схватила маленькую камеру, которую Сайлас оставил для меня. Мне потребовалось несколько минут, чтобы разобраться. Как только я разобралась, я отнесла камеру в зимний сад и поставила на стол, чтобы заснять себя, сидящую на полу между моими растениями.

– Мой терапевт часто говорил мне, что мой мозг подвергся неврологическим изменениям в результате травмы. Обратить это вспять невозможно. Это означает, что я проведу остаток своей жизни в мире, созданном людьми, у которых мозг работает иначе, чем у меня. И это действительно изматывает. Я... – я заморгала, глядя в блестящий черный объектив. – Я не... – я покачала головой и схватила камеру, чтобы выключить её.

Я даже не была уверена, что собиралась сделать.

Было много защитников психического здоровья, которые просвещали людей по вопросам ПТСР.

Может быть, нам стоит просто пригласить кого-нибудь из них на наши каналы в социальных сетях?.

Я могла бы поговорить об этом с Амани.

Фицуильям проковылял в зимний сад и протиснулся между ножками стола. Он моргнул на меня усталыми глазами и тихонько мяукнул.

– Привет, – прошептала я и чмокнула его в маленький носик.

Он снова мяукнул.

– Я знаю, – вздохнула я. – Не все мы можем быть такими храбрыми, как ты.

Он забрался ко мне на колени и потерся головой о пуговицы в форме цветов на моем кардигане. Дел предупредила меня, что он одержим, и я видела, как у неё и Виктора появились царапины, но с демонами Фитци мне ещё предстояло встретиться.

– Я думаю, они лгут, – сказала я ему, поглаживая его большой мягкий живот. – Ты моя маленькая конфетка.

Дел погрузилась в режим глубокого исследования перед своей свадьбой. Кухонный стол был полностью завален папками, журналами и различными списками, которые она распечатала из интернета.

Я согласилась на её свадьбу на заднем дворе.

Она убедила меня с помощью досок на Pinterest и бесконечной череды сообщений, в которых приводила всевозможную статистику о недостатках пышных свадеб. Включая углеродный след свадебной индустрии. В тот момент я не могла сказать "нет". В конечном итоге я чувствовала себя более виноватой из-за окружающей среды, чем из-за того, что Дел потенциально сожалеет о небольшом списке гостей.

– Нет, я определенно предпочитаю такую свадьбу. Меня не волнует, что это немного похоже на вечеринку в честь рождения ребенка, – она отложила один журнал в сторону и нежно похлопала по-другому, на котором была изображена свадьба в белых, бледно-голубых и розовых тонах.

– Я думаю, это мило. Мне нравятся бантики на их платьях, – я указала на большие пушистые банты на милых вырезах платьев подружек невесты.

– О, на тебе бы это смотрелось мило. На самом деле, ты можешь надеть всё, что захочешь. Я тебе уже говорила? – Дел пролистала свои списки, нахмурив брови. – Я не буду приглашать подружку невесты. Не так уж много смысла, когда всего восемь гостей. Броуди будет нести наши кольца, потому что мы хотим вовлечь её, но это всё.

Как всегда, имя Броуди ударило меня прямо в живот, покрыв мой язык кислотой. Я была причиной, по которой они должны были заставить ее почувствовать себя вовлеченной. Причиной, по которой её семья превратилась в…

– Мне нужно с тобой поговорить, – голос Виктора вырвал меня из круговорота мыслей. Он остановился у стола, и его покрытые венами руки крепко обхватили спинку стула. Это грозило отправить меня вниз по совершенно иному мыслительному пути. Потому что я всё ещё чувствовала, как его пальцы впиваются в мои бедра.

– Конечно, – выдохнула я.

– Я могу уйти, – сказала Дел и отодвинула стул.

– Тебя это тоже касается.

– Это зловеще, – сказала я.

Виктор глубоко вздохнул и перевел взгляд с одну на другую, прежде чем, наконец, остановить его на мне.

– Меня не будет все выходные.

– Что?

– Я уезжаю позже вечером. Я вернусь так скоро, как только смогу.

– Нет. Ты не можешь, – мой протест прозвучал слабо даже для меня самой.

– Я должен.

– А что, если ты этого не сделаешь? Что, если ты просто останешься?

– Ты знаешь, кто моя семья, верно? – взгляд Виктора метнулся к Дел, которая кивнула, затем снова ко мне. – Мой дядя использовал бы тебя, чтобы наказать меня, Корделия. Сначала что-нибудь маленькое, просто чтобы передать сообщение. Палец. Может быть, зуб.

Моя спина выпрямилась, но я отогнала образы крови и попыталась осознать, что он на самом деле говорил. Дядя Виктора добрался бы до меня. Виктору приходится работать на своего дядю, потому что он пытается сохранить мою безопасность.

– Мне следует беспокоиться? – спросила Дел.

– Нет, ты в безопасности, – сказал Виктор. – Мой дядя не станет связываться с Беккетом без веской причины.

– Должна ли я беспокоиться за вас двоих?

– У меня всё под контролем.

– Могу я просто...Мне нужно... – я вскочила со стула, схватила Виктора за запястье и потащила его в свой кабинет. Как только дверь закрылась, я повернулась к нему. – Мне нужно, чтобы ты сказал, что тебе безопасно уходить. У меня две или три дюжины зубов. Я могу отказаться от коренного зуба, чтобы обезопасить тебя. Тебе не обязательно уезжать из-за меня.

– Для меня это безопасно, – сказал он как ни в чем не бывало.

– А теперь правду?

Он глубоко вздохнул.

– Я вернусь к тебе, жизнь моя. Всё, что находится между ними, не имеет значения.

– Ты называл меня так несколько раз. Жизнь моя. Что это значит?

– Жизнь моя.

– Это русское ласкательное обращение, типа “Моя милая, крошка или солнышко?”

– Нет, – он провел пальцами по изгибу моего подбородка. – Ты – моя жизнь, Корделия. Я не заинтересован в существовании без тебя. На самом деле, я не думаю, что смог бы. Это не ласкательное обращение. Это простая истина.

– Это нездорово, – выдохнула я, как будто сама не пережила полный крах, когда мне пришлось встретиться с Сайласом Уитакером без Виктора.

– Мне всё равно, – его кончики пальцев скользнули по моей челюсти к маленькой впадинке под ухом.

– Как долго это будет продолжаться? – спросила я и закрыла глаза. – Сколько ещё мне нужно ждать?

– Я постараюсь выяснить это в эти выходные.

– Это тяжело, – прошептала я и прижалась к нему. – Я даже не знаю, как поговорить с тобой о том, что произошло в мой день рождения, потому что это было полной противоположностью ожиданию. Ну, может быть, не полный. Полная противоположность потребовала бы меньше одежды.

– Это я был эгоистом. Прости. Мне не следовало этого делать, когда я знаю, что пока не могу быть с тобой. Не полностью. Не так, как ты того заслуживаешь.

Он убрал руку, и мои глаза распахнулись.

– Тебе не следовало этого делать? Если я правильно помню, я всё делала, а ты сидел.

Он ухмыльнулся, и его глаза чуть-чуть прищурились в этой идеальной манере.

– Если я правильно помню, я сказал тебе, что делать.

– Но перед этим я сказала тебе указывать мне, что делать. Так что всё сводится к моей инициации.

– Поцелуй меня.

– Что? – я уставилась на него.

– Я говорю тебе, что делать, без твоей инициативы. Поцелуй меня.

– Это нечестно, – фыркнула я. – Ты не можешь просто попросить меня поцеловать тебя, чтобы выиграть спор.

– Корделия Монтгомери, при всем моём уважении, заткнись и поцелуй меня.

Волосы у меня на затылке встали дыбом от его резких слов и тона. Я всегда ненавидела, когда мне указывали, что делать, но когда он делал это...таким голосом...