ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

БРАЯР

Мак не отходила от меня с тех пор, как я сообщила ей эту новость. Она следит за тем, чтобы я ела, и запретила мне смотреть документальные фильмы о настоящих преступлениях и ужастиках. Я сижу на диете «комфортное питание», состоящей в основном из супов, моих любимых макаронных изделий, шоколада и треков с механическим смехом.

С тех пор, как я предъявила Сейнту видео и всерьез подумывала ударить его ножом, другой мой преследователь замолчал. Я думаю, что Сейнт отозвал Эйприл. Я не настолько глупа, чтобы думать, что моих ударов и владения ножом было бы достаточно, чтобы напугать его. Они просто выжидают удобного момента для следующего удара.

Или, может быть, они покончили со мной. Им скучно, и они готовы найти другую женщину, чтобы терроризировать.

Несмотря на все, что они двое сделали со мной, это видео, где он трахает ее, не выходит у меня из головы. Та часть всего этого беспорядка, которая вызывает ощущение, что кто-то раз за разом вонзает кинжал мне в сердце.

Что абсолютно безумно. Неверность не должна быть худшей частью преследования. Вот что делает с тобой это любовное дерьмо - сводит с ума. Заставляет тебя верить, что ты можешь доверять ненадежным. Любить тех, кого нельзя любить.

Мак входит в мою спальню со стопкой книг и моими любимыми шоколадными конфетами. Я закатываю глаза, когда она вываливает все это на мою кровать.

— Еще больше подарков Сейнт оставил у твоего порога.

— Именно то, что делал мой отец после того, как изменял моей матери почти два десятилетия. Он думал, что какими-то бессмысленными подарками можно купить любовь моей матери, как будто у женского сердца есть ценник.

— Ты уверена, что на видео был Сейнт, Браяр? — Брови Мак хмурятся. — Это действительно не похоже на то, что он мог бы сделать ...

— Мак, у нас уже был этот разговор. Я покончила с ним. Во-первых, я не должна была позволять этому зайти так далеко.

Она позволяет короткому молчанию повиснуть между нами, пока не наклоняет голову в сторону чемодана на моей кровати, пока я наугад бросаю туда одежду.

— Куда-то собираешься?

— На писательский ретрит, помнишь?

Уголки ее рта приподнимаются в гримасе.

— Ты все еще едешь?

— Нет, я собираю вещи ради развлечения.

— Сейнт там будет? — осторожно спрашивает она.

— Он приходил на занятия и все еще разрешает нам использовать Николсон-Мэнор для нашего уединения. Так что, вероятно.

Видеть его на занятиях каждый день было особой мукой. Если бы он был хоть наполовину порядочным, он бы бросил учебу и оставил меня, блядь, в покое. Не продолжал появляться там, где он знает, что я не могу сбежать от него, просто чтобы я могла бороться на своих лекциях, пока его ониксовые глаза прикованы ко мне. Он перестал бы оставлять подарки на моем пороге, которые напоминают мне о нем, которые заставляют Мак вспоминать о нем, когда она знает, что его имя - последнее, что я хочу слышать.

Но Сейнт де Хаас - сталкер, убийца и мошенник. Нет смысла ожидать от него хоть какой-то порядочности.

— Как ты думаешь, ты сможешь справиться с его присутствием на писательском ретрите? — Спрашивает Мак.

— Я взрослая. Я могу справиться с бывшим, если понадобится.

— Но ... он не просто бывший. Ты действительно любила его, Браяр. Я могу сказать.

Как бы мне ни было неприятно это признавать, она права. Хуже всего то, что я оплакиваю не просто потерю Сейнта - я оплакиваю потерю моего любимого автора. Как я когда-нибудь смогу снова прочитать книгу С.Т. Николсона после того, что произошло между нами? Каждый раз, когда я мельком вижу обложку одной из его книг, образ того, как он трахает Эйприл в своей маске, будет преследовать меня.

Он забрал с собой не только мое сердце, но и мои любимые книги.

— Что я действительно люблю, так это сыр, — говорю я ей.

Мак вздыхает и достает пару шорт из моего чемодана.

— Ради всего святого, кто научил тебя складывать?

Я плюхаюсь на кровать, уставившись в потолок, пока Мак аккуратно складывает одежду в мой чемодан.

— Ты знаешь, мне неприятно говорить тебе это, но я же тебе говорила... — начинаю я.

— О чем? — спрашивает она.

— Но я определенно, черт возьми, так тебе и сказала.

— По поводу чего?

— Обо всем этом любовном дерьме. Это не делает твою жизнь лучше - это делает все в тысячу раз хуже. Если бы я не влюбилась в Сейнта, я могла бы упрятать его за решетку давным-давно и не разбиралась бы сейчас со всем этим дерьмом.

Мак сбрасывает мою одежду и берет за руку.

— На секунду не думай головой - подумай сердцем. Ты знаешь Сейнта. Ты действительно думаешь, что он хотел причинить тебе боль? Ты действительно думаешь, что он сделал бы что-то подобное?

Конечно, нет. Но я также не думала, что мой отец способен изменять моей матери с несколькими женщинами. Я не думала, что доктор Барретт способен лапать меня на публике. Я не думала, что Остин способен на торговлю людьми. Я не могу доверять своему сердцу, или своей интуиции, или каким-то другим инстинктам, которые у меня должны быть. Мое сердце - это то, из-за чего я попала в эту переделку в первую очередь. Мое сердце заставило меня пренебречь логикой и влюбиться в своего преследователя.

Я вылезаю из кровати и продолжаю собирать вещи.

— Я больше не слушаю свое сердце.

То, что от него осталось.