ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

БРАЯР

Поскольку три свидетеля рассказывают одну и ту же историю и подтверждают ее вещественными доказательствами, у полиции нет другого выбора, кроме как поверить нам. Независимо от того, насколько я уверена, офицер Смит все еще хочет верить, что я несу ответственность за все.

Когда она прибыла на место происшествия, то, вероятно, предположила, что я убила Тревора точно так же, как Остина Эммонса и доктора Барретта. Но у всех нас была одна и та же история: Мак убила Тревора в целях самообороны после того, как он ударил ее по голове и попытался похитить. Вещественные доказательства доказывали, что я никогда не прикасалась к пистолету Мак и не стреляла из него - ни моих отпечатков пальцев на оружии, ни каких-либо следов оружия на моих руках.

Правоохранительные органы покопались в прошлом Тревора и обнаружили отчеты, которые Мак подала против него, но которые не были расследованы, что только еще больше подтвердило нашу историю. Они также нашли все тревожные улики в его ноутбуке.

Пожар, который Тревор устроил в Николсон-Мэнор, означал, что нам пришлось отменить писательский ретрит. Затем, когда Обернский институт изящных искусств решил провести официальные собеседования, чтобы найти кого-нибудь на постоянную замену доктору Барретту, я подала заявление об уходе. Как бы сильно я ни любила кампус Оберна, воспоминания о Треворе и докторе Барретте омрачили его.

Кроме того, Сейнт был прав. Я всю жизнь оберегала свое сердце, отказываясь идти за тем, что люблю, из страха. Я люблю книги. Я собираюсь стать литературным агентом - литературным агентом С.Т. Николсона - и заключить с ним лучший, блядь, контракт на книгу, который он когда-либо подписывал.

Его следующая книга получит огласку, и даже если этого не произойдет, ему будет все равно.

При условии, что он сможет поставить подписанный экземпляр на мою книжную полку.

Пока Сейнт принимает душ, я завариваю для Мак успокаивающий травяной чай. Она живет со мной с той самой ночи в Николсон-Мэнор.

— Как ты себя чувствуешь? — Спрашиваю я.

Она берет у меня чашку с дымящимся чаем с благодарной улыбкой.

— Параною. Встревожена.

— Это была самооборона, Мак.

Она пожимает плечами.

— Отчасти. Может быть, если бы я перестала стрелять, когда он упал на колени.

— У него был пистолет. Он мог достать его и застрелить тебя. Всех нас. И он это заслужил. После всего дерьма, через которое он заставил тебя пройти...

— О, я знаю. Я не говорю, что сожалею об этом. Я просто беспокоюсь о том, что буду делить тюремную камеру с Большой Бертой.

— Кто такая Большая Берта? — спросила я.

— Гигантская, наводящая ужас женщина, которая обильно насрет в нашей камере в два часа ночи и зарежет меня.

— Ты не сядешь в тюрьму, Мак. — Сейнт входит в кухню, с темных волос все еще капает вода, рубашка расстегнута, обнажая точеную грудь и пресс.

Бабочки вырываются из своих коконов в моем животе каждый раз, когда я вижу его. Вместе с Мак он жил со мной, пока ремонтировался Николсон-Мэнор. К счастью, он может позволить себе нанять круглосуточных рабочих, которые приведут в порядок его дом как можно быстрее.

Он поднимает меня в поцелуе, и я улыбаюсь ему в губы.

— Почему ты так уверен? — Спрашивает Мак.

— Я позаботился об этом.

— Что это должно означать? — Богом клянусь, если он сделал что-то, что заставило полицию переключить подозрения на него...

Резкий стук заставляет его подойти к входной двери. Мы с Мак обмениваемся взглядами, прежде чем последовать за ним.

Офицеры Росарио и Смит стоят на моем крыльце. К сожалению, дежавю.

— Офицеры, — приветствует Сейнт своим ярким, очаровательным голосом. Тот, который убеждает людей, что он не серийный убийца.

Офицер Смит сразу переходит к делу.

— Мы хотели сообщить вам, что Тревор Хобарт стал подозреваемым по делам Остина Эммонса и доктора Чарльза Барретта.

Я разеваю рот, но Сейнт рядом со мной не выказывает никаких признаков удивления.

— Что вы нашли? — Глаза Мак округляются.

Росарио натянуто улыбается нам.

— Мы не вправе говорить. Но мы нашли в его грузовике кое-какие улики ДНК, связывающие его с этими делами.

Это невозможно. Они не могли найти улики ДНК, принадлежащие Остину или доктору Барретту, в грузовике Тревора. Если только...

— Мы хотели предупредить вас, потому что вы, вероятно, услышите о нем гораздо больше в новостях, — объясняет Росарио.

Я киваю.

— Спасибо, что предупредили нас.

Мы вне подозрений. Я не знаю, как ему это удалось, но каким-то образом Сейнт выполнил свое обещание, что меня не посадят за его преступления.

Росарио машет рукой.

— Нет проблем. Вам троим хорошего дня.

Смит не последовала за Росарио обратно в патрульную машину. Отлично. Я готовлюсь к дальнейшим обвинениям.

— Я просто хотела ... извиниться. — Ее губы поджаты, как будто она проглотила слизняка. — Что касается моих предположений. Редко можно найти кого-то, связанного с двумя совершенно не связанными жертвами, и при этом этот человек не был вовлечен.

Я не знаю, действительно ли она верит в мою невиновность или Росарио подговорил ее на это. Пока то, что сделал Сейнт, убеждает их в виновности Тревора, мне на самом деле все равно, что думает обо мне Смит.

— Я.… понимаю, — выдавливаю я. — Спасибо за ваши извинения.

С этими словами она направляется к патрульной машине.

— Хорошего дня, офицер! — Кричит Мак.

Я запираю за ней дверь и поворачиваюсь к Сейнту.

— Что ты сделал?

Он пожимает плечами с дерзкой улыбкой на губах.

— Возможно, у меня были кое-какие ДНК, которые я мог подбросить в грузовик Тревора.

Его трофеи. Должно быть, он что-то взял, по крайней мере от одной из жертв и подбросил это. Потенциально это связывает Тревора с обоими мужчинами. Теперь, когда полиция знает, что Тревор преследовал меня, они установили его связи с теми мужчинами и его мотив.

И его нет в живых, чтобы отрицать что-либо из этого.

— О боже мой! — визжит Мак, сияя и обнимая Сейнта. — Ты гений! Я собираюсь позвонить Зейдену и сообщить ему, что ему не обязательно быть моим тюремным другом по переписке.

— Большая Берта будет невероятно разочарована.

Как только Мак уходит звонить, я целую Сейнта. Его губы идеально сливаются с моими. Созданы друг для друга.

— Когда ремонт в Николсон-Мэнор будет закончен, я хочу переехать к тебе.

Сейнт улыбается, обхватывая мое лицо обеими руками, нежнее и любвеобильнее, чем мог бы изобразить любой другой мужчина.

— Я был бы рад видеть тебя у себя, муза.

Сейнт, Мак и мама помогают мне собрать мои вещи. Куки с презрением наблюдает за нами со своего места на спинке дивана, встревоженная всей этой суматохой и перемещением своих вещей.

— Вы двое можете жить с нами, — напоминает Сейнт моей маме и моей лучшей подруге. Моя семья.

— Здесь полно комнат, — добавляю я.

Мама улыбается.

— Это очень мило с твоей стороны, но я очень счастлива в своем доме. И без обид, но я не хочу жить с тобой. — Я открываю рот, чтобы выразить свою обиду, но она добавляет:

— Мне не нужно знать или слышать, что происходит между вами двумя за закрытыми дверями.

— Согласна, — щебечет Мак. — Но мы с Джинджер будем навещать вас постоянно.

— Хорошо. — Я хватаю тяжелую коробку, полную книг, и несу ее к машине.

Перед моим домом припаркован знакомый черный BMW. Эйприл запирает машину позади себя и идет по подъездной дорожке ко мне. Она всегда ходит так, будто ей есть куда идти и нет времени тратить его на ерунду. Она будет отличным юристом.

Она кивает на мой открытый багажник.

— Уезжаешь?

— Ага. Оказывается, у меня есть преследователь.

Впервые на ее губах появляется веселая улыбка.

— Послушай, мне жаль, что я подозревал тебя, а также преследовала.

— Все в порядке. Я бы сделала то же самое.

— Я уверена, ты уже слышал, что полиция обнаружила ДНК Остина в грузовике Тревора. — Она качает головой. — Я не могу поверить, что он преследовал тебя. Он и тебя мог убить.

— Да. Он почти сделал это.

Сейнт - причина, по которой я все еще жива. Я никогда не смогу в достаточной степени отблагодарить его за все, что он для меня сделал.

Эйприл складывает руки на груди.

— Я рада, что он мертв.

— Я тоже.

Ничья другая смерть не сделала меня счастливее. Мак теперь в безопасности. Тревор не может причинить ей вред или преследовать меня. Он ушел из нашей жизни навсегда. Наконец-то мы можем закрыть эту главу и двигаться дальше.

Эйприл понижает голос.

— Все действительно прошло так, как ты сказала?

Если она спрашивает, значит, у нее уже есть подозрения.

— Это было ... в основном в целях самообороны.

— Хочу ли я знать? — Она приподнимает бровь.

— Только если ты действительно облажалась.

— Тогда мы назначим свидание за чашечкой кофе, и ты мне все расскажешь.