Грейсон кашляет позади меня, пытаясь сдержать смех.

— Солнышко, если для тебя это оргазм, то мне жаль тебя.

— О, ты даже не представляешь, — я подхожу к кофеварке и по пути беру две розовые кружки.

03:09 полыхают ярко на дисплее духовки.

Черт, уже поздно.

Я зеваю, когда янтарная жидкость наполняет кружку. Мне нужно пару минут, чтобы глаза отдохнули.

— Давай, Солнышко, пора спать.

Я открываю глаза и обнаруживаю, что снова утыкаюсь носом в его грудь.

Он осторожно укладывает меня на кровать, и моя голова опускается на подушку. Смутное чувство охватывает меня, когда он накрывает меня одеялом под шею и убирает волосы с моего лица. Я хватаю его за запястье, прежде чем он успевает пошевелиться.

— Останься.

— Ты обещаешь держать свои руки при себе? — он ухмыляется.

— Я обещаю, — я надуваю губы.

Его руки напрягаются, когда он тянет за подол рубашки и стягивает ее через голову, обнажая свое скульптурное тело. Темные татуировки, как будто из племенной культуры, покрывают каждый мускул на груди. Я знала, что он хорошо сложен, но, черт возьми, его тело – гребаное произведение искусства. Все, что я хочу сделать, это провести руками по этим восхитительным V–линиями над его джинсами.

— Посмотри сюда, Солнышко, — его глубокий голос выводит меня из ступора.

Он стягивает с себя джинсы, обнажая татуировки, спускающиеся от его толстых бедер и выступающие из боксеров до лодыжек. Мои глаза расширяются, когда я замечаю очертания его члена, натягивающего ткань. Черт возьми, не может быть, чтобы он был таким большим. Он смеется и качает головой, складывая свою одежду и аккуратно раскладывая ее на моем комоде. Он подходит ко мне с голодом в глазах.

— Ого, вот это да, ты большой мальчик. Жаль, что, наверное, ты не знаешь, как этим пользоваться, — поддразниваю я, натягивая одеяло до шеи.

Бабочки порхают у меня в животе, когда он подходит к краю кровати.

— Ох, Мэдди. Я точно знаю, как этим пользоваться. Жаль, что ты никогда не узнаешь — говорит он, откидывая одеяло. — Подвинься.

Я тупо смотрю на него. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме того, насколько он сексуален. В голове у меня сплошная каша, а из-за пульсации киски думать становится еще труднее.

Я переворачиваюсь на другую сторону кровати. Холодная, никогда не используемая, половина моей кровати. Блестки моего платья впиваются в руки. Я имею в виду, если он ложится в постель только в нижнем белье, будет справедливо, если я сделаю то же самое. На моих губах появляется улыбка, когда я приподнимаю бедра и расстегиваю молнию на платье, спуская его на задницу и стаскивая через ноги, затем швыряю на пол.

Черт, на мне не было лифчика.

Румянец заливает мои щеки, но уже слишком поздно что-либо предпринимать. К тому же, он видел мои сиськи раньше… случайно, но все же.

Он откидывает одеяло. Мои соски мгновенно превращаются в пики.

Он приподнимает простыню, его рот открыт, когда его глаза останавливаются на моей обнаженной груди. Он проводит другой рукой по лицу и стонет.

— Блять, Солнышко. Ты действительно не упрощаешь для меня задачу, не так ли?

Я понятия не имею, о чем он говорит. Отвергнув меня после поцелуя, я предположила, что я ему не нравлюсь. И все же его действия и слова ставят меня в тупик.

— Просто залезай, здесь холодно — говорю я, внезапно чувствуя себя слишком беззащитной.

— О, так вот почему у тебя такие твердые соски? — он прикусывает нижнюю губу.

Его глаза все еще не отрываются от моих сисек.

Матрас прогибается, когда его мощное тело приземляется на кровать. Он поворачивается ко мне лицом, наши носы почти соприкасаются. Единственный звук в комнате – наше тяжелое дыхание. Электричество шипит, когда мы просто лежим, глядя друг другу в глаза.

— Солнышко, тебе нужно немного поспать, — хрипло произносит он.

Я разочарованно вздыхаю. Не знаю, почему я шокирована, этот мужчина не заинтересован во мне в таком смысле. И я не хочу его, верно?

Он наклоняется вперед, нежно целуя меня в лоб. Его сильные руки обвиваются вокруг меня, и он притягивает меня к себе. Я обхватываю его ногу своей, и она слегка касается его твердого, как камень, члена.

— Не сегодня, Солнышко, — вздыхает он.

Я знаю, что это к лучшему, и в любом случае я слишком устала, чтобы спорить.

— Спокойной ночи, Грейсон, — шепчу я, закрывая глаза и прижимаясь к нему.

Его ровное дыхание убаюкивает меня, погружая в мирный сон.