— Как долго?

Он заколебался, что означало, что он понял, о чём я спрашиваю.

— Долгое время.

— Как долго, Найл?

— Время от времени в течение пяти столетий. Неуклонный спад в течение последних трёхсот лет, — он глубоко вздохнул. — Почти постоянно в течение последних ста лет.

Я отодвинулся от него и рухнул на спину рядом с ним. Я прикрыл глаза рукой и просто... дышал. Я был в огне целое столетие?

— Ты накачал меня наркотиками, — пробормотал я. — Использовал на мне свои зелья.

Он убрал мою руку.

— Ты не оставил мне выбора.

— Чушь собачья.

— Ты помнишь, как разрушили тот мост в Португалии?

— Нет.

— Деревянный театр в Лондоне?

— Какой театр?

— Вот именно. Театра нет, потому что ты сжёг его дотла, — он сел и провёл рукой по волосам. Его лоб был нахмурен, тон взволнованный. — Я не знал, что делать. Мне нужен был способ сдержать твоего зверя, но у меня не было заклинаний, чтобы создать достаточно сильный яд.

— Ты имеешь в виду проклятие?

Его взгляд был достаточно острым, чтобы резать стекло.

— О, теперь ты хочешь поговорить о колдовстве? Ладно, мне не хватило проклятий, чтобы создать яд, достаточно сильный, чтобы помешать тебе уничтожить весь грёбаный мир. Другие Перворождённые дышали мне в затылок, угрожая новой войной. Поэтому я проглотил свою гордость и спросил Мулло.

Я резко выпрямился.

— Ты ходил к Мулло? Этой кровожадной, коварной змее? — мой гнев разгорался всё сильнее. — Ты просил его о помощи?

— Мне больше некуда было обратиться. Больше не у кого спросить. Что бы ты хотел, чтобы я сделал, Кормак?

— Не вступал в сговор с одним из наших злейших грёбаных врагов! Господи, Найл, где же твоё чувство преданности?

Он отшатнулся, как будто я его ударил. С него слетело потрясённое молчание, и в его глазах промелькнула боль.

Нет, не боль. Неверие. Он не мог поверить в то, что я только что сказал.

Мгновенное сожаление наполнило меня. Я потянулся к нему.

— Нет, — он встал с кровати и встал рядом с ней, его плечи были так напряжены, что казалось, он вот-вот сломается. Пространство между нами с таким же успехом могло быть океаном. После ещё одной паузы он повернулся и подошёл к окну.

Блядь.

Блядь.

Я сжал кулак, готовый ударить им по кровати. Но я уже был жестоким. Мы с Найлом не подрались, но я всё равно ранил его. Я понятия не имел, через что ему пришлось пройти. У меня не было абсолютно никакого права судить о его выборе. Едва ли это было наше первое разногласие. В прошлом мы ссорились бесчисленное количество раз, но ни один спор не вызывал у меня чувства, что моё сердце может разбиться — или что я разбил его.

И я знал это, потому что помнил прошлое. Воспоминания всколыхнулись в моём сознании, и я почувствовал облегчение от того, что избавился от них. Огонь отнял у меня так много сил, но это никак не повлияло на моё время с Найлом. Оно не сгорело дотла.

Но мои воспоминания прекратились, когда я потерял себя.

У Найла этого не было. Пока я томился в огне, он продолжал жить. Он защищал меня — и нашу расу — как мог. И он был прав: я не оставил ему выбора. От чего он отказался за последние триста лет? Как он провёл последнее столетие?

Он был один. Опекун сломленной пары. Я потёр подбородок. Боги, он, должно быть, брил меня. Вытирал задницу и чистил зубы. Подстригал мои дурацкие ногти.

Стыд пронзил меня, его прилив был настолько ошеломляющим, что я почти не мог смотреть на его напряжённую спину. Почти. Каким бы эгоистичным придурком я ни был, я продолжал упиваться им.

Его плечи приподнялись.

— Я вижу тебя в окне.

Я встал с кровати и подошёл, чтобы встать рядом с ним. Мы были высоко в воздухе — гораздо выше, чем это было возможно. Вокруг нас высились здания, их окна светились ярче звёзд. Внизу ползали крошечные... твари. Как металлические жуки. Жуткие.

— Что это за место? — спросил я.

— Америка.

Я мотнул головой в сторону Найла, который мягко улыбался, любуясь открывшимся видом.

— Колонии?

— Страна. Они выиграли свою войну.

Хм.

— Франция помогла им.

Я снова перевёл взгляд на город-крепость.

— Ну, они, как правило, приходят на помощь, когда это важно.

— Мм-м.

Я сглотнул.

— А что с Бейтиром? Когда я был с Изольдой в склепе, там было... — я порылся в своих затуманенных мыслях, но это было всё равно что пытаться уловить туман. — Что-то случилось, — закончил я, расстроенный тем, что не смог вспомнить больше.

— Она близнец Брэма МакГрегора.

Я бросил на него ещё один острый взгляд.

— Он служил в моей...

— Суверенной Страже, да. Я... распустил их, когда ты заболел. Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, насколько все ухудшилось.

Смущение затопило меня, разочарование преследовало по пятам. Я потерял себя в огне, но, очевидно, потерял гораздо больше, чем думал. Предполагалось, что Суверенная Стража должна была защищать короля. Вместо этого стражникам нужна была защита от меня. Найл, возможно, выразился бы иначе, но реальность была очевидна.

— Ты можешь восстановить их, — сухо сказал он. — Я имею в виду, это твоё решение. Я не пытаюсь указывать тебе, что делать.

— Я так не думаю, — боги, он убивал меня. Он был совсем рядом со мной, но ощущался за миллион миль отсюда. — Мы можем поговорить об этом позже. Расскажи мне ещё об Изольде. Пожалуйста.

— Врач Ульмак украл её при рождении и заточил в башне на уровне демонов, — глаза Найла встретились с моими в стекле. — Демоны хотят её вернуть, и я не знаю почему.

Рычание вырвалось у меня из горла.

— Они, черт возьми, не могут заполучить её.

— Конечно, нет. Я немного рассказал ей о том, кто она на самом деле, но для неё всё это шок, — он снова посмотрел на открывшийся вид и на мгновение замолчал. Затем: — Хорошо, что ты рядом со мной. Я верю, что нам обоим будет легче направлять её.

Я повернулся к нему лицом, и мне пришлось сдержаться, чтобы не заключить его в объятия.

— Я больше не покину тебя... если ты примешь меня.

Он повернулся.

— Это никогда не было вопросом.

Облегчение нахлынуло на меня. Он был так прекрасен, мой тёмный ведьмак. И я причинил ему боль. Сомневался в нём.

— Найл…

— Всё хорошо.

— Это не так, — я схватил его руку и поднёс к своим губам. Я прижал костяшки его пальцев к своему рту и вдохнул его, принеся в свои лёгкие его аромат дыма и специй. Под ним также чувствовался более тонкий аромат — чего-то прохладного и неподвижного. — От тебя всегда пахло водой, — пробормотал я.

— А тебе нравится власть, — тихо сказал он.

Я опустил его руку, но продолжал держать её.

— Невозможно, — прошептал я, — потому что я всегда бываю бессилен, когда с тобой.

Его ноздри раздулись.

— Кормак...

Я проиграл битву за то, чтобы держаться от него подальше. Притянув его бёдра к своим, я наклонил голову и позволил своим губам коснуться его губ.

— Прости меня.

— Здесь нечего прощать.

Там было, но у меня была целая вечность, чтобы загладить свою вину перед ним. И в тот момент меня больше интересовало извиняться своим телом, чем ртом.

Что ж, возможно, мой рот мог бы извиниться по-своему.

Я похлопал его по заднице и сжал мускулистые ягодицы через тонкие брюки.

— Я хочу сделать с тобой много очень плохих вещей.

У него перехватило дыхание.

— Например, что?

Я приблизил губы к его уху.

— Это длинный список, моё сердце. А теперь иди и ложись на эту грёбаную кровать.

***

Найлу потребовалось около четырёх секунд, чтобы выполнить мою команду, и три из них он потратил на то, чтобы сбросить брюки и чуть не споткнуться о них, торопясь добраться до кровати.

Теперь он тяжело сидел на ней, его член был похож на железный шип между мускулистых бёдер.

Я направился к нему, желая, чтобы мой собственный член двигался сам по себе.

Потому что я хотел, чтобы это длилось вечно.

Найл скользнул мрачным взглядом по моему телу.

— Сними брюки.

Я приподнял бровь.

— Властный.

Он откинулся назад, опершись всем весом на ладони.

— Я был первым.

Чёрт возьми, он определённо был. Улыбнувшись, я усилием воли сбросил брюки.

— Это так странно, когда ты так делаешь.

Я встал между его ног и запустил пальцы в его мягкие волосы.

— Нет ничего более странного, чем то, что ты поёшь на своём ведьмовском языке и варишь заклинания в своих маленьких чашечках.

Он напрягся.

Ах, чёрт.

— Найл, — я нежно потянул его за волосы, пока он не поднял на меня глаза. — Я дурак, — тихо сказал я. — Я люблю тебя, и мне жаль.

Его горло сжалось, когда он сглотнул.

— И я тебя, — его акцент усилился, когда он перешёл на акцент своей юности. — Я... боялся, что могу потерять тебя из-за этого огня.

— Сейчас я здесь.

— Да, — прохрипел он, — так и есть, — он вырвался из моих рук, и его взгляд упал на мой член, который был болезненно твёрдым и налитым влагой. Он бросил на меня лукавый взгляд. — Ну, кто теперь мокрый? — его язык высунулся и поймал каплю.

Я зашипел на выдохе, мои пальцы дёрнулись, чтобы снова схватить его за голову.

— Да, потому что ты так возбуждаешь меня, что я ничего не вижу. Из-за тебя у меня течёт член, так почему бы тебе не использовать свой рот с пользой и не вылизать то, что ты натворил.

Воздух между нами сместился, как дым.

— Да, господин, — выдохнул он, схватил меня за бёдра и взял в рот. Его тёмные глаза заблестели, когда он облизал и пососал кончик. Он слизнул влагу, выступившую бисеринками на моей щели, прежде чем втянуть меня в своё горло. Он замурлыкал, и вибрации прокатились по моему стволу вниз, к ногам. Я выпрямился и запустил руку в его волосы.

Он застонал и покачал головой, принимая меня к задней стенке своего горла. Его рот был раем, но это было не то, что мне от него было нужно.

Не сегодня.

Я оторвал его от своего члена, наклонился и обхватил его за бёдра. Одним движением я поднял его на кровать и накрыла его тело своим.

— Кормак.

Я замер, заметив перемену в его голосе.

— Что не так?

— Смазка.

— Что?

Он толкнул меня в плечи.

— Поднимись на минутку, и я тебе покажу, — я отступил, и он протянул руку к маленькому столику рядом с кроватью. Он порылся с минуту и достал маленькую бутылочку с прозрачной жидкостью.