53

МАТТЕО

За все эти годы я пытал множество мужчин. Убивал тоже. Я давно научился уходить глубоко внутрь себя –в холодное, темное место, лишенное человечности. Но во мне бушевало множество чувств, когда я сидел за столом напротив Рустика Иванова. София по-прежнему отказывалась рассказывать мне какие-либо подробности о том, что ее отец делал с ней, но и этого было достаточно, чтобы понять, насколько ситуация была дерьмовой.

Я поднял бокал, когда Рустик произнес тост.

Его дни были сочтены.

— До меня дошли слухи о каких-то неприятностях в вашем городе, — сказал Рустик, выпив еще рюмку водки.

Я склонил голову.

— Албанцы становятся все смелее.

Я не хотел вдаваться в подробности, отказываясь показывать какую-либо слабость перед этими людьми, но мне нужно было увидеть, как много они уже знают.

Русские переглянулись.

— Итак, мы тебя услышали, — сказал Рустик. — Арбен еще более безрассуден, чем его отец.

— Они мешают контрабанде наркотиков? — спросил Богдан невнятным голосом с сильным акцентом.

Его глаза были стеклянными, и я задавался вопросом, был ли он просто пьян или в этом тоже были замешаны наркотики.

— Нет, — ответил Ромео. — Наши торговые пути под контролем. Нас беспокоит торговля, которую албанцы пытаются провернуть в городе.

Рустик поднял брови.

— Торговля людьми?

Я склонил голову. Все знали об отвращении моего отца и моей неприязни к этому. До сих пор Рустик этим не занимался, и это была единственная причина, из-за которой я согласился на этот союз. Я не был уверен, почему Рустик избегал этой деятельности – это определенно не было связано с его человечностью и порядочностью.

— Арбену нужно преподать урок, — сказал я.

— За очередной бой!— крикнул Рустик.

Официант подбежал и наполнил наши рюмки. Рустик поднял свою.

— За то, чтобы преподать урок.

Я склонил к нему голову и выпил. Водка жгла горло, стекая вниз.

Я, блять, ненавидел водку.

— Завтра утром мы осмотрим портовые склады, — сказал Рустик. — И тогда мы сможем заняться проблемой в виде албанцев. А теперь хватит о делах, —он хлопнул руками по бедрам, внезапно повеселев.

— Ты доволен своей женой?

Моя челюсть сжалась настолько сильно, что я мог бы сломать зуб. Если этот ублюдок скажет что-нибудь плохое о Софии…

Богдан фыркнул и выпалил.

— Я говорил тебе, что это не будет проблемой, Пахан. Она хорошенькая, хоть и калека.

Красная дымка окутала мое зрение, в ушах отразилось бешеное сердцебиение. Мне даже не нужно было смотреть на Рустика, чтобы понять, что он ничего не сделает, ничего не скажет, чтобы защитить свою дочь.

Богдан наклонился и понизил голос, хотя он все еще был достаточно громким, чтобы его могли услышать все в комнате.

— Думаю, пизда есть пизда. Не имеет значения, если у нее какие-то проблемы с ногами.

Пистолет оказался у меня в руке еще до того, как я понял, что тянусь за ним, мое тело действовало чисто инстинктивно. Я прицелился ему в коленную чашечку и нажал на спусковой крючок.

Его крик пронзил воздух, и кровь хлынула из его раны. Я посмотрел в глаза Софии через комнату. Ее брови приподнялись в удивление, губы слегка приоткрылись.

Рустик выругался, когда мужчина упал на пол. Все его охранники направили на меня оружие, а мои люди в свою очередь на них.

Я откинулся на спинку стула, как будто мне было все равно.

— Я прошу прощения, — я повернулся к Рустику, не обращая внимания на кричащего Богдана. — Я должен был позволить вам выстрелить, поскольку он оскорбил вашу дочь.

Рустик сжал кулаки, его глаза наполнились яростью, и мы оба знали, что мои извинения были показными. Я уступал ему, но в то же время указывал на его неспособность постоять за свою кровь. Мои пальцы дернулись от желания застрелить и его, и, судя по тому, как его глаза метнулись к моему оружию, я задавался вопросом, почувствовал ли он это. Но я лишь ухмыльнулся и положил пистолет обратно в нагрудную кобуру.

Он наклонил голову ко мне.

— Ты спас меня от пули.

Я выпил остатки напитка и встал.

— Уже поздно. Встретимся на складе завтра утром.

Я повернулся прежде, чем он успел что-либо сказать, фактически пренебрегая им, и подошел к жене.

Я наклонился и схватил ее за подбородок. Ее ошеломленные глаза встретились с моими.

— Пора идти, tesoro.

Она кивнула и молча двинулась к двери. Я сохранял спокойное и уверенное выражение лица, но все внутри меня бушевало. Боялась ли она меня сейчас?