ГЛАВА 6

КИНСИ

— Для записи, я голосую за то, что это самая ужасная идея в истории ужасных идей, — проворчал Миллер, поднося руку, чтобы постучать в дверь, а затем опустил ее и пихнул меня вперед. — Делай это сама.

— Настоящий мужик, — проворчала я в ответ, пытаясь напомнить своим телу, сердцу и мозгу, что все не по-настоящему, что на самом деле мы не состояли в отношениях, что, если бы Миллер был в моей команде, то был бы самым паршивым товарищем за всю историю времен, потому что, когда я была наиболее ранима, он меня бросил.

Сложите это со всеми причиняющими боль словами, которые он сказал Джексу, когда думал, что я была в ванной, и поймете, что с меня хватит. Я закончила пытаться выяснить, что между нами происходило. Была готова признать поражение и остановить этот фарс. Но потом увидела беспокойство в глазах Миллера, услышала беспокойство в его голосе и поняла, что мой брат, парень на другом конце провода, нуждался в том, чтобы я его поддержала.

И хотя это было совершенно глупо, я играла свою роль, позволяя брату думать, что он может меня контролировать.

И даже не смотря на то, что это причиняло физическую боль… когда я позволяла кому-то другому меня контролировать… все было по-другому, так как это было сделано из любви, а не из страха.

Я вздрогнула.

— Ты собираешься это делать или как? — хриплый шепот Миллера резко прозвучал в моем правом ухе, из-за чего затряслась моя правая нога, а все мое тело загорелось от осознания его близости.

— Да. — Я кивнула и снова постучала. — Я просто… имею в виду, что мы дружили в колледже. Я видела ее несколько раз во время «счастливых часов» и знаю лишь то, что она не замужем, суперхорошенькая, умная. И, да, кого я обманываю. Я едва ее знаю, но Джексу нужна пара, иначе его внимание будет сосредоточено лишь на нас с тобой, и он сможет сказать, что я...

Миллер напрягся за моей спиной. Его ладони пробежались по моим рукам, став причиной непроизвольной дрожи, охватившей мое тело.

— Он это заметит.

— Не могу притворяться. — Я отдернулась от него. — Это похоть, не то чтобы я провела все лето, трахаясь с каждым свободным парнем в пределе досягаемости, как делал кое-кто другой.

— Я не трахаю парней.

— Пофиг, — прошипела я. — Ты знаешь, о чем я!

— Извини.

Меня настолько потрясло, произнесенное им слово, что у меня «отвалилась» челюсть как раз в тот момент, когда распахнулась дверь. На Харли были джинсы-бойфренды, черные берцы, белая блузка с оголенными плечами и шапка с надписью «Эмоционально недоступна».

Миллер присвистнул.

Она была потрясающе красива с огненно-рыжими волосами и сине-голубыми глазами, на ней практически не было косметики, лишь тушь и блеск для губ. Взглянув на нее, каждая неуверенная в себе девушка захотела бы сброситься со скалы.

А еще Харли была одной из самых независимых личностей, которых я знала.

В первую очередь именно по этой причине я ее и позвала.

И умоляла ее пойти, хотя и не «зависала» с ней много месяцев, но не из-за того, что мне не нравилась ее компания, а из-за того, что я была за границей, а Харли была моделью рекламирующей экипировку для спортсменов, путешествовала по миру и занималась йогой на песчаных пляжах — она на самом деле очень сильно выделялась. Фактически, она больше походила на девушку из рок-группы.

— Что? — Харли пожала плечами. — Ребята, вы готовы это сделать?

Миллер протянул ей руку со словами:

— Я Квинтон…

— Да, я знаю, кто ты, у меня есть телевизор. Ой, ребята, а еще я видела в новостях вашу ну очень уж пикантную фотографию, — она подмигнула. — Думаю, можно с уверенностью сказать, что даже моя бабуля знает, кто ты такой, а она слепая на правый глаз. Дайте-ка я возьму свое пальто.

— Замечательно, — выдохнул Миллер. — Это совсем не странно. — Он повернулся ко мне. — Ты точно уверена, что твой брат не присылал тебе никаких предупреждающих СМС о том, что собирается меня убить?

— Ни одного. — Я нахмурилась. — Все это вызывает разочарование, если ты меня спросишь, я имею в виду, каким отношениям не нужно немного перчинки?

— Немного перчинки — это секс-шоп. А перчинка по версии Джекса — это мачете. — Миллер покачал головой. — Огромная разница между этими специями, Вафелька.

— Вафелька? — произнесла Харли, появившись снова, с пальто в руке.

— Игнорируй Цыпленочка, он расстроен тем, что его член сегодня утром не выбрался из курятника. — Я погладила Миллера по плечу. Он послал мне напряженный взгляд. Я подмигнула.

— У меня плохое предчувствие по этому поводу, — громко сказал Миллер.

— Выше голову. — Я схватила его за руку. — По крайней мере, его внимание будет сосредоточено не на твоем убийстве. И ты еще называешь меня бессердечной.

Я абстрагировалась от извинения, которое он попросил несколько минут назад.

И не знала, быть ли мне благодарной или разочарованной.

Ведь в этот момент он говорил, словно сам в это верил.

И к лучшему то, что я игнорировала любые извинения с его стороны — мне было легче справиться с Миллером Квинтоном, являвшемся мужиком-шлюхой и раздражающим фальшивым парнем. А Миллера Квинтона, мужчину, который извинялся, который смотрел на тебя так, словно действительно говорил, что думал, словно хотел это доказать… Ну, от этого не смогла бы отказаться ни одна женщина.

А я была слабее большинства.

В конце концов, я уже с ним спала дважды за одну ночь, при этом полностью понимая, что он, скорее всего, урод.

Я просто не думала, что узнаю об этом, когда он будет паковать мои чемоданы.

Я скривилась.

— Ты в порядке? — спросила Харли.

— Никогда не чувствовала себя лучше, — соврала я.

Мы в молчании подошли к машине.

За рулем был Миллер, хоть я и просила ключи.

А я натаскивала Харли, рассказывая обо всех возможностях, с помощью которых она сможет расположить к себе Джекса и отвлечь его от всего того стресса, что был в жизни брата.

Я просто надеялась, что это сработает.

Мой телефон завибрировал.

МАМА: Отец хочет повидаться с тобой в понедельник. К тому времени он должен почувствовать себя лучше.

Наконец-то. Я с облегчением вздохнула.

Я: Я приду.

МАМА: Он рад, просто… будь готова.

К чему? Хотелось мне спросить. К тому, что он будет выглядеть больным? Мне было все равно, даже если он будет похож на скелет, он — мой герой, а каждому герою нужен друг.

Я не понимала, что машина остановилась, пока не услышала захлопывающуюся дверцу.

Когда я подняла глаза, Харли уже шла к ресторану.

А Миллер пялился на меня, его голубые глаза пронзали мои в поисках ответов, которые я не была готова ему дать.

Почему я грустила?

Почему это так задевало за живое?

Почему Джекс был таким чрезмерно защищающим?

Миллер был проницательным, я лишь надеялась, что этот взгляд выражал искреннюю заботу и больше ничего.

— Что? — Я потянулась к своему ремню безопасности.

Он положил ладонь поверх моей, удерживая руку.

— Что-то не так.

Не вопрос. Утверждение.

— Ты подразумеваешь что-то помимо того, что у моего отца рак? — огрызнулась я, а потом опустила голову.

— Кинс…

— Я проголодалась, а ты удерживаешь меня в горячей машине. — Я сглотнула, натянутая улыбка причиняла почти столько же боли, как и комок в горле.

— Кинс…

— Нет. — Я облизала губы. — Знаешь, перед Вегасом мы были друзьями, верно?

— Верно. — Он не отводил взгляда от моих глаз. — Я почти уверен, что ты заставила меня быть твоим другом, но не в этом суть.

Я знала, что он дразнится, но мои доспехи не были подняты.

Поэтому, вместо смеха, я почувствовала накатывающие на глаза слезы, грозившие покатиться по щекам.

— Дерьмо, Кинс. — Он отстегнул мой ремень безопасности и обхватил руками мое лицо. — Я пошутил.

Я попыталась вырваться из его хватки, но он ее усилил.

Как же приятно было ощущать прикосновения Миллера.

Слишком приятно было чувствовать его руки, вдыхать запах и не думать ни о чем. Он заставлял меня чувствовать себя в безопасности в его руках, когда весь мир вокруг рушился.

— Друзья, — прошептала я. — Возможно, когда никто не смотрит, мы можем это сделать… и забыть о том, что было в промежутке.

— В промежутке было два раза, когда я видел тебя голой и дарил тебе несколько множественных оргазмов, пока ты выкрикивала мое имя и впивалась зубами в мое плечо — вот что было в промежутке.

У меня запылало лицо.

— Пожалуйста.

У него вздымалась грудь; он прикусил свою нижнюю губу, затем отпустил ее, и мое тело наполнилось тревожной нуждой проделать то же самое, чтобы убедиться в том, что она на вкус такая же, как я помнила. Возможно, мне нужна была какая-то больная уверенность, что, несмотря на весь хаос вокруг меня… Миллер на вкус был все тем же.

Островок безопасности.

Который был совсем не безопасным.

— Пожалуйста, — снова повторила я.

Когда-то я поклялась, что больше никогда не стану жертвой по отношению к парню, и все же с Миллером я позволила себе быть «пнутым» щенком, девочкой, которую он оттолкнул, после того как взял — и как же легко он это сделал.

Возможно, Андерсон был прав.

Всегда говорил, как мне повезло, что у меня такой парень, как он, что я бесполезна, мусор, глупая черлидирша.

Нет.

Я выкинула эту мысль из своей головы.

И вот почему я не могла этого сделать, не с Миллером. Я могла притворяться перед камерами, притворяться перед своим братом, чтобы он думал, что я в безопасности от когтей Андерсона, но, не находясь с Миллером наедине… как бы сильно ни жаждала этого, как бы легко это ни было.

Это убило бы меня.

Это убило бы все, что осталось во мне от меня.

Сильные «частички» меня, которые подарил мне Джекс, постоянно сражались со слабыми, которые Андерсон пытался вселить в мою психику. Я не собиралась позволять ему победить.

— Кинс. — Лоб Миллера коснулся моего лба. — Я никогда не хотел причинять тебе боль.

— Прости? — Охеренно. Просто отлично. Именно это хочет услышать каждая девушка. — Ты никогда не хотел причинять мне боль, хотя пришел в мой дом, упаковал мои чемоданы и даже ни разу не посмотрел на меня, пока высаживал меня в гребаном аэропорту? С таким же успехом ты мог бы выгнать меня из страны, хлопнув по заднице, Миллер! А я не такая девушка! Я не сплю с кем попало! Так что не сиди здесь весь такой крутой и сильный в своей дорогой машине, весь из себя чувствительный, и не гони мне всю эту туфту, которую каждый день слышит каждая девушка в этом мире, когда тот самый парень, который трахал её до забытья накануне вечером, неожиданно решает, что ему не нужно ничего, кроме крепкой задницы. Если хочешь именно этого — то ты более чем способен найти это в другом месте. Друзья. Прими это или уходи. И даже сейчас я чувствую себя слишком щедрой. Мы делаем это только для того, чтобы мой брат не сошел с ума, думая о моем отце и о возможности того… — Я замолчала. Мне пришлось это сделать.