ГЛАВА 5

Кетан ухватился одной рукой за толстый корень, другой за выступающий камень над головой и зарылся кончиками ног в грязь. Последним рывком он перевалился через край ямы. Влажный слой опавших листьев под ним был приятной переменой; он наконец-то был на ровной поверхности.

Он позволил себе несколько мгновений прийти в себя после подъема, хотя лишь слегка ослабил хватку на Восьмой, которого укачивал на своих предплечьях. Он связал их туловища шелковой нитью, чтобы убедиться, что она останется на месте хотя бы ненадолго, если ему внезапно понадобится использовать нижние руки для чего-то другого.

Его мышцы горели, и, казалось, не было ни одной части его тела, которая не болела бы теперь, когда возбуждение от его открытия прошло. Клубок потрепал его сегодня вечером, но он получил чудесную награду — или, по крайней мере, интригующую.

Он снова напомнил себе, что сейчас не время изучать ее. Яма предлагала убежище от многих опасностей Клубка, но теперь Кетан и его маленькая самка были снаружи. Каким бы любопытным он ни был, каким бы усталым и измученным, ему нужно было вернуться в свое логово со всей возможной поспешностью.

Он повернулся к яме и запрокинул голову, чтобы посмотреть в небо.

Большая и меньшая луны приближались к дальней стороне пролома в куполе Клубка, находясь на пути к закату. Каждая из них представляла собой раздутый шар, один серебристый, другой розовый, на темном фоне неба, их свет падал в яму широким лучом, который усиливал тени в окружающих джунглях.

Определившись с направлением про расположению лун, он отвязал копье от сумки, крепко взял его в руку, и вместе с Восьмой углубился в Клубок.

Кетан постепенно продвигался все выше. Его измученному телу было бы легче оставаться близко к земле, но в джунглях ближе к земле опасность всегда была больше — не только из-за хищников, но и из-за вредных растений, зарослей, скрытых ям, готовых поглотить ничего не подозревающих существ, и участков, полных мутной воды и ила, достаточно глубоких и голодных, чтобы поглотить даже самого сильного врикса.

Его взгляд на мгновение остановился на Восьмой. Как могло что-то подобное ей выжить здесь? Она не могла быть выше полутора сегментов ростом; он сомневался, что ее макушка даже доставала бы ему до груди, если бы она стояла на своих двух ногах — если она вообще могла на них стоять.

Как может какое-либо существо балансировать на двух ногах? Как может что-либо двигаться с какой-либо скоростью или проворством с таким телом, как у нее?

Он не успел отойти далеко, как Восьмая зашевелилась. Кетан замер, взглянув на нее сверху вниз, когда она напряглась и тяжело вздохнула. Она издала тихий, болезненный звук, который вызвал легчайшую вибрацию в ее груди, но в ней не было ни жужжания, ни щелчков, которые обычно сопровождают подобные звуки у вриксов.

Тонкие полоски волос над ее глазами сблизились, образовав складку на ее шкуре между ними, а уголки рта сместились назад, натягивая эти кусочки пухлой розовой плоти. Она крепче зажмурила глаза. Ее носовые отверстия, которые находились на нижней стороне странного мясистого выступа, спускавшегося вниз от места между ее глаз и заканчивавшегося в точке чуть выше рта, раздвинулись шире.

Жвала Кетана дернулись, и он наклонил голову.

Вриксы могли открывать и закрывать глаза и рты, могли поднимать и опускать нижние челюсти, но в остальном кожа на их лицах была твердой и неподвижной. Казалось, что каждая часть лица этого существа могла двигаться и меняться тем или иным образом. Результат был столь же интригующим, сколь и нервирующим.

Кетан поднес свободную руку к ее лицу и нежно прижал подушечку большого пальца к более полной нижней части ее рта. Мягкая шкура поддалась его прикосновению, повторяя форму его пальца, пока не расплющилась о скрытые за ней твердые зубы.

Восьмая отвернула лицо, и ее золотистые волосы коснулись его предплечья. Его шкура задрожала, словно заряженная волнующей энергией от этого нежного прикосновения. Крошечные капельки воды собрались на ее коже в верхней части груди и над глазами. В них крошечными точками отражался лунный свет, из-за чего даже маленькие мерцающие звезды над головой казались большими и яркими.

Один из ее локтей — на удивление твердый — уперся ему в грудь и толкнул. Все ее тело слегка изогнулось дугой к небу. Ткань на ее торсе зажалась между их телами, еще туже натянувшись на холмиках ее груди, достаточно туго, чтобы Кетан мог разглядеть очертания их меньших, четко очерченных вершин.

— Ммм, — сказала она.

Он попытался воспроизвести звук. В груди у него заурчало, но он сразу понял, что это не то же самое. Ммм — это был не тот звук, который он слышал от вриксов раньше, и он не был уверен, как она его издавала. И она закончила ее хриплым звуком — тем, который дух в яме использовал в некоторых своих словах.

Где-то поблизости затряслись листья и хрустнула ветка. Кетан отвернулся от Восьмой, ища источник шума.

Крупное существо кралось вдоль одного из массивных корней всего несколькими сегментами ниже Кетана, продираясь сквозь лианы и ветви, росшие поблизости. Хотя зверь по большей части скрывался в тени, Кетан узнал его просто по размеру и манере двигаться.

Грел. Верхняя часть его тела была широкой и мощной, с толстыми лапами и длинными когтями, мускулистая шея переходила в тупую голову с челюстями, достаточно сильными, чтобы соперничать с жвалами самки врикса. Его четыре маленьких глаза сияли крошечными точками отраженного лунного света.

Грел пыхтел и фыркал, поворачивая голову из стороны в сторону — и большую часть верхней части тела вместе с ней, — осматривая окрестности.

Кетан прижал Восьмую ближе к груди и осторожно двинулся вдоль сука, на котором стоял, в более глубокую тень возле ствола. Грелы имели слабое обоняние, поэтому, если держаться незаметно и тихо, он мог избежать нежелательной встречи.

Восьмая двигается, издавая очередной ммм-звук, более болезненный и беспокойный, чем первый.

Грел поднял голову и повернул ее в сторону Кетана, его длинные мясистые уши встали торчком.

Формирователь, уничтожь меня.

Под когтями грела захрустела кора. Зверь разинул пасть, обнажив острые, загнутые внутрь зубы — те, что впиваются в кожу и не отпускают. Рычание грела было достаточно глубоким, чтобы заставить воздух вибрировать.

Хотя грел вряд ли был выше Кетана, он был намного шире и, несомненно, значительно превосходил его весом. Кетан убивал таких существ и раньше, но их сила, скорость и выносливость делали их смертельно опасными хищниками даже для врикса.

Что-то шлепнуло его по груди. Кетан перевел взгляд на женщину и обнаружил, что ее рука прижата к нему, тепло проникает в его шкуру. Это вызвало у него трепет. Она становилась все более беспокойной, и пряди волос над ее глазами опустились ниже.

Грел разорвал бы ее на части в одно мгновение, если бы представился шанс.

Кетан поднял свои верхние руки, передние ноги и мандибулы, широко расставив их, чтобы казаться как можно больше, и зашипел.

Уши грела дернулись и прижались, зверь отступил на полшага, издав неуверенный пыхтящий звук.

Восьмая напряглась в объятиях Кетана. Ее глаза распахнулись, отвлекая его внимание от непосредственной опасности. Эти глаза были, как и все остальное в ней, странными. Они на мгновение повернулись в своих глазницах, что вызывало беспокойство из-за белого цвета по краям, прежде чем повернуться к Кетану.

Он мог только смотреть в ответ. Белый цвет в ее глазах окружал внутренние голубые круги, но ночь была слишком темной, чтобы он мог определить точный оттенок. И внутри этого голубого были большие черные круги, направленные на Кетан. Ее веки открылись шире, и полосы волос над глазами взметнулись вверх.

Восьмая открыла рот и закричала. Звук был высоким, пронзительным и достаточно громким, чтобы эхом отразиться от деревьев и заставить Кетана отшатнуться и чуть не потерять равновесие.

Кетан поспешно опустил одну из своих рук, зажимая ладонью ее рот. Горячий воздух обдувал его ладонь, когда она продолжала кричать, но теперь звук был значительно тише, хотя его эхо еще звучало в его голове.

Она схватила его за запястье одной из своих маленьких ручек и боролась в его хватке, дрыгая своими странными ножками и пытаясь оторвать его руку от своего лица. Он крепче прижал ее к себе. Для такого маленького и, казалось бы, хрупкого существа в ее сопротивлении была удивительная сила.

Он взглянул на грела, поворачивая свое поднятое зазубренное копье в сторону зверя. Оружие вряд ли свалило бы существо одним ударом, но могло нанести рану, достаточно серьезную, чтобы заставить грела сбежать.

Но грел отступил еще дальше, его уши теперь полностью прижались к толстой шее и массивным плечам. Голова была опущена, а зубы все еще были оскалены.

Жвала Кетана дернулись, и он наклонил голову. Он коротко взглянул на Восьмую, которая все еще билась с широко раскрытыми глазами, прежде чем снова перевел взгляд на грела. Задумчиво пробормотав что-то, Кетан убрал руку изо рта своей самки.

Она кричала еще громче, чем раньше.

Грел отпрянул с прерывистым рычанием. Его задние лапы потеряли опору, и зверь поскользнулся, его передние когти оставили борозды в дереве, когда он падал. Прежде чем он смог прийти в себя, грел оттолкнулся от корня, врезался в подлесок внизу и метнулся прочь. Треск ветвей и прерывистое дыхание ознаменовали его бегство в укрытие ночных теней Клубка.

Кетан несколько раз видел, как грелы убегали, но никогда не видел ни одного в таком ужасе.

Он снова опустил руку ко рту Восьмой. Она шлепала и царапала ее, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы уклониться от его прикосновения.

— Нет! Не трогай меня! — слова Восьмой были похожи на те, что использовал дух, но ее голос звучал по-другому. Он было выше, чем у духа, грубее, и он был наполнено чувствами…. Эмоциями.