ГЛАВА 12

МИЛЛЕР

Семейный ужин.

То, чего я не делал с тех пор, как умерла моя мама.

Из-за мысли о том, что в течение всего ужина я на самом деле буду сидеть с родителями Кинси, был готов бежать в противоположном направлении.

Это была слишком больная тема.

Прежде чем мой папа обнаружил любовь всей своей жизни — алкоголь — у него была другая. Моя мама.

И хотя у них не было идеального брака, им всегда удавалось собираться каждое воскресенье для совместного ужина.

Там всегда было одно и то же. Жареная морковь с несколькими картошками. Иногда был десерт и почти всегда, мы заканчивали есть в гостиной за просмотром телевизионной трансляции игр Национальной футбольной лиги на канале NBC.

Традиция.

Это слово обжигало.

У меня было такое ощущение в груди, что сердце билось слишком часто, словно я не мог остановиться и вот-вот взорвусь изнутри.

Но Кинси попросила.

И затем добавила — словно я уже не получил достаточно эмоционального дерьма — что ее папа был бы счастлив увидеть ее с кем-то.

Отлично.

Если бы он только знал, что я причинил ей боль, и не один, а два раза.

Что, вероятно, именно я был причиной того, что она была такой рассерженной, когда вернулась из Европы.

Что я был способен только на то, чтобы сделать это снова.

И что, несмотря на все это — я все еще хотел, хотел ее — возможно, потому, что когда я был с ней, она заставила меня хотеть большего.

И если это не вселяло страх, то не знаю, что вселяло.

Я потерял Эм.

Я потерял маму. Единственных двух женщин, которых я любил в своей жизни, вырвали у меня под разными обстоятельствами. Я не был уверен, что смогу такое пережить в третий раз.

Я не был уверен, что хочу хотя бы попробовать.

А такие девушки, как Кинс, словно яркие бликующие солнечные лучики, которые знали, как выломать дверь и войти, но боялись темноты — они заслуживали героя. А не эмоционально-двинутого футболиста, который скорее переспал бы с множеством других женщин, чем отдал бы свое сердце и снова бы его потерял.

Это было глупо?

Глупо.

Единственное объяснение, которое у меня было, было даже глупее.

Думаю… нет, знаю.

Мое сердце не было целым.

Так разве это было честно с моей стороны — вообще пытаться дать что-то, что даже не функционировало должным образом, девушке, у которой было самое большое сердце, которое я видел?

Это было несправедливо.

Но не делало ее менее желательной, и чертовски точно не могло погасить пламя моей похоти.

Совсем нет.

Звук передаваемых за ужином тарелок вернул меня к настоящему. В мой нынешний ад.

К ужину.

— Итак, Харли. — Паула, мама Кинси, передала ей салат. — Чем ты занимаешься, милая?

— Йогой, — хрипло сказал Джекс, вмешиваясь. — А еще она модель… что же это?.. Детской одежды?

— Упс, я подумала, что это моя курица, — сказала Харли, схватив вилку и сильно ткнув Джекса в руку.

Джекс потер руку.

— И на самом деле это спортивная одежда, о которой должен знать ваш сын, поскольку он утверждает, что спортсмен, но это еще предстоит доказать в этом сезоне, не так ли… милый?

Санчес протянул руку над столом и протянул Джексу разделочный нож с твердым одобрительным кивком.

— Итак, ребята. — Паула рассмеялась. — Думаю, что Харли дело говорит. У тебя впереди трудный год.

— Как мило… — сказал Джекс, словно давясь словами, — …модель указывает спортсмену. — Он схватил нож и начал нарезать курицу, надавливая так сильно, что один кусок полетел на мою тарелку, а затем на тарелку Кинси.

— Осторожно, милый! — сказала Паула. — Эта птица мягкая.

— Я знаю, кое-что еще, что тоже мягкое, — пробормотала Харли вполголоса.

Эмерсон подавилась вином, а Санчес потянулся к бутылке и наполнил вином пустой стакан для воды Джекса, снова одобрительно кивая ему.

Как только все наполнили свои тарелки едой, я предположил, что все пройдет мирно.

За жеванием.

За болтовней.

За кофе.

Я бы пошел домой, стукнулся бы головой о стену, принял бы холодный душ и попытался бы не мечтать о голой Кинси.

В общем, именно это я делал последние несколько месяцев, пока Кинс находилась в Европе.

Но судьба не была такой доброй.

— Итак, Миллер, — бросил Бен, ножом в левой руке указывая в мою сторону так, словно собирался его швырнуть. — Ты спишь с моей дочерью?

Джекс выплюнул вино прямо в лицо Санчеса.

Эмерсон передала ему салфетку, но уже после того как рассмеялась в нее и вытерла несколько слезинок.

Санчес выругался и вытер красное вино, а затем бросил салфетку в лицо Джекса.

— Папа… — пришлось вымолвить Кинс. Немедленно. Из-за ножа, направленного на мое сердце. — Это глупый вопрос, мы только начали встречаться!

— Угу. — Нож не сдвинулся с места. — А мы с твоей мамой были девственниками в нашу первую брачную ночь. Ты же понимаешь, что в этом случае Джекс был бы недоношенным?

Санчес наигранно ойкнул.

— Да, я бы поставила на недоношенный. Разве не это влияет на развитие мышц? — пожав плечами, сказала Харли.

Джекс застонал в свой бокал с вином, но продолжил пить, а Харли слегка взвизгнула, словно ее только что ущипнули.

— Ха-ха. — Черт, почему здесь так жарко? Я потянул за ворот своей рубашки и проглотил комок в чертовски сухом горле. — Сэр, со всем уважением, я бы никогда не... — ложь, все ложь, я видел ее сиськи! Признание было буквально на кончике моего языка, обычно я лучше действовал под таким давлением, я был тай-эндом, ради всего святого! — Я бы не вел себя так… неуважительно.

Он опустил нож.

Я выдохнул.

Он снова поднял нож.

Мой член дернулся с абсолютным ужасом вины.

— Значит, ты говоришь… что тот поцелуй, что был между вами… когда это было, Паула, два дня назад?

— Ты прав. — Она эмоционально кивнула. — Дорогой, твой язык был довольно… заметным.

— Очень заметным, — согласился он. Черт, я думал, что у этого мужика рак!? Почему он выглядел так, словно в нескольких секундах от того, чтобы меня кастрировать? — А говоришь, что ты ухаживаешь за моей маленькой девочкой.

— Сэр, да, сэр. — Я внезапно оказался в армии. Был готов умереть за короля и за страну… или просто защитить все нижние конечности от террориста ножом.

— Ох. — Он уронил нож. — Ну, что, черт возьми, с тобой не так? Ты не считаешь ее красоткой?

Джекс зарычал, засовывая кусочек мяса в рот, направляя на меня взгляд, который заставил бы обмочиться большинство мужчин.

— Она красивая, — сказал я, глядя в свою тарелку. — Одна из самых красивых девушек, которых я когда-либо видел.

Маленькие пальчики провели по моему бедру, а затем последовала и рука — я знал, что это Кинси, и схватился за ее руку, как за спасательный круг.

— Итак, она самая красивая штучка, которую ты когда-либо видел и все же… ты держишь «его» в штанах?

— Из страха, что кое-кто его оторвет. — Я указал на Джекса. — Конечно, да, в значительной степени.

Кинси фыркнула рядом со мной.

— Ну, если я чему-то и научился… — Бен снова начал нарезать мясо. — Жизнь так чертовски коротка… черт, не будь таким парнем, сынок. Тем, который позволит уйти красивой девушке. Если бы я сделал это с Паулой, то не мучился бы здесь вот с этим болваном. — Он указал на Джекса. — Или с моей маленькой принцессой.

— Я — принцесса! — Кинси рассмеялась глядя на Джекса, а он ей ухмыльнулся в ответ. Очевидно, такое было нормально для их семьи.

— Хорошо, сэр… — Я выдохнул. Я что, только что согласился заниматься сексом с Кинси? Неужели ее отец только что… попросил меня об этом? Что у них за семья такая?

— Спасибо, — сказала Кинси себе под нос. — Он очень вспыльчивый, когда дело касается… любви.

Она опустила глаза.

И так вина из-за всей этой ситуации резко вернулась. Потому что я все от нее утаил… из-за моего собственного страха, из-за моего собственного эгоизма.

— Ты знаешь, как «хорошо себя показать»?

О, замечательно, больше вопросов от Бена… парню нужна своя комедия.

Рука Кинси переместилась, и оказалась на «переде» моих джинсов.

Я чуть не подпрыгнул.

— Миллер? — влез Санчес. — Поверьте мне, если бы вы услышали звуки, доносившиеся из его квартиры этим летом, вам действительно не нужно было бы задавать этот вопрос.

Кинси отдернула руку.

А мой член заплакал из-за потери ее пальцев.

Блядь.

Я опустил голову.

Две девушки. Пока ее не было, я спал с двумя девушками, которые ничего для меня не значили. Я не собирался ей рассказывать — не то чтобы мы тогда встречались.

Но я знал, что это будет иметь значение.

Это было бы важно для нее.

Потому что, как Кинс сказала вчера, она не была той девушкой, с которой можно переспать, а на следующее утро отправить паковать чемодан. Держу пари, что последним парнем, с которым она была, был Андерсон, мудак, который все еще имел странную умственную и эмоциональную власть над ней.

Я свалил и занимался бессмысленным сексом с двумя девушками, которые не видели ничего, кроме наличных в моих карманах и тела, которое могло бы обеспечить им хорошее времяпрепровождение, а еще был виноват и потому, что использовал их, чтобы забыть о Кинси.

Над столом воцарилось молчание.

Эмерсон медленно покачала мне головой.

Отлично, теперь Эм тоже была разочарована.

Будто она не выходила замуж за парня, который в прошлом году сказал, что хочет поиметь ее ради забавы.

И посмотрите, что из этого получилось!

— Мама. — Голос Кинси дрогнул. — Я пойду проверю пирог, хорошо?

— Я пойду с тобой. — Я встал.

— Нет. — Джекс качнул головой. — Я пойду.

Я попытался улыбнуться.

И провалился.

И подумал, что потерял Кинси.

А затем подумал, был ли она вообще у меня?