Глава 14. Госпожа Руслана
После этих событий Ричард стал вести со мной как-то странно. Этот ушлепок стал таким добреньким, что я даже первое время вздрагивал и оглядывался по сторонам, сомневаясь, что такое отношение было направленно именно мне и не на показуху. А он, видя мою реакцию, всего лишь мило улыбался, что, естественно, бесило меня еще больше.
Но почему-то самым обидным стало то, что он больше не лип ко мне, не приставал, не накидывался страстно как раньше. Моя самооценка по поводу внешности и так была ниже плинтуса, а теперь своим равнодушием он просто подтверждал мою никчемность. Зачем тогда говорил, что нравлюсь ему? Лжец! И я стал избегать жителей этого дома.
Генри шел на поправку и больше не нуждался во мне, поэтому я перестал ночевать здесь и появлялся иногда, да и только с утра до начала занятий в универе. Незаметно приходил, закрывался в своей лаборатории, колдуя там, а потом так же незаметно уходил, оставляя на тумбочке у дверей пилюли для больного с инструкцией, написанной от руки, по их применению.
Так прошла неделя до самых выходных, на которых я планировал поработать над новым изобретением, лекарством для госпожи Русланы. И почему мне всегда больше всех нужно?
Все дело в моей сумасшедшей голове. Разговор с Генри не давал мне покоя все это время. Мама Ричарда, находившаяся в охраняемой амбалами палате в больнице, стала основной целью моего существования в эти дни. Я так ломал голову, как к ней пробраться, что мне это даже снилось, стоило только закрыть глаза.
Кто я? Простой ассистент, студент-первокурсник. Кто позволит мне зайти в эту палату, разрядись я даже в униформу уборщицы?
Наконец, ко мне пришла подсказка. Я понял, что помочь в этом деле мне сможет только один человек, схожий со мной во взглядах, силе и… чеканутости. И это мог быть не кто иной, как мой любимый доктор Айк Семионский!
Услышав сумасбродную идею из моего рта, он какое-то время смотрел на меня, даже не моргая, а потом спокойным тоном произнес: «Ты больной на всю голову?»
Если бы я не знал этого человека, то, скорее всего, потерял бы после этих слов последнюю надежду в его лице. Но, увы, я знал доктора даже больше, чем самого себя. Поэтому после сказанной им фразы, я только лукаво улыбнулся и кивнул заговорчески утвердительно головой.
Какой же у доктора Айка удивительный блеск глаз! Они загораются ярким светом всякий раз, когда что-то становится ему интересным: будь то трудная операция, от которой все отказываются, будь то книга на иностранном языке, которым он не владеет, будь то состояние человека с непонятными симптомами, где никто не может установить диагноз… Чем сложнее и непонятнее ситуация, тем свет его глаз загорается ярче. Принимая трудности за вызов, он, как неугомонный ребенок, мчится в самое пекло, ничего и никого не боясь.
Наверное, такая схожесть характеров и свела нас вместе. Может, и мои глаза также горят, как у него, в такие минуты?
Посмотрев на мужчину, я сразу понял, доктор в деле! Мне было так приятно осознавать, что в этом мире у меня есть единомышленник, что в порыве чувств обнял доктора Айка, крепко вцепившись пальцами в его халат. Лишь когда я поднял голову и посмотрел на его лицо, до меня дошло, что ввел человека в ступор. Он покраснел, как рак, до самых кончиков ушей и замер, боясь пошевелиться.
«Доктор, - весело заговорил я, отпрянув от него, - не думал, что вы умеете стесняться. Но теперь точно знаю, что красный цвет вашему невозмутимому мужественному лицу абсолютно не идет».
Мужчина вздрогнул и легонько толкнул в мое плечо: «Ах, ты ж, мелкий засранец! Не делай так больше, если, конечно, ты не мазохист, целенаправленно провоцирующий меня выпороть тебя».
Следующие наши действия были направлены на то, чтобы пробраться в палату матери Ричарда. Больница Святых Медиа и Циния состояла из трех этажей, а нужное нам место располагалось как раз-таки на последнем, третьем этаже здания. Поэтому мы и приняли решение сделать это через окно.
Так и оказались на крыше больницы. Плоская поверхность позволяла легко по ней передвигаться, а небольшой бортик по ее краю мог выступить в роли защиты от падения. Не знаю, где доктор смог достать веревку. Один конец ее он закрепил мне вокруг талии, а другой – вокруг своей. Как умело док умеет вязать узлы, мне даже не стоит говорить, потому что с этой штукой на своей талии я находился до самого конца нашей безумной операции, не имея ни малейшего представления, как от нее избавиться.
Ловко перекинув веревку через плечи, и крепко ухватившись за нее руками, он с легкостью сбросил меня вниз с крыши, игриво сказав напоследок: «Не переживай! Даже если я не смогу тебя удержать, залатать твое расплюснутое тело точно сумею!»
Палата была последней, поэтому ошибиться в правильности их расположения было невозможно. Доктор Айк даже сумел договориться с персоналом, чтобы они оставили оконную раму прикрытой, но не закрытой, что позволило мне с легкостью пробраться внутрь палаты.
Конечно, до этого мне пришлось несколько раз треснуться всеми частями тела о стены здания, неумело болтавшись в воздухе. Поэтому пока я приземлился на нужный подоконник ногами, я чуть ли не превратился в одно сплошное месиво. А кричать-то было нельзя, из-за чего мои губы распухли от укусов своих же зубов и во рту ощущался неприятный металлический привкус крови.
Если бы я увидел такое чудище-юдище, влезшее мне в окно, наверное, орал бы во весь голос от страха. Но госпожа Руслана, только нежно улыбаясь, смотрела на меня, с интересом наблюдая за моими действиями.
Как только я ее увидел, мое сердце забилось, будто бешенное. На меня смотрели прищуренные глаза с желто-оранжевыми зрачками, обрамленные окантовкой золотисто-красного цвета. Я уже встречался с человеком, вобравших в свои глаза истинную красоту жгучего пламени, которая пленила меня с первого взгляда. И эти огненно-рыжие локоны на фоне белоснежного постельного белья! Ричард - натуральная копия своей матери!
Я так и замер, как только спрыгнул с подоконника.
«Ма-а-атерь Божья! – самопроизвольно прошептали мои губы. – Да я бы и сам спрятал такую красоту от лишних глаз, чтобы не одна дворняжка не посмела даже позариться на воздух, выдыхаемый этой волшебной львицей!»
Госпожа приподняла бровь, и на ее красивом лице растянулась довольная улыбка: «Милашка!»
Я подошел к кровати и аккуратно взял женщину за руку. Тонкие изящные пальцы слегка дрогнули от чужого прикосновения, но я погладил ее ладонь другой рукой и шепотом заговорил: «Я проделал такой трудный путь, не только для того, чтобы увидеть вас, госпожа Руслана! Я пришел сюда, сделать вам деловое предложение. Мне нужно, чтобы вы поставили своим лечащим врачом Айка Семионского с ассистентом в моем лице. Конечно же, я мог вас нагло украсть и спрятать от всего мира без вашего на то согласия, но боюсь, в моем арсенале нет необходимых условий, чтобы помочь вам. Поэтому-то я сейчас стою здесь в надежде получить личное согласие на официальное решение этого вопроса. Я понимаю, сейчас вы никому не верите. Но здесь есть и вторая сторона медали: вам нечего терять, потому что, даже если ничего не выйдет от предложенного замысла, ваша вера никак не пострадает. В этом случае пострадает только моя честь!»
«Предположим, что я соглашусь, - зашептала женщина. – Думаешь, меня кто-нибудь послушает?»
Мое лицо расплылось в насмешливой улыбке: «Хотелось бы мне взглянуть в лицо тому, у кого хватит смелости отказать вашим прихотям?»
Я склонился и поцеловал ее руку. Когда же снова взглянул на нее, вздрогнул. Она смотрела на меня все с той же улыбкой на лице, но вот взгляд был какой-то интригующий. Я уже на собственном опыте прочувствовал эту породу, поэтому, от греха подальше, решил побыстрее покинуть палату.
«У меня есть сын», - вдруг прошептала она, когда я уже забрался на подоконник. – Аромат его феромонов я узнаю из тысячи. Ты – друг моего сына? Ты пришел сюда по его просьбе?»
Я замер. Неужели запах этого засранца пропитал мое тело до самых косточек?
«Не понимаю о ком вы, но могу сказать точно, что сюда я пробрался из-за своего дурковатого характера и только по своей инициативе. Но хочу заметить, если у вас есть сын, он, наверняка, очень сильный человек. Так неужто вы думаете, что этот юноша просил бы чьей-либо помощи? Кстати, знаете ли вы истинное значение вашего имени, госпожа Руслана? Оно означает львицу, и, увидев вас сегодня воочию, я в этом убедился. Даже оказавшись запертой болезнью в четырех стенах этой мрачной больничной палаты, вы все также остаетесь… царицей!»
Я дернул за веревку, затянутую на моей талии, и меня резко потянуло вверх. Доктор Айк вернул с легкостью мое хрупкое тело обратно на крышу. Естественно, за такую помощь мне пришлось остаться с ним на ночное дежурство, поэтому в этот день я подался в универ прямо из больницы, поспав там несколько часов на дежурной кровати.
Честно, я не питал больших надежд после ночного посещения матери Ричарда. Однако, как только прибыл на первую учебную пару и удобненько разместился на последней парте с надеждой хотя бы немного поспать, меня срочно вызвали в деканат. Причиной тому стал внезапный телефонный звонок главного врача больницы Святого Медиа и Циния. Руководство больницы требовало срочного моего присутствия.
У входа в здание меня уже ожидал взволнованный доктор Айк с горящими глазами. Именно по их блеску я понял, наша затея удалась.
Однако мое настроение изменилось, как только мне и доктору предоставили доступ к медицинской карте госпожи Русланы. Это действительно тяжелый случай. У женщины был поврежден позвоночник, что привело к обездвиживанию и потере чувствительности всей нижней части ее туловища. В один миг красивая, полная сил и энергии, она превратилась в овощ. Возможно, если бы ей была оказана помощь сразу же после падения с лестницы, все сложилось по-другому. Но бедная женщина пролежала в таком состоянии на холодном полу всю ночь и была госпитализирована только утром.