Глава 51

Бэк

Когда я переступил порог конференц–зала Академии Трумэна во второй раз, цветы и роскошный золотой декор, которые были в первый раз, сменились вращающимися диско–лампами и сверкающими радужными гирляндами. Там, где играл струнный квартет, диджей в данный момент делал ремикс на песню, которую я никогда не слышал, но все подростки подпрыгивали и подпевали.

Я заметил Дел в другом конце комнаты прежде, чем она успела заметить меня. По крайней мере, это дало мне время насладиться ею. Её волосы были завиты и уложены в прическу, оставив всего несколько прядей, обрамляющих лицо, что действительно подчеркивало её сногсшибательные красные губы. Мой взгляд опустился ниже, к бледно–зеленому платью в стиле ампир, и я точно знал, в какой момент её глаза нашли меня, потому что её грудь напряглась в глубоком, продолжительном вздохе.

Она прошла вдоль края танцпола, но, хотя я не сводил с неё глаз, она была сосредоточена на детях, прежде чем остановиться рядом со мной.

– Что ты здесь делаешь?

– Меня взяли в компаньоны, – ответил я, наблюдая за её лицом в поисках каких–либо следов неуверенности или румянца, учитывая наш последний разговор.

– Каким образом? – она нахмурила брови. – Броуди ещё даже не в выпускном классе.

Я колебался, ожидая, пока до меня дойдет осознание того, что она не разговаривала со мной с тех пор, как по пьяни набрала мой номер во время мастурбации, но она либо стерла это из памяти, либо ей было достаточно комфортно с этим, чтобы не показывать раскаяния. Я чертовски надеялся, что это было последнее, ради неё самой, но эгоистично также и ради меня. Я перевел взгляд с неё на детей, кружащихся и прыгающих на танцполе.

– Очевидно, здесь существует целая иерархическая структура среди родителей, и как новичок, который не представился родительскому комитету с персональными подарочными корзинами, я нахожусь в самом низу пищевой цепочки.

– Вау, – она рассмеялась. Это был легкий, искренний смех, которого я не слышал уже несколько недель. – Не смог договориться, чтобы выпутаться из этой ситуации?

– Я договорился по поводу отказа от сопровождения в лыжной поездке, – я ухмыльнулся. – Это компромисс.

– Правда? Почему? Я не могу дождаться этой поездки.

– Ты едешь? – я тут же пожалел, что предпочел одну ночь пяти дням горного воздуха.

Я сам пошел на этот компромисс. В этом году я освещаю все четыре танца Ронды, чтобы занять её место, потому что новые учителя обычно не успевают. Но они каждый год совершают поездку на лыжах к Ниагарскому водопаду, и я не собираюсь упускать этот шанс.

– Ты даже не хотела уехать со мной из города.

– Да, но это была Корделия – я.

– Я вроде как догадался.

– Как?

– Фанатка Джейн Остин, которая не ухватилась за шанс поехать в Англию? – я удивленно приподнял брови. – Да ладно.

– Знаешь, имя Август Беккет звучит почти как имя из романа эпохи регентства. О, дорогой мистер Беккет, – последнюю фразу она произнесла с ужасным английским акцентом, который звучал почти по–немецки.

– В таком случае я хотел бы воспользоваться своим преимуществом как мужчины и пригласить вас на танец, оставив за вами право отказать мне, – я протянул ей руку.

– Ты неправильно цитируешь мне аббатство Нортангер?

– Не окажете ли вы мне честь потанцевать со мной, мисс Эдвардс? – спросил я с фальшивым английским акцентом, намного более четким, чем у неё, благодаря моим годам учебы в интернате.

– Э–э... – прилив крови окрасил её щеки в розовый цвет, и она пристально уставилась на свои ногти, горло дернулось. Английский акцент. Я должен это запомнить. – Хорошо.

Я был готов выставить себя полным дураком, пытаясь танцевать под любой ремикс, который поставит ди–джей, но в ту секунду, когда Делайла вышла со мной на танцпол, зал буквально наполнился скрежетом пластинки, за которым последовало объявление: “Ди–джей Дэй решил, что вам, дорогие голубки, пришло время исполнить свой обязательный медленный танец”.

Дел резко повернула голову и бросила на ди–джея убийственный взгляд прищуренных глаз, но тот лишь ухмыльнулся и подмигнул ей.

– Твой друг? – спросил я, мой голос был таким же напряженным, как и мои сжатые челюсти. Это подмигивание сошло ему с рук только потому, что он явно разыгрывал Ронана Китинга ради нас.

– Коллега–преподаватель английского, – ответила она и повернулась с каменным лицом. – И самопровозглашенная сваха. Он слишком часто перечитывал “Эмму”.

– Ты всё ещё можешь отказать мне, – сказал я и протянул раскрытую ладонь.

Через мгновение Дел вложила свою ладонь в мою и позволила медленно покачиваться со мной. Другая её рука обвилась вокруг моего плеча, ногти впились достаточно сильно, чтобы выдать её нервозность. Я начал водить успокаивающими кругами по её пояснице, но это возымело противоположный эффект. Её позвоночник напрягся от этого прикосновения, и я остановился.

Пустая боль у меня внутри усилилась. Она была там с той ночи, когда она узнала, что я сделал, и становилась глубже каждый раз, когда она напоминала мне, что мои надежды тщетны, когда речь идет о каком–либо будущем с ней.

Даже наш самый первый танец был более интимным, чем этот. Тогда она позволила себе раствориться в движениях. Сегодня вечером я мог бы танцевать с манекеном, и это ощущалось бы точно так же.

– Я хотел бы тебе кое–что рассказать, но не думаю, что тебе это понравится, – сказал я.

– Бэк, – Дел вздрогнула в моих объятиях. – Ты не можешь просто забыть об этом?

– А ты сможешь?

Её глаза, затуманенные влагой, встретились с моими. Вместо ответа она покачала головой и расправила плечи. Она не могла притворяться, что забыла меня, учитывая наш телефонный разговор прошлой ночью, но то, что она подтвердила это, заставило меня вздрогнуть.

– То, что я собираюсь тебе сказать, – это не оправдание. Я не жду, что ты простишь меня, но я думаю, ты заслуживаешь полной истории. Хотя бы для того, чтобы перестать корить себя, потому что я знаю, что заставил тебя усомниться в себе.

С дрожащими губами она кивнула.

– Ах, прекрасно. Мужчина. Женщина, – директор Бейкер, с которым я встретился, чтобы обсудить ситуацию с Броуди, хлопнул нас обоих по плечам. “Комната для мальчиков. Комната для девочек. Проверка туалета. Сейчас, – не тратя ни слова, он продолжил, совершенно не обращая внимания на разрушенный момент. Никто в Axent не разговаривал со мной в таком тоне. Чёрт возьми, никто за пределами этой комнаты не разговаривал со мной в таком тоне, но я узнал, что школы работают на совершенно другом социальном уровне.

– Мы займемся этим! – крикнула Делайла через плечо с таким энтузиазмом, что его хватило бы, чтобы отправить в бой отряд солдат, и высвободилась из моих объятий.

Нам потребовалось всего четыре минуты, чтобы проверить единственные незапертые уборные, но когда Дел уже собиралась вернуться к танцам, я хватил её за запястье и мягко потянул назад. Она бросила быстрый взгляд по коридору, только чтобы понять, что мы были одни. Вся прежняя бодрость исчезла с её лица.

– Ладно, – вздохнула она и прислонилась спиной к ряду шкафчиков. – Рассказывай.

– Ты помнишь, что я рассказывал тебе о своей матери? – она кивнула, и я рассказал ей о Джорджии.

Как только я начал, слова продолжали слетать с моих губ. Я рассказал ей о том, как вырос в доме, где мой отец игнорировал своих детей, но держал их мать на поводке, как будто она была собакой, и он ожидал, что она подчинится. Я рассказал ей о Джорджии, которая, в свою очередь, так же безжалостно тренировала нас, лишая сна и еды. Я сказал ей, что мои секретные материалы для чтения дали мне возможность уйти от реальности и взглянуть на вещи по–другому, чего Джулиан никогда не понимал. Он всегда был сыном нашей матери, играл в её игру до победного, вместо того чтобы переиграть её, изменив правила, – пока не решил, что я больше не игрок в его команде. Я рассказал ей о теории любви Штернберга.

Последнее окончательно сломило её тщательное самообладание.

– Ты рационализировал любовь? – она улыбнулась.

– Да.

– Для такого умного человека, как ты, это действительно глупо.

– Почему? Вряд ли ты можешь отрицать, что к этому примешались наши чувства.

Она закатила глаза, смотря на меня.

– Обязательств, страсти и близости недостаточно. Паркер был предан мне. Он был увлечен мной. Мы были близки, открыто говорили о нашем прошлом и семейных историях. Мы не подходили друг другу, потому что он сомневался в моей преданности ему. Я не могла заставить себя страстно увлечься им из–за своих сомнений в себе. Он спроецировал на меня свои сомнения по поводу финансовых дел своей семьи, – она нахмурила брови, затем подняла руку в пространство между нами, продемонстрировав мне гладкую кожу на тыльной стороне. – В первую ночь, когда мы встретились, ты понял, что я делаю. Ты увел меня от разговора. Паркеру потребовалось восемь недель, чтобы заметить, что я щипаю себя, и даже тогда он не понял.

– Всё, что я слышу, это то, что твой бывший не заслуживал ни капли твоего времени, блондиночка.

– Может быть, – усмехнулась она. – Но я не думаю, что ты можешь создать любовь. Мы подходили друг другу. Ты не притворялся, что у тебя полная библиотека книг, чтобы покорить меня своим литературным мастерством. Ты не пошел и не купил 200 научно–популярных книг о сексе только для того, чтобы я могла интеллектуально разобраться в своих очень специфических проблемах. И ты можешь быть хорошим лжецом, но я никогда не чувствовала, что ты меня осуждаешь. Я думаю, мы разделяем идею ‘любопытстве, а не осуждение’, и это позволило нам интересоваться друг другом и влюбляться друг в друга. Мы подходили друг другу. Просто недостаточно, чтобы это сработало. Не тогда, когда это было действительно важно, – она оттолкнулась от шкафчиков с мягкой улыбкой. – Как бы то ни было, мне жаль, что у тебя были жестокие родители, но ты прав. Это не оправдание. Ты взрослый мужчина, который сам принимает решения.