45

МАТТЕО

— Как-то все чертовски затянулось, — сказал я, залпом выпивая виски, который налил мне Ромео. — Нам нужно найти предателя.

Франко до сих пор не смог выследить Арбена. Мы всю ночь искали зацепки после сообщения о том, что его заметили в Бруклине, но безуспешно. А потом я провел все утро в офисе, разбирая зашифрованные электронные письма.

Я дышал сквозь ярость, горящую под моей кожей. Кто-то из Семьи предал меня и при этом выставив меня дураком.

— Блять, я знаю, fratello, — сказал Ромео, закрыв лицо руками.

— Кто-то помогает ему прятаться. Этот идиот не мог бы провернуть все в одиночку.

— Ты все еще подозреваешь ирландцев?

— Франко следил за Финнеганом, но ничего не нашел. Я подумывал о том, чтобы договориться с ним о звонке или даже о встрече. Попробуй расколоть его.

Ромео воспринял это скептически.

— Это опасно, если они действительно заключили союз с албанцами.

Я кивнул и налил себе еще выпить.

— Не буду этого делать, пока мы не испробуем все идеи. Но возможно, придется.

— Ты знаешь, что завтра Ломбарди устраивает помолвку своей дочери. Все Капо будут там.

— Черт, я забыл об этом.

— Думаю, тебе стоит пойти. Понаблюдай, может кто-то будет себя подозрительно вести. При достаточном количестве алкоголя кто-то может оступиться и взболтнуть чего-нибудь лишнего. Это также хороший шанс для вас с Софией появиться вместе, доказывая, что у вас крепкий брак.

Я застонал. Слишком долго скрывал Софию от Семьи. Я хотел показать ее, хотел, чтобы все знали, как мне чертовски повезло, что она стала моей женой, но также хотел, чтобы никто больше о ней не знал. Это был единственный способ защитить и не позволять мужчинам глазеть на нее. Но Ромео был прав.

— Организуй все, — сказал я. — Мне нужна дополнительная охрана.

В кухню вошел Нудл, виляя хвостом, и следом за ним из-за угла появилась София в инвалидном кресле, выглядя восхитительно растрепанной. Мое сердце екнуло при виде нее. На ее лице не было макияжа, а волосы были в беспорядке, но она выглядела отдохнувшей. Вчера вечером мне пришлось оставить ее, чтобы искать зацепки по всему городу, и я взглянул на нее всего лишь мельком, когда вернулся сегодня утром. Она была так измотана, что я заставил ее остаться в постели вместо того, чтобы пойти со мной в офис. Ей это не понравилось, да и мне тоже. Разлука с ней была болезненной, но я бы не сделал ничего, что могло бы поставить под угрозу ее здоровье.

— Добрый день, tesoro. Как ты себя чувствуешь?

На ней были леггинсы и свитер, и мне захотелось купить себе толстовку, чтобы она могла ее украсть. Собственнический зверь в моей груди хотел, чтобы она была в моей одежде.

— Лучше, — сказала она с мягкой улыбкой, входя на кухню. — Не понимаю, почему я так устаю в последнее время. Привет, Ромео, как дела?

— Хорошо, не учитывая того, что я голодаю. Маттео сказал, что ты в последнее время ничего не пекла.

На ее губах заиграла улыбка.

— Ха, он, наверное, забыл про клубничный торт, который я испекла вчера. Он в холодильнике.

— Да неужели? — сказал Ромео, поворачиваясь ко мне. — Тебе бы к врачу сходить, у тебя проблемы с памятью. Наверное, из-за всех этих ударов по голове.

— Я тебе устрою удар по голове, — пробормотал я.

София подъехала ко мне и схватила меня за руку.

— Будь добрее. Тебе надо научиться делиться.

Я поднял ее из инвалидной коляски и усадил на кухонный остров.

— Мне не нужно ничего делать, tesoro. Я Дон.

Я обнял ее и нежно поцеловал. Она была такой мягкой и теплой рядом со мной.

— Нет, ты мой муж. А это значит, что ты должен быть добр ко мне.

Она провела рукой по моим волосам. Она делала это при каждой удобной возможности.

Я улыбнулся, целуя ее шею.

— Я могу придумать множество способов быть добрым к тебе.

— Эм, привет, я все еще здесь, — сказал Ромео, размахивая вилкой с кусочком клубничного торта.

София зажала мне рот рукой, прежде чем я успел на него огрызнуться.

— Веди себя хорошо, — прошипела она, нахмурившись.

Я укусил ее, и она отдернула руку, подавляя улыбку.

— Тебе нравится? — спросила она Ромео, кивнув на десерт.

— Чертовски вкусно. Хотя я думаю, что шоколадный торт по-прежнему мой фаворит. Ты знаешь, у меня скоро день рождения. Возможно, тебе придется испечь мне еще один.

— Когда у тебя день рождения?

Я фыркнул.

— В июле. Через три месяца.

София усмехнулась.

— До этого времени я приготовлю тебе еще один. Пока ты добр ко мне.

— Я всегда добр к тебе, — сказал Ромео тоном, который подозрительно напоминал скулеж.

Я заправил прядь волос Софии за ухо и поцеловал ее в лоб.

— Чем ты занималась прошлым вечером, tesoro?

— Играла в покер с Анджело и его друзьями.

Моя хватка на ее бедрах усилилась.

— Ты что?

Она обхватила мое лицо.

— Ты собираешься ворчать?

— Я никогда не ворчу.

— Ах, извини. Я должна перефразировать: ты собираешься включить режим убийцы, угрожая убить Анджело и его друзей?

Я скрестил руки на груди, и она засмеялась.

— Мне было весело. Анджело учил меня играть.

Ромео фыркнул.

— Я бы заплатил, чтобы посмотреть на это. Ты плохо скрываешь эмоции. Я не уверен, что эта игра для тебя.

— Все прошло нормально, — настаивала она. — Я даже могу рассказать, какие комбинации карт принесут победу.

Меня осенило.

— На что вы играли?

Она подняла голову.

— Что ты имеешь в виду? Мы играли на фишки.

Я встретился взглядом с Ромео, и он прикрыл рот, чтобы не рассмеяться. На покерных вечерах Анджело ставка составляла две тысячи долларов, а выигрышный фонд часто достигал десяти тысяч. Моя невинная маленькая жена, очевидно, не понимала, что фишки представляли собой реальные деньги.

Мне нужно будет спросить у Анджело, сколько она должна, после того как я его побью за то, что привел ее на покерный вечер. Я не хотел портить ее веселье, рассказывая ей о долге, хотя мне не нравилась идея, что она находилась рядом с другими мужчинами без меня. Мышца на моей челюсти дернулась, и я сильнее сжал ее.

— Они все были джентльменами, — сказала она, читая меня как открытую книгу.

Я только проворчал в ответ.

— Остальное я забираю, — сказал Ромео, поднимая форму с клубничным тортом.

— Я, черт возьми, убью тебя, — сказал я.

Вот только мне пришлось бы убрать одну руку от Софии, чтобы достать пистолет.

— Наслаждайся, Ромео, — сказала она, посылая ему воздушный поцелуй.

Ублюдок поймал его и подмигнул ей.

— Увидимся завтра вечером.

Он выбежал за дверь с десертом в руке, и София повернулась ко мне.

— Что будет завтра вечером?

Я застонал, прижимаясь лбом к ее.

— Еще одно дело, которое помешает мне привязать тебя к кровати и заниматься с тобой любовью каждый час весь день.

Она прикусила мою губу.

— Помнишь, ты говорил, что мы просто соседи по комнате?

— Я ничего такого не помню.

Она сильнее прикусила мою губу.

— Ромео был прав. Тебе действительно нужно проверить память. Что будет завтра?

— Один из моих капо устраивает вечеринку в честь помолвки своей дочери.

Я замялся, не зная, стоит ли ей рассказывать о своих подозрениях насчет предателя. Я знал, что София заслуживает доверия, но что-то меня удерживало. Я уже ошибался в доверии, и это стоило мне всего.

Ее рука сжала мою куртку.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

Ее голос звучал потрясено, между бровями появилась небольшая морщинка.

— Почему нет?

— Ну… я просто не была уверена, захочешь ли ты появиться со мной на публике.

Что-то сдавило мою грудь.

— А почему я должен не хотеть?

Мой голос стал низким, с ноткой предупреждения. Моя жена заерзала и избегала встречи взглядом. Я схватил ее за подбородок, заставив смотреть мне в глаза.

— София.

— Мой отец никогда не хотел, чтобы его видели со мной после того, как я начала пользоваться ходунками. А теперь я в инвалидной коляске.

— Я не твой блять отец, — выдавил я.

Она вздрогнула и быстро заморгала.

— Я знаю. Мне жаль.

Ее нижняя губа начала дрожать, и я почувствовал себя самым большим засранцем в мире.

— Tesoro mio.

Я обнял ее, поднял на руки и понес на диван.

— Ненавижу, что ты хоть на секунду могла подумать, что я буду тебя стыдиться. Ты самая красивая, — я поцеловал ее в лоб, — милая, — я поцеловал ее в нос, — идеальная жена. Я поцеловал ее губы.

— Единственная причина, по которой я не хочу, чтобы ты пошла со мной, заключается в том, что другие мужчины будут смотреть на то, что принадлежит мне.

Ее щеки окрасил красивый румянец.

— Ты смешной.

Я притянул ее для поцелуя, проникая в ее рот и застонав от сладости. Она могла сколько угодно считать меня смешным, но я без колебаний вырву глаза любому мужчине, чей взгляд задержался бы на моей жене.