Его брови слегка хмурятся, на лице появляется намек на беспокойство.

— Что случилось? Разве это неподходящее место для свидания?

Мой милый малыш, ты всегда так заботишься о чувствах других.

— Это идеальное место. Я действительно взволнована. Я просто хотела подарить тебе кое-что, прежде чем мы уйдем.

Его бровь приподнимается, а выражение лица сменяется замешательством.

— Ты не должна была мне ничего дарить.

Я игриво закатываю на него глаза и лезу в свою сумку за печеньем «Орео», которое припрятала перед нашим отъездом.

— Раз уж ты так и не получил свое «Орео», — поддразниваю я, кладя упаковку печенья ему на колени.

Его губы тянутся вправо, пытаясь сдержать улыбку, но безуспешно.

— Не знаю, должен ли я быть раздражен тем, что ты вспомнила эту неловкую историю, или наоборот радоваться. Это идеально, спасибо, — он наклоняется над консолью, целует меня, но отстраняется, прежде чем мы увлечемся.

Мы идем рука об руку к деревне, когда я спрашиваю:

— Какой у нас план? — я немного нервничаю, потому что не хочу заниматься какими-либо видами активностей, которые могут подвергнуть меня риску получения травмы.

Кэмерон сжимает мою руку в своей, подтверждая, что он понял меня, без лишних слов.

— Я подумал, что мы могли бы покататься на тюбинге, перекусить и, возможно, прогуляться под вечерними огнями. Я бы не стал подвергать тебя риску получения травмы, любимая.

Знаю. В самой глубине души я знаю, что Кэмерон никогда не причинит мне вреда, по крайней мере, физически. Я широко улыбаюсь, на моих щеках появляется румянец, и мы подходим к продавцу билетов на тюбинг. Довольно скоро мы направляемся к склонам.

Я раньше занималась скалолазанием и скажу, что эти склоны самые лучшие. У них есть как простые, красивые и не слишком крутые тропинки, так и более дикие, которые изгибаются крутыми дорожками, а значит вы будете ехать быстрее, спускаясь по склону. Это не только весело, но и безопасно, если только ты не упадешь.

Я наклоняюсь, чтобы ухватиться за ручку тюбинга и перенести его к держателю на канатной дороге, очень похожей на горнолыжный подъемник, только вы подцепляете к нему свой тюбинг и сидите, пока она везет вас на вершину.

Кэмерон следует моему примеру, сидя в своем тюбинге и разглагольствуя о том, как он собирается меня обойти.

В его снах.

В первый раз мы спустились с гоночного склона, предназначенного для того, чтобы два человека могли соревноваться друг с другом. Это простой склон, прямой, не слишком крутой, но и не слишком пологий, что дает тюбингам некоторую скорость при спуске.

К моему большому сожалению, я проиграла – первую, вторую, и третью гонку.

Я не хотела ехать четвертый раз, потому что моя соревновательная сторона не смогла бы справиться с еще одним поражением. Разочарованно фыркнув, я подцепляю тюбинг обратно в зажим и еду, выпятив губу.

Я действительно не люблю проигрывать.

Руки обвиваются вокруг моей талии сзади, хриплый голос шепчет мне на ухо.

— Где та улыбка, которая меня зажигает?

Мое тело тает рядом с ним, несмотря на холодную погоду.

— Исчезни, пока я не побила тебя.

Он хихикает рядом с моим ухом, звук спокойный и легкий.

— Как бы сильно я ни любил видеть твою улыбку, возможно, мне больше нравится дразнить тебя. Когда ты раздражаешься, твой носик действительно мило морщится.

— Я думала, тебе больше всего нравится видеть свой член у меня во рту? — шепчу я, подмигивая ему, пока сижу в своем тюбинге, который медленно тянет меня вверх по склону.

Кэмерон бормочет что-то об Иисусе и несколько ругательств, быстро поправляет штаны, затем садится в свой тюбинг, подъезжая прямо за мной.

Как только мы оказываемся на вершине холма, мы направляемся к более опасному склону, более быстрому и полному извилистых поворотов.

Пока мы ждем своей очереди, девушка, которая отправляет людей вниз по склону, пялится на Кэмерона, как ни в чем ни бывало. С тех пор как мы встали в очередь, она не спускала с него глаз, если только это не было связано с выполнением ее настоящей работы.

Она отводит взгляд, толкая ребенка вниз по склону, в то время как мое воображение разыгрывается, рисуя картины того, как она сама соскальзывает и катиться вниз.

Работница оборачивается, смотрит на Кэмерона, затем на меня.

— По одному? — спрашивает она, но ее намек понятен.

Раздражение пробегает по моему телу, заставляя меня хотеть заявить о своих правах громко и ясно. Это звучит иррационально, я никогда раньше не испытывала ничего подобного, но, видимо, такова уродливая сторона ревности.

Я хватаю руку Кэмерона в перчатке своей, и, к моему удивлению, он опережает меня, притягивая к себе и обнимая за талию. Моя улыбка совсем не искренняя, когда я говорю ей:

— Мы вместе.

Ее глаза расширяются, щеки покрываются румянцем.

— Конечно, — быстро тараторит она. — Опустите свои тюбинги и сядьте в них. Я подготовлю вас к спуску.

Мы слушаемся, сидя в наших тюбингах, пока она связывает их вместе.

— Рори, — Кэмерон приподнимает бровь.

— Хм? — хмыкаю я.

— Все нормально?

Я поджимаю губы, изо всех сил стараясь изобразить невинность.

— Ага, — говорю я.

— Что за поведение пещерной женщины? — спрашивает он, приподнимая бровь, в его тоне слышится нотка юмора.

Я фыркаю, отбрасывая прядь волос с лица.

— Она смотрела на тебя так, словно хотела съесть на десерт. Я не люблю делиться. Ты мой, малыш.

— Чертовски верно, я – твой, — он улыбается мне в ответ с дерзкой ухмылкой на лице. Это зрелище заставляет меня улыбнуться, как и тот факт, что он мой. Кэмерон действительно заставляет меня чувствовать себя самой собой. С ним я ощущаю себя в безопасности, счастливой и спокойной.

Без предупреждения работница отправляет нас вниз по склону, и из нас обоих вырывается смех.

Мы несемся вниз, извилистые повороты заставляют мой желудок сжиматься, а лицо сиять от радости. Я быстро бросаю взгляд на Кэмерона и вижу, что он смотрит на меня, его улыбка глупая и свободная, на щеках появляются ямочки.

Я улыбаюсь в ответ так же широко и снова перевожу взгляд на склон, где мы скользим по снегу.

В конце каждого склона есть ледяной мат, за которым следует пандус хафпайп¹⁵, предназначенный для замедления спуска. Но, проезжая его, мы, кажется, не замедляемся, и я думаю, что это из-за нашего веса, который заставляет наши тюбинги скользить быстрее.

Мы быстро несемся вверх по рампе, я сижу на ближайшем к краю тюбинге. Под действием силы он вылетает за рампу, в результате чего я падаю.

Я вскрикиваю, когда мое тело падает в снег, волна паники охватывает меня.

Я очень надеюсь, что ничего не сломала.

Не двигаясь, потому что все еще нахожусь в шоке от падения, я лежу спиной на снегу, пытаясь понять, есть ли у меня травмы. Пошевелить пальцами рук и ног – есть. Потрясти ногами и руками – есть. И у меня не болит голова, так что исключаем еще и сотрясение мозга. В целом, я в порядке.

Слава гребаному Богу.

— Рори! — кричит Кэмерон, и звук его ботинок, топающих по снегу, становится все ближе и ближе.

Я продолжаю лежать на снегу, пытаясь прийти в себя.

Снег хрустит где-то рядом со мной, и секундой позже Кэмерон опускается на колени, его тело нависает надо мной, а руки обхватывают мои щеки.

— Любимая, ты в порядке? — спрашивает он, его голос напряжен от беспокойства, глаза блуждают по моему телу, проверяя, нет ли повреждений.

— Да, я в порядке. Просто немного в шоке после падения, — выдыхаю я.

Кэмерон кивает, беспокойство все еще отражается на его лице.

— Давай, отвезем тебя домой отдохнуть.

О нет, мы еще не можем уехать. Я не хочу, чтобы это свидание так быстро заканчивалось. Кэмерон садится на колени, и я, пользуясь случаем, набираю в руку немного снега и бросаю его ему в грудь.

Кэмерон моргает раз, два, затем три.

— Ты что, только что бросила в меня снежок?

Теперь я сажусь с озорной улыбкой на губах.

— Именно. И что ты собираешься с этим делать?

Его глаза темнеют, за считанные секунды превращаясь из коричных в шоколадные, поскольку он мгновенно понимает внезапную смену настроения.

— Заставлю тебя умолять встать передо мной на колени.

Мои бедра сжимаются от его слов, губы складываются в букву «О».

— С чего ты взял, что я буду умолять встать на колени?

Кэмерон вертит головой по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости. Другая сторона рампы состоит из снега и груды неиспользованных тюбингов, скрывающих нас от всех.

Он переползает через меня, его большое тело накрывает мое, отчего у меня по спине пробегает холодок. Он, не теряя времени, расстегивает мою куртку и запускает руки под мои колготки, костяшки его пальцев касаются моих мокрых трусиков. Я резко выдыхаю.

— Потому что ты уже намокла от мысли взять мой член в рот.

— Я также хочу, чтобы ты засунул его в кое-какое другое место, — я похотливо вздыхаю, когда костяшки его пальцев касаются моей плоти.

Челюсть Кэмерона сжимается, его пальцы сдвигают мои трусики в сторону.

— Кэмерон, подожди, — прерывисто выдыхаю я.

Он мгновенно замирает, не сводя с меня глаз.

— Что такое?

— Я очень сильно хочу тебя, но боюсь, что нас поймают.

Хотя я и фантазировала заняться сексом на публике, кажется сейчас это уже выходит за рамки просто фантазий.

Внезапно его губы оказываются на моих, заставляя их раскрыться своим языком, которым он умело исследует мой рот. Я расслабляюсь под его губами, растворяясь в поцелуе, забывая про беспокойство, когда мое желание усиливается.

Кэмерон отстраняется.

— Нас никто не видит. Позволь мне дать тебе то, чего ты хочешь, хорошо?

— Пожалуйста, — хнычу я, чувствуя потребность в его прикосновениях, и только в его.

Мои слова раззадорили его, и его пальцы погрузились в меня без предупреждения. Я ахаю от резкого вторжения, искра удовольствия разгорается в моем теле, когда он сгибает пальцы, задевая то местечко глубоко внутри меня.

Он трахает меня пальцами, его темп контролируемый, когда он почти полностью выходит из меня, только чтобы снова ввести их, заставляя мои глаза сжаться от той интенсивности, что он заставляет меня чувствовать.