16

БЕЛЛА

Сердце едва не замирает в груди, когда я слышу шаги Габриэля на кухне, раньше, чем он обычно возвращается домой, и я захлопываю ноутбук. Черт, только и успеваю подумать я, едва удерживаясь от того, чтобы не выдать себя, когда он смотрит на меня с порога, желая узнать, что я делала.

Конечно, он хочет знать. Я впиваюсь зубами в губу, размышляя, можно ли как-то увильнуть от ответа. А может, мне стоит соврать и сказать, что я искала что-то для детей, что-то об образовательной передаче или что-то в этом роде. Что угодно, только не покупки для себя в рабочее время. Но у меня такое чувство, что Габриэль узнает, если я солгу. А если узнает, то будет только хуже. И мы только что пережили мою ошибку, когда я пригласила Клару без его разрешения. Между этим, моими кошмарами и всеми прошлыми травмами, которые я ему открыла, я не знаю, сколько еще у него осталось понимания для меня. Думаю, я уже перешагнула через то, с чем большинство мужчин готовы мириться.

— Белла? — Он смотрит на меня с любопытством, но с легким беспокойством. Я веду себя странно, не отвечая, я знаю это. Я делаю все еще хуже, чем есть на самом деле.

С неохотой я открываю ноутбук и поворачиваю его так, чтобы он мог видеть экран. Это сайт, специализирующийся на фотооборудовании, причем одном из самых лучших.

— Прости, что просматривала сайт во время работы, — быстро извиняюсь я. — Я знаю, что не должна. Но я ничего не делала, поэтому подумала...

— Все в порядке, — почти беззаботно говорит Габриэль, подходя и наклоняя голову, чтобы взглянуть на экран. — Похоже, это хорошее оборудование, — говорит он, и я краснею. Я могу только представить, о чем он думает, возможно, о том, как глупо с моей стороны даже думать о том, чтобы тратить такие деньги на что-то, что является всего лишь хобби.

— Да, — нерешительно говорю я. — Но я просто смотрела. Я не собиралась его покупать.

Он пристально смотрит на меня, его голос понижается. Дэнни не собирается обращать внимание на этот разговор, но у меня складывается впечатление, что он держит его в тайне от Сесилии и, возможно, Агнес.

— А твой отец переводит тебе пособие, Белла?

Мой желудок сжимается. Мы с Кларой говорили об этом моменте, о том, что я могу попытаться превратить свою работу у Габриэля во что-то другое, в возможность независимости. Но я еще не готова к этому. Я так далеко не готова. Но я также не могу лгать Габриэлю. Я чувствую, что это часть того, на чем все это держится, - идея, что я могу прийти с багажом. Возможно, я не смогу быть с ним откровенной во всем, но я не стану ему лгать.

— Нет, — тихо признаю я, подбирая свой тон к его тону. — Раньше. До того, как я переехала сюда. Но с тех пор он ничего не добавлял к моей карточке. Так что я полагаю...

— Что раз я все для тебя делаю, то он не считает нужным делать то же самое. — Тон Габриэля стал резким, и я чувствую, как вспыхивают мои щеки, когда я снова резко закрываю ноутбук.

— Мне очень жаль. Я знаю, что мой отец может быть...

— Это не твоя вина, Белла. — Слова вырываются резко, и я вздрагиваю. Габриэль, должно быть, видит это, потому что мгновенно смягчается, и его голос становится таким же. — Это не твоя вина. Это касается нас с твоим отцом. — Он делает паузу. — Ты упомянула, что любишь фотографию. Должно быть, она тебе очень нравится, если ты проводишь время, просто просматривая сайты вот так. — Он кивает на ноутбук.

Я прикусываю губу.

— Да, — признаюсь я. Я все еще не могу заставить себя сказать ему, насколько сильно, открыть ему эту часть себя. Особенно сейчас, когда он так много знает о моем прошлом, видел, как я плачу посреди ночи, когда сплю в его постели... Это кажется слишком неуместным. Слишком уязвимым. Как будто я должна держать что-то при себе. — Мне очень нравится фотографировать. Правда, в последнее время у меня не было возможности делать это часто.

Габриэль кивает, еле заметно, как будто размышляет о чем-то наедине с собой. Он встает, тянется к карману и, прежде чем я успеваю понять, что происходит, кладет на стол черную кредитную карту.

— Купи себе оборудование, — говорит он. — Все, что захочешь. Мне все равно, сколько ты потратишь. Купи все, что тебе понадобится, и все, что ты захочешь.

— Габриэль! — Я выкрикиваю его имя, прежде чем успеваю остановиться, и вижу, как он напрягается. Его позвоночник на минуту становится жестким, напряжение пульсирует в нем, его руки скручиваются в карманах, и я вижу, как напрягается его челюсть. Что-то во мне тоже сжимается, в животе все скручивается, как будто это первобытная реакция на то, что он только что сделал, что-то, чего я не понимаю до конца. Я знаю только, что он - часть этого, и я тоже.

— Я говорил тебе на днях, чтобы ты купила себе что-нибудь хорошее, — твердо говорит он, оглядываясь на меня. — Ты не сделала этого тогда, так сделай это сейчас. Что хочешь, — повторяет он.

— Не думаю, что ты понимаешь, насколько все это дорого, — слабо протестую я, и Габриэль усмехается, поворачиваясь ко мне лицом.

— У меня есть кое-какие идеи, — язвительно говорит он. — Белла, я собирался платить тебе за эту работу. — Его голос теперь очень низкий, этот разговор явно предназначался только для нас, хотя мы все еще на кухне. Если Агнес и слышит нас, то очень хорошо делает вид, что не слышит. — Но твой отец настоял на том, чтобы деньги переводились ему. Я планировал поговорить с тобой обо всем этом позже, но очевидно, что тебе нужно разобраться в ситуации. — Его челюсть снова сжимается, губы истончаются. — Я собираюсь кое-что сделать, чтобы исправить ситуацию. А пока я этим занимаюсь, ты можешь начать с того, что купишь себе любую камеру, объективы и все остальное, что захочешь. Не возвращай мне карточку, пока не разберешься с этим.

А затем он резко поворачивается на пятках и выходит из комнаты.

Я смотрю ему вслед, шокированная его щедростью. Трудно представить, что он говорит серьезно, но я знаю, что это так. Я слышала это в его голосе, видела в его позе. Габриэль из тех мужчин, которым не нужно кричать и орать, чтобы завоевать авторитет. Он может быть спокойным, сдержанно властным, и что-то в этом уверенном авторитете вызывает дрожь по позвоночнику, а кожу покалывает так, что я чувствую себя почти хорошо.

Я снова открываю ноутбук, смотрю на список камер, объективов и всего оборудования, которое может мне понадобиться. Я смотрю на кредитную карту и понимаю, что должна сделать. Я должна принять этот подарок, и сделать это без чувства вины.

Не надо чувствовать себя виноватой, думаю я, забирая карточку. Габриэль был прав в одном: мне не платят за эту работу. Он что-то говорил о том, что нужно что-то менять, но я не знаю, что он имел в виду. Боюсь строить догадки. Но если он хочет для начала заплатить мне фотооборудованием...

Ну, кто я такая, чтобы спорить?

На этот раз я делаю, как он просил. Добавляю в корзину все, что хочу, и как раз в тот момент, когда Агнес и Сесилия укладывают пирог в духовку, ввожу номер кредитной карты Габриэля и нажимаю кнопку «Оплатить».

Мне становится не по себе, когда я вижу итоговую сумму, но потом я вспоминаю, что если бы я работала на обычной работе, то уже получила бы две зарплаты, почти. Не уверена, что они составили бы такую сумму, но я могу спросить у Клары. Она знает, как устроена настоящая работа. И вместе с угасанием чувства вины за цену приходит волна возбуждения, и все идеи о том, какие снимки я смогу сделать, захлестывают меня.

И тут резкий, сильный стук во входную дверь выбивает меня из колеи.

Агнес хмурится, закрывая духовку.

— Я открою, — говорит она, подталкивая Сесилию к столу. — Наверное, кто-то продает планы кабельного телевидения или что-то в этом роде, но не знает, что нам не нужна его помощь.

Я не говорю Агнес, что кабельного телевидения ни у кого нет уже лет пять-семь, по крайней мере, у людей в возрасте Габриэля. Я просто спрашиваю Сесилию о пироге, который они с Агнес готовили, и она уже на полпути объясняет мне процесс приготовления персикового пирога, когда я слышу, как в кухню возвращается Агнес.

— Белла, — говорит она без предисловий. — Твой отец здесь.

Мой желудок опускается к ногам. Паника мгновенно охватывает меня. Единственная причина, которую я могу придумать, чтобы мой отец был здесь, это то, что он решил, что хватит с меня няньки в доме Габриэля, и хочет, чтобы я вернулась домой и вышла замуж за того мужчину, который, по его мнению, является правильным выбором для меня. Тошнотворное чувство возвращается, только на этот раз по совершенно другой причине, и мир слегка кренится, когда я поднимаюсь на ноги.

Агнес, должно быть, хотя бы немного заметила мою реакцию, потому что она бросает на меня обеспокоенный взгляд, идя к столу. Я не хочу, чтобы отец пришел сюда и снова побеспокоил ее, или Сесилию и Дэнни, поэтому заставляю себя выйти, дойти до гостиной, где, я уверена, он уже ждет.

Он не потрудился сесть, хотя я уверена, что Агнес предложила ему это сделать. Он стоит у камина спиной ко мне, глядя в окно гостиной, как будто это место принадлежит ему, и во мне вспыхивает странный гнев, чувство защиты этого дома, как будто это мой дом, а не Габриэля. Или, скорее, как если бы он был и моим тоже. Все, о чем я могу думать, это то, что ему нечего сюда соваться. Габриэль не стал бы врываться в его дом. У него больше уважения. И я уверена, что мой отец не назначал встречу.

— Папа? — Мой голос выше, чем мне хотелось бы. Он поворачивается, на его лице появляются жесткие черты, и мой желудок снова вздрагивает. Что случилось?

— Я хочу поговорить с тобой, Белла.

Я тяжело сглатываю.

— Хорошо, — говорю я, ненавидя дрожь в своем голосе, но не в силах ее остановить. Мой отец приехал сюда не потому, что скучает по мне. Я никогда не питала иллюзий на этот счет. Но реальность того, чего он, вероятно, хочет, становится все ближе и ближе с каждой секундой, которая проходит.