2

КЕЙД

Весь ужин я пытался разобраться в эмоциях Бо. Проблема была в том, что он выглядел открытым, дружелюбным и искренне заинтересованным во мне и Эмме — и не в обманчивом, жутком смысле. Он хотел быть полезным, иногда проявлял неподдельную заботу. Короче говоря, он чертовски раздражал меня, но я подавлял эту эмоцию так сильно, что должен был вызвать у него подозрения. Эмма, конечно, продолжала бросать на меня любопытные взгляды, чувствуя мои эмоции через нашу связь.

Я продолжал изучать нашего хозяина. Гребаный Бо Локарт был моим единственным кузеном. Младше меня на достаточное количество лет, чтобы что-то изменить, когда мы были детьми, он не часто бывал рядом, пока я рос. Он никогда не был свидетелем ужасов моей семейной жизни. Его родители, мои тетя и дядя, держались подальше от моих. Я не был уверен почему, но я встречался с ними всего пару раз. Большую часть времени я забывал, что у меня есть двоюродный брат.

Но вот он был здесь, во плоти. Совсем взрослый и, казалось, искренне довольный своей жизнью. Хотя, если это было правдой, какого черта он делал, живя здесь, у черта на куличках, в полном одиночестве? Это не имело смысла. Он должен был что-то скрывать, но к черту все, если я смогу его разгадать.

— Я уверен, что вы устали после долгого и насыщенного событиями дня. Позволь мне показать вашу комнату. — Бо встал, бросив матерчатую салфетку рядом с пустой десертной тарелкой.

Я определенно достиг своего предела в общении, примерно четыре часа назад. С Зейном все эти светские беседы выглядели легко, но это было не так.

Я взял Эмму за руку, и мы позволили Бо провести нас по дому. Мой взгляд скользнул по всем знакомым деталям этого места. Я не был здесь много лет, но яркие воспоминания нахлынули на меня, когда я проходил мимо каждой комнаты, поднимался по лестнице и входил в северное крыло.

Мы прошли мимо музыкальной комнаты, где я учился играть на пианино, костяшки моих пальцев кровоточили от ударов выключателем каждый раз, когда я нащупывал клавиши. Раньше я сидел и читал в одиночестве на подоконнике, надеясь остаться незамеченным. У меня до сих пор болел шрам от того, как мама наказала меня в гостиной, когда я получил на экзамене по латыни всего девяносто девять баллов вместо ста.

Черт, я ненавидел это место.

Бо бросил на меня пытливый взгляд, и я стиснул зубы. Я ненавидел находиться рядом с другими фейри, мои эмоции предназначались только мне. Пальцы Эммы крепче сжали мои.

Поправка: мои чувства были только для мне и моей маленькой ведьмочки, но ни к кого другого.

— И вот мы пришли, — объявил Бо. — Завтрак подается в восемь, хотя, учитывая разницу в часовых поясах, если вы спуститесь позже, мы сможем вас накормить.

— Спасибо тебе, — сказала Эмма, открывая дверь нашей спальни.

Бо слегка поклонился нам. — Спокойной ночи, кузен.

— Спокойной ночи, — буркнул я, следуя за Эммой внутрь. По крайней мере, эта комната была одной из многочисленных гостевых комнат поместья, а не моей старой спальней или комнатой моих родителей. Мне не нужно было разбираться со всем этим дерьмом прямо сейчас. Просто находясь в этом доме, я чувствовал себя так, словно крошечные муравьи ползали по моей коже.

Как только я закрыл дверь, Эмма повернулась ко мне. — Ты можешь поговорить со мной о чем угодно, ты это знаешь.

— Я знаю. Я в порядке. — Несмотря на это, я притянул ее в объятия, зарывшись носом в ее волосы. Тепло ее рук, обнимавших меня, заставило меня почувствовать себя лучше, увереннее и не одиноким в этом месте. — Давай немного поспим.

Она кивнула и отошла, чтобы приготовиться ко сну. Я разделся и забрался на массивную кровать с балдахином. Достав свой телефон, я отправил Лукасу короткое сообщение, чтобы сообщить ему, что мы все еще живы и устраиваемся на ночь. Он ответил эмодзи с поднятым большим пальцем, за которым последовали баклажан, персик и брызги воды. Я нахмурился, прочитав загадочное сообщение, затем положил телефон на тумбочку. Как скажешь, чувак.

Эмма вышла из ванной полностью обнаженной, и у меня пересохло во рту. Черт возьми, она была прекрасна. Я никогда не мог насытиться ею, сколько бы времени мы ни были вместе. Что напомнило мне… Я представил ее как свою девушку, потому что это было единственное слово, которое подходило в мире фейри. Но в тот момент я понял, что хочу, чтобы она стала моей женой.

Она была отмечена волчьей меткой и состояла в узах с Лукасом, кровно связана с Зейном, почему она не могла быть должным образом связана со мной? Фейри не были безмозглыми тварями, у нас были свадьбы, и клятвы, и прочее дерьмо. Церемонии и традиции, которые связывали двух людей вместе, а это означало, что мне нужно было кольцо, прежде чем просить ее официально стать моей.

Я открыл рот, чтобы спросить ее, что она думает о браке, но она забралась рядом со мной и покрыла горячими поцелуями мою покрытую шрамами грудь и живот. Ее теплое дыхание согрело мой член за мгновение до того, как ее губы сомкнулись вокруг его головки. Она взяла меня в рот, и я застонал, сжимая в руке ее волосы.

Она сосала меня глубоко и медленно, и это было так чертовски приятно, что я не собирался долго протянуть. Затем она начала ласкать мои яйца, и мне конец. Мои бедра дернулись. Я выругался и кончил ей в рот. Она выпустила меня с хлопающим звуком, проглотив мою сперму. Торжествующе улыбаясь, Эмма забралась мне на грудь и прижалась ближе.

— А теперь спи, здоровяк, — сказала она, прижимаясь ко мне. — Я быстро установила защиту вокруг комнаты, так что нам не о чем беспокоиться. — Она закрыла глаза и удовлетворенно вздохнула.

Я прижал ее к себе, чувствуя, как ее теплое дыхание овевает меня, пока она засыпала. Мои веки опустились. Вскоре я тоже потерялся в мирной темноте.

В постоянном обществе Эммы я провел следующий день, заново знакомясь с этим старым домом. Воспоминания были не такими уж плохими. Там были короткие фрагменты того, как повар угощал меня сладостями, котенок, который у меня был какое-то время, прежде чем он таинственным образом исчез, а мама отказалась подарить мне другого, и умиротворение, которое я в конце концов обрел, играя музыку.

Я уставился на клавиши пианино. — В последний раз я играл это прямо перед тем, как убил своих родителей, — тихо сказал я Эмме, зная, что она поймет. Мои пальцы заплясали по клавишам из слоновой кости в знакомом ритме. Я сделал решительный шаг, и мелодия поплыла по воздуху. Чувство правильности наполнило мою грудь. Это была первая часть моего прошлого, которая была приятной.

Эмма сидела рядом на скамейке, слушая, как я играю. Я растворился в музыке, вкладывая свои эмоции в каждое произведение. Хотя, в конце концов, на самом деле это была не песня, а просто импровизация, которая то затихала, то перетекала между резким гневом, горем и мирной гармонией. Мне еще предстояло найти ноты любви, но в конце концов я отыщу их. Тогда я смогу сыграть свои истинные чувства к Эмме.

Я закончил мягким росчерком. Когда ноты стихли, Эмма наклонилась ко мне. — Это было прекрасно.

Я одарил ее застенчивой улыбкой. Моя женщина всегда знала, что сказать мне правильно. С ней я чувствовал себя особенным.

Мы оба вздрогнули от хлопков. Я повернулся к двери и обнаружил там Бо с улыбкой на лице и удивлением в глазах. Его эмоции были спокойными, ничем не выдавая себя.

— Вот это и есть талант, — сказал он, направляясь к нам. — Я всегда слышал, что ты превосходный пианист, но это поразило меня. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы играть профессионально?

— Нет, — выпалил я, останавливая себя, чтобы не съежиться от его восхищения.

Выражение его лица омрачилось. — О. Что ж, это очень плохо. — Бо пожал плечами. — В любом случае, раз уж вы двое здесь, нам нужно поговорить. — Он щелкнул пальцами, и дверь захлопнулась от порыва магического ветра.

Эмма немедленно схватила свою палочку и указала на него. Я поднялся и встал рядом с ней, все мое тело напряглось, готовясь к драке. Бо смотрел на нас с дикой ухмылкой — внутри него был коварный фейри, который наконец-то вышел поиграть.

— Я искал тебя очень долго, Кейд. Представь мое удивление, когда ты появился буквально у меня на пороге. — Он подошел к дивану и рухнул на него так, словно ему было наплевать на весь мир.

— Чего ты хочешь? — Я зарычал.

— Тебя, — сказал он, и мои глаза расширились. — Ты и я — единственные оставшиеся Локарты. Наше некогда богатое, уважаемое положение в обществе фейри пошло прахом. Мы можем поблагодарить за это твоих родителей.

— Моих родителей? — Спросил я, сбитый с толку. — Ты имеешь в виду не меня? Я тот, кто убил их и пытался разрушить это место. — Хотя любой ущерб, который я нанес тогда, был исправлен. В этом месте не было и намека на пожар.

Мягкость, которая не была жалостью, светилась в его глазах. — Нет, я возлагаю всю вину на твоих родителей. То, что они сделали с тобой…

— Что, черт возьми, ты об этом знаешь? — Я не смог сдержать яда в своем тоне.

— На самом деле довольно много, — сказал он, когда Эмма придвинулась ближе ко мне, загораживая меня своим телом. Я обхватил ее рукой за талию, чтобы оттащить в сторону.

Бо ухмыльнулся. — Можешь опустить палочку, ведьма, я не собираюсь причинять вред ни одному из вас. Просто хочу поговорить. — Казалось, он говорит правду.

Эмма взглянула на меня, и я кивнул. Она сунула палочку обратно в карман.

Я отошел от Эммы и подошел к своему кузену. Опускаясь на стул напротив него, я спросил: — Какого хрена ты думаешь, что знаешь?

Он хотел поговорить? Прекрасно. Я позволю ему, а потом решу, что с ним делать. Убить его или оставить в живых? Неужели он не понимал, какой опасности подвергался, когда в этот дом были приглашены два хищника вроде нас?

Бо наклонился вперед, поставив локти на колени. — Я знаю, что они пытали и издевались над тобой. Я знаю, что жестокое обращение усилилось по мере того, как ты становился старше, и что они пытались спрятать тебя от Совета Сверхъестественных существ, чтобы помешать тебе посещать академию.