Я отдернулась от брата и встретилась глазами с прищуренным взглядом Миллера. Я отказывалась давать ему знать эту часть меня, ту часть, которая еще больше затруднит возможность того, что он влюбится в меня.

Да о чем это я?

Неужели я хотела этого?

Нет.

Оставайся сильной.

Непоколебимой.

Он хочет только секса.

Ничего себе, я вдруг почувствовала себя, прям как Эмерсон в прошлом году с Санчесом, застрявшей с парнем, который хотел от меня только одного, в то время как я хотела намного большего.

Больше всего.

Если и была одна вещь, которую я поняла из-за Андерсона — из моего прошлого — это то, что я заслуживала большего.

И собиралась бороться за это.

Больше никакой слабости.

Больше никако…

Полотенце упало.

Оно, блин, упало.

На пол.

Миллер быстро его подобрал.

Я замедлила время… или, возможно, время просто замедлилось по моей прихоти. Он…

— Прикройся, мужик! — Джекс бросил на него гневный взгляд, а затем снова обратил на меня внимание, но не раньше, чем я заметила, что Миллер мне подмигнул.

Ублюдок сделал это нарочно!

О, да, позже он заплатит за это.

После того, как я переживу этот момент, по крайней мере, несколько десятков раз, а затем сохраню его в самом дальнем уголке памяти в папке с надписью «Голый Миллер». Которая, так вышло, будет за папкой «Лучшие оргазмы моей жизни», которая стояла прямо перед папкой «Поцелуи Миллера».

Миллер поднял руки в знак поражения и пошел к мужской раздевалке, скорее всего, переодеться.

— Кинс, — простонал Джекс. — Посмотри на меня.

Я встретилась с ним глазами.

Проклятье, я ненавидела видеть в них беспокойство.

— Я знаю, что мама написала тебе о семейном ужине. Она буквально сделала это прямо на моих глазах и, конечно же, сразу после того, как папа показал мне средний палец.

Я хихикнула.

— И судя по твоей переписке, ты приведешь Харли.

Левый глаз Джекса дернулся, он быстро опустил взгляд на пол.

— Меня практически принудила мама.

— Да, я уже вижу, как это было. Сколько в ней? Сто пятьдесят семь сантиметров? Пятьдесят два килограмма в мокрой одежде? Бедный мальчик, что же мама сделала? Села на тебя? Ткнула пальцем в грудь и угрожала плюнуть тебе на лоб?

— Очень смешно. — Он ухмыльнулся, но все еще не встречался со мной глазами. — Она, х-м, использовала принуждение. Давай просто скажем, что она очень хороша в «нагромождении» на человека груды вины и в том, чтобы заставить тебя поблагодарить в ответ.

— Как и кое-кто другой, кого я знаю.

— Х-м... — брат сделал шаг вперед, посмотрел назад, затем прижал руки к моим плечам. — Ты не… Боже, поверить не могу, что я вообще об этом спрашиваю. Я имею в виду, это же ты… — вставьте неловкий смешок. — Между тобой и Миллером ничего не происходит, верно? Ну, знаешь, помимо всего этого «фальшивые парень-девушка», чтобы мудак Андерсон держался подальше?

Я широко улыбнулась. Это была улыбка лгуньи. Я это знала. Просто надеялась, что брат этого не поймет — опять же, это же был Джекс, он мог читать меня, как открытую книгу.

— Ты попросил о том, чтобы мы встречались, именно это мы и делаем. Больше ничего.

Вот так, это хорошо прозвучало.

— Значит, вы просто… друзья.

— Он просто цыпленок к моей вафле, брат, не беспокойся.

— Я бы не отказался от вафель. — Джекс похлопал себя по шести кубикам пресса под обтягивающей белой футболкой. Вероятно, он мог съесть целую гору и по-прежнему выглядел бы так, словно в третий раз сошел с обложки Men's Fitness.

— Ты и еда. — Я стукнула его в грудь.

— Я люблю поесть.

— Нездоровую пищу, — поддразнила я.

Он накрыл ладонью мой рот.

— Скажешь хоть одной душе, и я снова тебя запру. Тяжелые времена, и все такое.

Я куснула его руку, брат взвизгнул.

— Мистер Я-ем-только-салаты-перед-другими-людьми-а-при-закрытых-дверях-у-меня-есть-тайник-из-конфет-в-каждом-укромном-уголке-квартиры! Даже в твоей тумбочке! Забудь про презервативы! У тебя там Желейные бобы!

— Кинс, клянусь, если ты кому-нибудь скажешь...

— Скитлс. — Я скрестила руки на груди. — Но только красные.

— На этом все. — Джекс устремился ко мне, одной рукой перекинул меня через плечо, затем схватил обе наши сумки и направился на улицу. — Пора идти домой, прежде чем ты выболтаешь еще больше коммерческих тайн.

— О-о-ох! — Я рассмеялась. — Типа той, что за день до игры ты ешь пиццу только с ананасом, и буквально отправляешь обратно вышеупомянутую пиццу, если на ней не будет ровно тридцать восемь кусочков ананаса?

Он ущипнул меня за ногу.

— Эй!

— Тпру! — Миллер только что вышел из раздевалки, полностью одетый, черт. — Она причиняет тебе неприятности, мужик?

— Когда она не причиняла мне неприятности?

— Хорошо, что теперь мы разделяем это бремя, — сказал Миллер, подмигивая мне, а затем последовал за нами.

— Правда!? — пошутил Джекс.

Но его шутка удалась, потому что все время, что Миллер следовал за нами, он делал лишь одно — смотрел прямо в вырез моей футболки с многообещающей ухмылкой на лице.

Я попала.