ГЛАВА ВТОРАЯ

СЕЙНТ

Сегодня в библиотеке, рядом со своей музой, я пересмотрел первую треть своей рукописи. Ей удалось набрать пять тысяч слов в своем собственном проекте, что заставило меня улыбнуться в абсолютном восторге. Она не дала мне прочесть ни единого слова из этого, и я умираю от желания узнать, какая история привела ее в такой восторг. Если я вдохновлю ее так же сильно, как она вдохновляет меня.

Ее брови очаровательно нахмурены в сосредоточенности, когда она исследует литературные агентства. Половину времени, которое я потратил на работу над своей рукописью, она потратила на тщательное изучение агентов и составление списка, который я должен был запросить.

Она упорна в своем стремлении представить меня как можно лучше.

— Тебе следует стать литературным агентом, — говорю я ей.

Если бы Браяр была агентом, она могла бы представлять меня. Никто не боролся бы за меня так упорно, как она. У нее как раз столько самоуверенности и страсти, чтобы быть идеальным защитником для стольких писателей. Она, безусловно, превзошла бы Дерриков литературного мира.

Она не отрывает глаз от экрана.

— У меня уже есть работа.

— Но эту ты могла бы выполнять в пижаме и работать со своим любимым автором. — Я подмигиваю ей.

— Я уверена, что требуются годы, чтобы стать агентом. Тебе нужен кто-то, кто может представлять тебя сейчас.

— Тогда тебе лучше начать. — Я захлопываю ноутбук. — Я собираюсь показать тебе ванную, о которой ты мечтала.

Она загорается, прежде чем изменить выражение лица и снова сосредоточиться на экране. Она все еще борется со своей привязанностью ко мне, но у меня достаточно времени, чтобы открыть ей глаза на ее истинные чувства.

Когда я зову ее, она переводит дух, глядя на ванну, которую я для нее приготовил. Черные лепестки плавают по поверхности, в каждом углу горят свечи с ароматом ванили, а в камине на краю ванны пляшет маленькое пламя. Из массивного окна открывается прекрасный вид на темный лес под нами.

— Днем вид будет еще более потрясающим, — обещаю я.

Она улыбается и умудряется кивнуть.

— Спасибо. — Слова отрывистые, благодарность непривычна для ее губ, особенно когда обращена ко мне. Но я возьму это.

— Все, что я могу дать, ты получишь. После будет массаж.

Ее магнетизирующие голубые глаза загораются.

— А что, если я захочу массаж прямо сейчас? В ванне.

Мое черное сердце замирает. Браяр никогда раньше не была инициатором близости, между нами.

Наконец-то она открывается мне.

Я указываю на ванну.

— Считай, что твое желание исполнилось.

К тому времени, как я закрываю дверь, она уже раздевается и залезает в воду. Я мельком вижу ее голую круглую попку, прежде чем она погружается под воду. Сегодня вечером я не буду торопиться, массируя ее упругие ягодицы. Я уверен, что ее задница и спина болят от сидения весь день. Скоро они будут болеть у нее по-другому.

Браяр не сводит с меня глаз, пока я медленно раздеваюсь перед ней, лениво расстегивая каждую пуговицу на рубашке, прежде чем дотянуться до пряжки ремня.

— Позволь мне помочь, — ласково говорит она, протягивая руки к пряжке и ловко расстегивая ее. Она стягивает с меня брюки и боксеры, прочищая горло, когда обнажает мою эрекцию.

Я залезаю в ванну следом за ней, и она замирает, словно готовится к тому, что я собираюсь с ней сделать.

Когда я намыливаю руки лавандовым мылом и погружаю большие пальцы в тугие узлы на ее плечах, ее мышцы расслабляются, и она вздыхает, откидываясь назад навстречу моим прикосновениям.

Я, не торопясь, растираю каждый дюйм ее мягкого, податливого тела. От плеч вниз по рукам, уделяя особое внимание запястьям, кистям и пальцам. Я повторяю движение по другой ее руке. Она так обмякла в моих руках, что едва держится прямо.

Мои пальцы исследуют ее спину, массируя каждый бугорок, прежде чем я покрываю поцелуями каждую выемку ее позвоночника. Она издает тихий удовлетворенный вздох. Я снова намыливаю руки, прежде чем наклонить ее спиной к себе и потянуться, чтобы помассировать ее грудь.

У нее перехватывает дыхание.

— Ты, должно быть точно колдун, потому что эти руки волшебные.

Я хихикаю.

— Ты, должно быть, богиня, потому что эти сиськи созданы для того, чтобы им поклонялись.

— Совершенно, верно. Я такая, — жеманничает она.

После того, как я нежно массирую ее грудь и живот, ее тело снова напрягается, когда она предвкушает мои руки у себя между ног. Вместо этого я обливаю ее голову водой и втираю шампунь в волосы.

Она стонет.

— Мало что может быть лучше массажа головы.

— Какие вещи лучше? — Я поддразниваю.

— Массаж языком.

Мой член подергивается при воспоминании о моем языке между ее ног. Я сделаю ей массаж достаточно скоро.

Смыв шампунь с ее волос, я сгибаю ее колени, чтобы размять напряженные мышцы ног. Она стонет от напряжения, когда я мою ее ногу, но подавляет свою жалобу, как только мои пальцы впиваются в подошву. Каждый дюйм ее тела такой мягкий, податливый, подчиняющийся даже самым легким моим прикосновениям.

Когда я толкаю ее колени обратно в воду, моя муза стонет.

— Это лучший массаж, который у меня когда-либо был, а ты даже не задел мою киску.

— Нам нужно приберечь лучшее напоследок, не так ли?

Моя рука опускается в воду, скользя по ее раздвинутым бедрам, пока, наконец, не опускается между ног. Одна рука массирует внутреннюю поверхность ее бедра, в то время как другая нежно потирает клитор, уже набухший и готовый для меня. У нее перехватывает дыхание, и она хватается за мои ноги, чтобы удержаться.

Я посасываю свежевымытую кожу на ее шее, пока она стонет для меня.

— Поправка, — выдыхает она. — Это лучший массаж, который я когда-либо получала.

Рука с внутренней стороны ее бедра скользит вниз, и я провожу пальцем внутрь нее, массируя ее киску. Она такая тугая и напряженная, ее стенки сжимают мой палец в удушающей хватке. Она хнычет.

— Ты собираешься кончить вот так, муза? — Я шепчу ей на ухо.

— Я могла бы, — признается она, затаив дыхание. — Но я хочу кончить на твой член.

Вот и она. Моя муза. Приглашает меня в свое тело. Скоро она пригласит меня в свое сердце.

— Ты доверяешь мне? Очень важно, чтобы ты доверяла мне, Браяр.

Чтобы сделать с ней то, что я задумал, заслужить ее любовь, мне нужно ее доверие.

Ей требуется время, чтобы подумать. Тишина, воцаряющаяся между нами, заставляет мой позвоночник напрячься, пока она не произносит:

— Я попытаюсь.

Мои глаза ненадолго закрываются от этой маленькой победы. Мы добились прогресса. Скоро она будет полностью доверять мне. Своим сердцем, телом и душой.

— Тогда встань на четвереньки.

Браяр делает, как ей говорят, вода расплескивается, когда она наклоняется вперед, руки погружаются под воду, когда ее спина и задница приподнимаются. Она блестит и жаждет меня, великолепное зрелище, которым я жажду насладиться.

Я глажу ее попку своими руками. Такая гладкая и скользкая, умоляющая, чтобы ее взяли.

— Какое у нас стоп-слово, муза?

— Нам не нужно стоп-слово, — съязвила она.

Я тянусь рукой вверх, чтобы ущипнуть и покрутить ее сосок. Она вскрикивает.

— Если нам не нужно стоп-слово, значит, ты не готова к тому, что я собираюсь с тобой сделать.

— Могила.

— Могила?

Ее глаза сверкают, когда она смотрит на меня через плечо.

— Это следующее место, где ты окажешься, если продолжишь так поступать со мной.

Моя улыбка растягивается от уха до уха.

— Идеально.

Одной рукой я нахожу ее клитор, а другой толкаю свой член к ее входу. Ее мышцы напрягаются, когда она готовится к вторжению, и я медленно проскальзываю внутрь, сквозь тугие стенки ее киски почти невозможно проникнуть.

Она вскрикивает, выгибая спину и вскидывая голову.

— Черт! Пожалуйста, скажи мне, что уже все.

Я смеюсь. Боже, она заставляет меня смеяться, как никто другой.

— Даже близко нет, муза. Тебе нужно преодолеть еще несколько дюймов.

Она стонет, пытаясь снова принять меня и взять больше моего члена, пока не вскрикивает и не дергается вперед, почти каждый дюйм выскальзывает из нее.

Я собираю ее волосы в ладонь, продолжая играть с ее клитором, чтобы расслабить ее для меня.

— Позволь твоей киске привыкнуть к моему члену. У нас впереди вся ночь, муза.

Стон, вырвавшийся из ее горла, звучит музыкой для моих ушей.

— Писательский ретрит был всего лишь прикрытием, не так ли? — задыхается она. — Вот настоящая причина, по которой ты привел меня сюда. Трахать меня в каждой комнате твоего огромного поместья.

Я медленно возвращаю член обратно, одновременно потянув ее за волосы и приподнимая ее шею.

— Я привел тебя сюда, чтобы писать. — Я дергаю ее за волосы, заставляя взвизгнуть. — Это просто бонус.

От ее стона желание пробегает у меня по пальцам ног.

— Писательство - это бонус для меня.

Мое черное сердце переполняется. Браяр влюбилась в эту часть меня - в ту часть, которая может заставить ее кончить так сильно, что она выкрикивает мое имя и теряет всякое самоощущение. Теперь мне просто нужно, чтобы она влюбилась в мою душу, какой бы темной и изломанной она ни была.

— Помнишь наше стоп-слово, Муза? — Я вгоняю свой член в нее, пронзая ее киску, пока ее стенки пульсируют вокруг меня. Ей так чертовски хорошо.

Она вскрикивает от восхитительного сочетания удовольствия и боли.

— Да.

Я крепче сжимаю ее мокрые волосы.

— Хорошо. Тебе это может понадобится.

С этими словами я погружаю ее голову под воду, вода плещется, когда я врываюсь в нее с такой силой, что ее задница ударяется об меня с гулким шлепком, а погруженная в воду голова почти бьется о край ванны.

Я поднимаю ее волосы, чтобы дать ей дышать, и толкаюсь в нее еще дважды, ее задница ударяется о мой таз, а вода яростно плещется вокруг нас.

Она хватает ртом воздух.

— Что за черт...

Я снова опускаю ее голову вниз, сильно сжимая пальцами ее клитор, пока вонзаюсь в ее сладкую киску, крепче, чем она когда-либо была в напряжении из-за невозможности дышать, пока ее трахают.