Ловкие пальцы Баэля без усилий танцевали по клавишам из слоновой кости, и музыка, которую они создавали, была красивой и плавной, доводя глубокий голос женщины до совершенства.

Теодор, должно быть, понял, что я наблюдаю за Баэлем, потому что я почувствовала, как его пальцы надавили мне на поясницу немного сильнее, чем раньше. Но когда я посмотрела на него, он тоже наблюдал за Баэлем. Я не могла точно определить выражение его лица, но оно было мрачным и, возможно, даже немного раздраженным.

Их отношения сбивали меня с толку. Я искренне не могла сказать, были ли они друзьями или врагами. Казалось, что они в лучшем случае терпели друг друга, но это было ненадежно. Когда я снова посмотрела на Баэля, его глаза были устремлены на меня, на губах играла улыбка.

Перед моим лицом появился напиток, свисающий с пальцев Теодора. Заставляя себя не обращать внимания на то, как быстро он, должно быть, двигался, чтобы незаметно сходить за ним и вернуться, я взяла его и понюхала. Это был «сазерак», украшенный лимонной цедрой, именно такой, как я любила. Пряный, сладкий запах был успокаивающим.

Я поблагодарила его и сделала несколько робких глотков. Столь любимый вкус коснулся моего языка, и я застонала, сделав большой глоток. Теодор наблюдал за мной, и я пыталась не обращать внимания на то, что его взгляд был похож на ласку. Каждое мое действие было похоже на какое-то испытание, которое он ждал, что я провалю.

Когда напиток закончился, его почти сразу же заменили другим. И снова он моргнул, появляясь и исчезая в течение нескольких секунд.

— Пытаешься меня напоить? — Спросила я с небольшой икотой. — Знаешь, не очень-то вежливо использовать девушку в своих интересах.

Мой тон получился более дерзким, чем я намеревалась, но это сорвалось с моих губ, и вернуть его обратно было невозможно.

По общему признанию, я была в некотором роде легковесом. Я не часто пила, особенно после выкидыша. Остин был любителем выпить, и это оставило неприятный привкус у меня во рту после последнего года ада.

Но что, черт возьми, мне было терять? Я уже была на грани падения в загробную жизнь. Почему я не должна позволять себе заниматься чем-то легкомысленным?

Теодор нежно перекинул мои волосы через плечо, проведя тыльной стороной ладони по всей длине моей шеи. Прикосновение испугало меня, но я не отстранилась. Он, вероятно, почувствовал, как по моей коже побежали мурашки, а волоски на затылке встали дыбом.

Погладив большим пальцем мою щеку, он наклонился и прошептал мне на ухо:

— Когда ты, в конце концов, окажешься подо мной, тебе не понадобится этот напиток, чтобы расслабиться.

Моя грудь быстро вздымалась, как будто я не могла сделать полный вдох. Я могла бы подавиться ничем, кроме воздуха.

Лиф моего платья был тугим, а грудь болела от желания. Сколько времени прошло с тех пор, как мужчина вызывал во мне физическую потребность? Кроме Баэля — но мы не думали об этом прямо сейчас.

Тем не менее, я не была уверена, пытался ли он вывести меня из себя или говорил серьезно. Насколько сильно я была готова поверить?

Мое сердце, очевидно, не прислушалось к этому предупреждению, и остальное мое тело последовало его примеру. Правда заключалась в том, что меня невероятно влекло к Теодору. Кто бы в здравом уме не боялся? Но я также боялась его, того, кем он был на самом деле.

— Что это за место? — Наконец спросила я.

Теодор наблюдал, как я потягиваю напиток, его взгляд, казалось, был прикован к моим губам.

— Даже мертвые время от времени заслуживают небольшого веселья, — сказал он. — Загробная жизнь может стать утомительной, если ты не найдешь то, что тебе нравится, чтобы заполнить ее.

— Тебе нравится музыка? — Спросила я, снова наблюдая за Баэлем.

Теодор фыркнул от смеха.

— О, я обожаю музыку. Музыка похожа на траханье…

Я удивленно посмотрела на него. Он порочно улыбался.

— Это может быть медленным и завораживающим, прекрасно разбивающим сердце, или это может быть быстрым и приводящим в эйфорию. — Его глаза медленно опустились, обводя мое тело. — И если ты с подходящим партнером…

Внезапно все, что я могла представить, — это темная гладкая кожа на фоне моей, блестящая от пота и на вкус как Сазерак в моих руках. Я почти чувствовала, как он прикасается ко мне.

Моя кожа стала липкой, а сердце бешено заколотилось. Выражение его глаз было ясным — его интересовало гораздо больше, чем он показывал. Нельзя было ни с чем спутать жар, клубящийся в этих серебристых глубинах.

Этот жар охватил меня и наполнил чувством отчаяния, что-то во мне требовало удовлетворения. Я попыталась подавить это. Я старалась не обращать на это внимания.

— Ты слишком много думаешь, — сказал он. Он осторожно просунул палец под мой бокал и поднес его к моим губам. — Расслабься. Сегодня ночью ты в безопасности.

Пряная жидкость коснулась моих губ, и я с наслаждением выпила.

Этой ночью ты в безопасности…

Означало ли это, что каждую вторую ночь — нет?

Мы просидели за одним из карточных столов под сценой почти час. Я была довольна своими напитками и музыкой, которая струилась из-под пальцев Баэля, хотя почти все время чувствовала, что Теодор наблюдает за мной, и это заставляло меня нервничать.

Я изо всех сил старалась сосредоточиться на поющей женщине, но мое внимание, как магнитом, притягивало пианино. Его глаза постоянно были прикованы ко мне, и поначалу я нервно отводила взгляд. Было что-то в темно-синем взгляде Баэля, что нервировало меня, но в лучшем смысле этого слова. Поймать его было непросто.

Я не могла не вспомнить ощущения от его рук и губ на мне в ту ночь в «Доме веселья». Как он оживил мое тело простым прикосновением и обещанием. Интересно, знал ли Теодор о предложении Баэля.

Но потом я задумалась… Почему меня волнует, что думает Теодор? Я никому ничего не должна. Я могла бы трахнуть Баэля той ночью перед зеркалом, и это не касалось Теодора… Верно?

Теодор лениво курил свою изогнутую трубку, которую я видела у него в руках на лодке несколько дней назад. Аромат гвоздичного дыма смешивался с пряными ароматами сазерака и духов. Я поняла, что это действительно приятно, и расслабила свои мышцы и нервы.

По мере того, как ночь подходила к концу, в голове у меня, на удивление, начало проясняться. Даже после четырех рюмок я чувствовала себя нормально. Несколько человек подошли, привлеченные музыкой, и танцевали, разбившись на пары и тройки.

Они двигались чувственно медленно, двигая бедрами, лаская кожу и губы. Они казались дикими и беззаботными… и счастливыми.

Справа от танцпола стояли две женщины, изгибаясь в разные стороны — акробатки в облегающем трико, похожем на то, которое я видела на Элли. Казалось, что у них даже нет суставов, так они складывались, как крендельки. Они болтали друг с другом, смеясь.

Мое сердце подпрыгнуло, когда мои глаза уловили знакомый полосатый узор в тени. За рядами кресел на земле развалился мужчина и пил из фляжки. Его спина опиралась на огромного настоящего тигра.

Как я это пропустила, было загадкой. Тигр спал, но, казалось, его совсем не смущало присутствие всех этих людей.

С другой стороны зала, где все еще продолжалась игра в покер и кости, доносились приглушенные разговоры, а люди развалились в удобных креслах и на диванах, разговаривая и смеясь.

Это было странное зрелище на импровизированной танцплощадке, поскольку многие люди все еще были одеты в костюмы карни. Честно говоря, вся внутренняя часть этой массивной палатки выглядела как какой-то лихорадочный сон.

Мужчины в костюмах-тройках танцевали с другими мужчинами в брюках и подтяжках, у которых были татуированные руки и кожа покрыта потом.

Здесь были женщины в ярких пышных платьях и другие в обтягивающих трико, украшенных узорами в ромбики или горошек.

Теодор был прав по крайней мере в одном — танцы были очень похожи на секс.

На краю танцпола была даже одна дама с окладистой бородой, украшенной разноцветными бусинками, рядом с мужчиной, который должен был быть не менее восьми футов ростом и с одной деревянной ногой. Я задавалась вопросом, было ли это на самом деле, или это была просто часть костюма. Каковы были шансы увидеть настоящих фанатов карни на Перекрестке?

Однако не все могли быть такими красивыми, как Теодор и Баэль. Пара человек была совершенно невзрачной. Но в каждом из них была чувственность и потусторонность, которые сводили это на нет, делая их абсолютно захватывающими дух.

До меня дошло, что все до единого карни мертвы. Они должны были быть пьяны. Осознание этого заставило меня внимательно присмотреться к каждому человеку, пытаясь представить, какое стечение обстоятельств могло привести их к гибели.

Это были нездоровые мысли, но я позволила побаловать себя. Впервые с момента приезда сюда я начала успокаиваться. В конце концов, Теодор сказал, что сегодня вечером я в безопасности, и Баэль тоже обещал мне. Логика подсказывала, что я не должна доверять ни единому слову из их уст, но из всего, что я знала о знаменитом Мете Калфу, я никогда не считала его лжецом.

Музыка заиграла, и женщина на сцене стала более оживленной. Мало-помалу несколько человек присоединились к ней, расставляя различные инструменты и подыгрывая. Песня была сумбурной, но, к удивлению, сработала. Это была смесь мелодий, которые каким-то образом слились воедино и превратились в вечеринку.

— Тебе следует чаще улыбаться, — сказал Теодор, нарушая мое состояние, похожее на транс. Я оторвала взгляд от танцующих и обнаружила, что он наблюдает за мной.

— Разве ты не знаешь, что женщины терпеть не могут, когда им говорят улыбаться? — Поставив свой уже пустой бокал, я улыбнулась ему, хотя и неохотно.

Серебристые глаза Теодора блеснули.

— У тебя красивая улыбка,…когда ты позволяешь себе расслабиться и наслаждаться моментом. — Протянув руку, он убрал волосы с моего плеча. — Что-то подсказывает мне, что ты давно не получала удовольствия.